Холодные сердца

Такова суровая правда.

– Так это и твой день рождения? Первое марта?

Он кивнул.

– Твой знак – Рыбы?

Он снова кивнул.

– Мой тоже, – сказала Кайли, наклонившись к могиле Риза. – Вы были похожи?

Он пожал плечами, тоже наклонившись к могиле.

– Были, когда были маленькими, но потом что-то изменилось.

– Я слышала о таких вещах, – сказала Кайли. – Правда, о девочках-близнецах. Неразлучны, когда маленькие, худшие враги, когда взрослые. Грустно, правда?

– Не то слово.

– Да уж.

Они сидели рядом на краю газона. Было очень тепло. Рори вспомнил Пасху много лет назад, когда им было лет пять или шесть и было достаточно жарко, чтобы плескаться в бассейне и стрелять из водяных пистолетов. Казалось, это была последняя по-настоящему счастливая Пасха дома. Последняя Пасха, перед тем как Мэган стала такой взрослой и взбалмошной, когда не было дождя, когда Бен и Том были еще достаточно молоды, чтобы тоже приходить к ним на праздник, когда его родители еще любили друг друга, до того, как появилась эта соседка и перевернула все с ног на голову. И конечно, до того, как Риз испортил Пасху навсегда. Рори почувствовал внезапный прилив жуткого гнева и тяжело выдохнул.

– Итак, – сказала Кайли, сдвинув вместе свои острые колени. – А что же насчет остальных членов твоей семьи? Разве обычно вы не вместе приходите сюда?

Он вздохнул.

– Теперь у моей семьи нет ничего обычного. Риз попросту уничтожил все обычное.

Кайли понимающе кивнула. Рори тем не менее знал, что она никогда не переживала подобной трагедии и теперь находилась в смятении. Но она отлично сохраняла самообладание.

– Знаешь, когда умер мой дедушка, бабушка облачилась во все черное до конца жизни. Погрузилась в скорбь с головой. Вдова Догерти, вот как все ее называли. Она ходила на его могилу каждый день, все чистила, приносила свежие цветы. Создавалось такое впечатление, будто это ее работа, даже ее профессия…

Она замолчала, и они оба посмотрели на неухоженную могилу.

– Получается, его день рождения был пару недель назад?

– Да, но мы всегда приходим в Прощеное воскресенье, для нас это памятная дата.

– Что ж, – многозначительно заявила Кайли, – в любом случае 31 числа его вряд ли кто-то навестит.

Она скрутила косячок и закурила, зажмурив глаза от первых клубов дыма. Она передала его Рори, встала и убрала увядшие цветы с могилы, заменив их свежими. Потом отряхнула землю с кончиков пальцев и вытерла их о свой жилет.

– У тебя есть бумажка? – спросила она, повернувшись к Рори.

– Эм, – он начал рыскать по карманам одежды – да, есть.

Это была бумажная салфетка из кафе. Он понятия не имел, откуда она взялась в кармане его джинсов. Кайли протирала изголовье надгробия до тех пор, пока оно не заблестело. После этого она снова села рядом с Рори на край газона и забрала у него косяк.

– Вот, – протянула она. – Так намного лучше.

Рори отвернулся, продолжая краем глаза смотреть на нее. Она зацепила его, зацепила с того момента, как только он увидел ее в пабе три дня назад, своей дерзкой, почти вульгарной красотой, но сейчас это было что-то другое. Она любила его. Он отчетливо понял это. Невероятное чувство тотчас охватило его. Он восторженно посмотрел на Кайли.

– Что? – спросила она.

– Ничего, – улыбнулся он.

– Нет, не ничего. Почему ты так смотришь на меня?

Он прикоснулся к ее волосам, потом его рука сползла ниже и легла на ее щеку.

– Просто я люблю тебя.

– Дурачок.

– А ты любишь меня.

Она приложила руку к горлу, изобразив испуг.

– Какой кошмар! – взвизгнула она.

– Но это правда.

Она убрала руку от горла и расслабила плечи, а потом провела рукой по его щеке.

– Я твоя.

Он улыбнулся и притянул ее к себе, прильнув губами к ее губам.

– Навсегда, – сказал он. – Навсегда.

Он привел ее к себе домой на следующей неделе. Этого момента он одновременно и ждал, и боялся. Ждал момента, когда две важнейшие части его жизни сойдутся воедино, и боялся того, какие последствия это может повлечь. Он не хотел знать, как воспринимал Кайли тот, кто не был влюблен в нее по уши. И он не хотел знать, какой предстанет его семья и их своеобразный дом тому, кто вырос вне его и не видел, как он стал таким. Он уже чувствовал, как оправдания начинали невольно созревать в его голове: знаю, она выглядит жесткой, но в душе она агнец, честное слово. Знаю, моя мама кажется слегка рассеянной и подавленной, но она все равно любит нас всей душой. Знаю, наш дом напоминает свалку, но внутри у нас довольно чисто. Это был последний день школьных каникул, и Вики была здесь со своими малышами. Как всегда. Они встретили ее в коридоре, густые светлые волосы, шероховатые щеки, широкие бедра, обтянутые узкими джинсами, и большая грудь в слишком облегающей футболке.

– Рори! Здравствуй, бродяга. Мы соскучились.

Она расцеловала его в обе щеки, обдав запахом духов.

Она украдкой осмотрела Кайли, которая стояла, засунув руки в карманы джинсовой куртки и перебирала тоненькими ножками, торчащими из-под мини-юбки того же фасона. Она жевала жвачку и выглядела так, словно он только что подобрал ее на углу улицы.

– А ты, должно быть, Кайли! – воскликнула она. – Здравствуй! Меня зовут Вики. Проходи, мы все сидим на кухне. Там небольшой бардак, мы печем банановый торт.

Рори и Кайли переглянулись и последовали за ней на кухню. Он уже предупредил ее насчет вездесущей Вики.

– Привет, мам.

Он поцеловал мать в щеку, и она радостно улыбнулась.

– Здравствуй, сынок, – сказала она, беря его за руку и глядя ему в глаза.

– А это… – сказала она, – должно быть…

Она забыла ее имя. Либо от злости, либо от глубокого равнодушия.

– Кайли, – сказал он, взяв за руку свою девушку и выведя ее вперед. – Это Кайли. Кайли, это моя мама Лорелея.

– Зови меня Лорри! Все зовут меня просто Лорри.

Это была не совсем правда. Вики звала ее Лорри. Все остальные звали ее мамой. Или Лорелеей.

– Очень приятно, – сказала Кайли, все еще держа руки глубоко в карманах куртки.

Рори наблюдал за лицом матери, пока она осматривала его возлюбленную. Поначалу оно было удивленным, потом стало веселым.

– Хорошенькая, – сказала она и пошла помогать одной из дочерей Вики резать тупым ножом бананы.

Рори побледнел. Мать была раздражена. Едва уловимо, но все же раздражена. Он молил бога, чтобы Кайли этого не заметила.

– Ого! – сказала Кайли. – Только взгляните! Вот это да!

Она стояла посередине комнаты, разглядывая рисунки, висевшие на стенах.

– Твоя работа? – спросила она Рори.

Он рассмеялся.

– Не только моя. Всех нас, четверых.

– Смотри-ка!

Она шагнула вперед, чтобы рассмотреть робота, собранного из кусочков фольги и канцелярских кнопок. Под рисунком было написано слово на вымышленном языке, а сверху подпись: Рори Берд.

– Смотри-ка, что ты соорудил, мой милашка!