Холодный март 14-го

– Слушай, Майкл, - поморщился Макс, - скажу честно, здесь и сейчас не совсем удачное место для встреч и поисков потерявшихся собутыльников.

– А ты здесь какими ветрами? Говорил же, что ноги твоей тут не будет...
– посмотрел я в упор на чекиста.

– Я - человек государев, - вздохнул Макс, - приказали - поехал, поручили - встретил. Сам никогда бы не сунулся в эту клоаку, если бы не ты…

– Ты здесь ради меня?
– не смог я скрыть своего удивления.

– А ради кого еще?
– Макс впервые улыбнулся.
– Ты же у нас в последнее время главный возмутитель спокойствия, подвиги которого стали широко известны узкому кругу лиц…

– Не ожидал, что стану так популярен.

– Как есть. Меня буквально из постели выдернули, дабы засвидетельствовать почтение, расспросить, предупредить, сопроводить…

– Неплохой набор обязанностей. Так ты теперь мой гид?

– Скорее ангел-хранитель.

А вот это мне уже совсем не понравилось. Никакую программу защиты свидетелей в Москве не успели бы утвердить, а значит, Макс сейчас либо фонтанирует личной инициативой и действует как частное лицо, либо имеет какое-то другое задание, прикрываясь задекларированным. Повеяло неавторизованной активностью. В советское время за такое погоны снимали вместе с кожей… Про иной вариант даже думать не хотел.

Я ещё раз огляделся. Никого, хоть отдаленно напоминающего Долю, и близко не было. Да и не хотелось, чтобы Макс меня увидел в ее компании, даже не могу объяснить - почему, но не хотел и всё.

– Идём, - коротко ответил я, закидывая долин ранец за спину.

– Идём, - согласился Макс, грамотно пристраиваясь ко мне справа-сзади.

– А почему мне Ник ничего не сказал?

– О чем?

– О том, что ты меня будешь встречать?

– А зачем Нику эта информация? Никто не обязан его информировать о действиях других сотрудников.

Стало еще непонятнее, но отступать было поздно. Мы твердым шагом направлялись туда, где меня должны были ждать друзья моих новых севастопольских знакомых.

Описанный старшим Николаем транспорт нашелся в оговоренном месте. Навалившись одним колесом на бордюр, на Славянской улице стоял потрепанный всеми бурями внедорожник из породы “Range Rover”, потерявший за время эксплуатации на отечественных просторах весь свой британский пафос и лоск. Изрядно ободранный окрас, небрежно замазанный отечественной “оливкой”, и бампер, щедро перемотанный стальной проволокой, делали из машины такого же ветерана, как и стоящих рядом с открытым капотом двух мужичков, по выправке - военных. Невысокие, коренастые, круглолицые, словно братья-близнецы, с одинаково кривыми носами, они были одеты так, будто собрались на охоту или рыбалку: армейский камуфляж, резиновые сапоги, неестественно яркие вязаные шапочки - желтая и красная. За лобовым стеклом некогда симпатичной британской иномарки эклектично соседствовали два флага - американский и красный штурмовой, 150-й Идрицкой стрелковой дивизии, выполняющих для меня функцию пароля.

– Здравия желаю, - поприветствовал я “братьев-рыболовов”, снимая с плеч рюкзачок и разворачивая его лицом к встречающим.

– И тебе не хворать, мил человек, - обтирая руки ветошью, кивнул мне обладатель красной шапочки, протянул руку и скользнул взглядом по Максу, - а это кто?

– Со мной, - тронул я за плечо Макса, - мы познакомились во время штурма администрации.

– Понятно, - коротко кивнул встречающий и протянул руку, - сейчас “Скорая помощь” прибудет, даст прикурить и поедем.

– А что случилось?

– Опять искру потеряли, - хмыкнул ветеран, - аккумулятор не держит, всё электричество в асфальт утекло…

– Или на массу коротит, - вставил Макс.

– Разбираешься?

– Есть немного.

– Может, посмотришь?

– А что тут разглядишь невооруженным глазом? Вот если ко мне заедем за походной “аптечкой”, тогда подключимся, измерим, и точно скажу, есть ли утечка, а если есть - то где.

– Куда ехать?
– ветеран в желтой шапке оглядел Макса более внимательно.

– Пятихатки, - ответил тот после секундного раздумья.

– Заедем, - кивнул “красноголовый”, - тем более, что по пути.

– А сами куда?

– К Питомнику.

– Тоже неплохо, - Макс понимающе кивнул, - удобно, экологично, и до границы рукой подать…

В это время к нам подрулил еще один автомобильчик - на этот раз аккуратная и чистенькая “Шкода”. Из нее выскочил хлопотливый улыбающийся паренек лет двадцати пяти, посмотрел на поднятый капот, кивнул и полез за прикуривателем. Оба моих встречающих взялись заряжать аккумулятор, Макс отошел позвонить, а я остался на некоторое время один, жадно осматривая знакомую улицу, по которой успел так соскучиться.

***

Харьков. Один из самых исконно русских городов, с того самого дня, когда воеводе Чугуева Сухотину была прислана в 1651 году царская грамота с приказом "...отправить Воина Селифонтова построить в Харькове крепость и затем принять в своё заведование всех Харьковских и Хорошевских Черкас".

Мой город - это красивые клумбы в парке Шевченко и пушистый снег на фоне куполов с крестами. Это мистически красивый Покровский собор и книжный рынок, именуемый балкой. Харьков - это логика местных властей, просящих выкидывать мусор в урны, но не удосужившихся их установить. Это площадь Свободы, самая большая площадь Европы. Это непонятный памятник на площади Конституции, который давно окрестили "пятеро несут холодильник из ломбарда". Уже и ломбарда там давно нет, и здание вернули историческому музею, а название прицепилось. И все договариваются встретиться "на холодильнике".

Харьков - это уютные кафешки и симпатичные забегаловки, в которых можно вполне прилично поесть. Один из таких замечательных кафешантанов находится как раз здесь, на “Славянке”, куда я не раз заходил, но еще чаще не попадал, потому что оно слишком рано закрывалось.

Сейчас март. Весна. Скоро в Харькове зацветут абрикосы и сирень в парке Горького. К услугам влюбленных откроют сезон тёплые вечера, ночи с полной луной и ошкуренные брёвна вместо лавочек среди жасмина и шиповника.

Но пока ещё холодно, и по Славянской улице снуют трудолюбивые харьковчане, подняв воротники и кутаясь в зимние шарфы. Добрые и отзывчивые, сердитые и грубые. Шумные, тихие, интеллигентные, безвкусные. Самые разные люди, не заслуживающие участи находиться в бандеровской оккупации…

– Товарищ турист, карета подана!- окликнул меня Макс. Он стоял на подножке Ровера, который уже завелся и весело рычал прохудившимся глушителем.
– Мы решили не устраивать полевой ремонт, а сделать все спокойно, в стационарных условиях. Я и мой набор “Юного техника” - с вами.

Стряхнув оцепенение и кряхтя, как старый дед, я забрался на высокое пассажирское сиденье, тайком потрогал браслет, который вроде бы начал остывать, и кивнул головой - поехали.

– Почему же, по-вашему, и киевская, и московская элита так рвется на Запад?
– обращаясь к Максу, продолжил начатый без меня разговор красношапочный ветеран.

– Это наша национальная традиция, - ответил словоохотливый Макс.
– Ещё со времен Ивана Грозного бояре и дворяне ломились на закат Солнца. Вспомнить хотя бы Андрея Курбского - ближник царский, ничем не обделен…

– Богатству завидовали?
– предположил второй ветеран в желтой шапочке.

– Было бы чему!
– хмыкнул Макс, - и во времена Грозного, и нынешние современные бояре дали бы сто очков вперед любому западному крезу…

– Комфорт? Уровень жизни?
– попытался угадать собеседник.