Холодный суровый Кэш
Шрифт:
Я ничего не знала о нем, кроме тех фактов, что его волосы были светлыми, а глаза невероятно светло-голубого оттенка. Его плечи оказались широкими, хватка крепкой, а слова – искренними. Он точно сознавал, что нужно было сказать, даже ничего обо мне не зная.
Словно ему и так все было известно.
Мы вышли из огромной стеклянной двери здания моего отца – места, где мне всегда были рады, если я играла по навязанным правилам и молча соглашалась, как поступала задолго до того, как даже начала сознавать их важность. Однако я переросла эти правила: улыбайся, соглашайся, держи руки на клавишах.
Это просто не могло быть моей судьбой.
Хотя, если убрать все это, что же останется?
– Эй, – незнакомец
Я послушала его совета.
– Еще раз.
Кивнув, я снова вдохнула и выдохнула. Я закрыла глаза, позволяя солнцу Лос-Анджелеса обнять мои плечи и чувствуя бетон под ногами. Я больше не чувствовала свободного падения.
Меня уже поймали.
– Лучше? – спросил мужчина, когда мои веки затрепетали, а вслед за этим мои глаза встретили его взгляд.
– Намного лучше, – кивнула я.
Так и было. Незнакомец все еще держал меня за руку, и от этого мой мир будто вращался, но не в том смысле, когда кружится голова. Я чувствовала себя так, словно ребенок на карусели.
Ощущала себя живой.
– Хочешь пойти куда-нибудь?
– Куда? – спросила я, зная, что пойду куда угодно, поскольку не хотела весь день кататься на карусели, будучи пристегнутой к игрушечному коню. Я хотела вырваться на свободу.
– Прочь отсюда, – произнес он, выгнув бровь и одарив меня кривой улыбкой. Мужчина не понимал, что мне не требуется улыбка, чтобы пойти с ним.
Мое сердце дрогнуло и зашлось в бешеном ритме.
Тем не менее, я улыбнулась и покачала головой. Кто этот человек?
– Я даже не знаю тебя.
– Что тебе нужно знать?
Я пристальнее оглядела его, сознавая, что меня безумно привлекал этот парень, его манера поведения – словно ему на самом деле плевать на все, кроме этого момента. Я встречалась с парнями, обучающимися в Нью-Йоркском Университете: бизнес-аналитики и студенты-юристы, одетые в оксфорды [2] , блейзеры и брюки цвета хаки.
2
Оксфорды – стиль обуви, который характеризуется «закрытой» шнуровкой, где союзка нашита поверх берцев – в противоположность с дерби.
Этот же парень был... другим.
Он носил бейсболку козырьком вперед, плотно обтягивающую футболку, а его бицепсы могли... ну, ладно, парень мог защитить меня где угодно. Еще на нем были узкие джинсы, ботинки с каблуком, и цепь вокруг шеи. Он словно сошел с каталога клиентов моего отца. И в этот момент я поняла, что, конечно же, так оно и было. Мы ведь уходили с одного этажа.
– Ты ведь выходил из «КМГ», верно? – спросила я.
– Да, а ты?
– Да, я, эм, мой друг – стажер здесь, – соврала я. Не лучший способ начать... эту дружбу, но почему-то мне не хотелось, чтобы он знал, что я – дочь Маршала Кендрика. Меня снова стали бы судить как кого-то, кем я не являюсь. А я так устала от этого. Устала от самой себя.
Мужчина кивнул.
– Так... мы идем?
Может, моя осторожность и была пущена по ветру, но теперь в дело вступило любопытство.
– Почему ты был там?
Он провел ладонью по челюсти.
– Честно? – этот вопрос заставил меня покраснеть, ведь я сама не была честна с ним. – Это звучит так чертовски претенциозно, но я подписал контракт с ними.
– О, да? – по крайней мере, отец верил в него как артиста. Это означало, что он не может быть разыскиваемым преступником. Мой папа собрал бы о нем полную информацию, прежде чем раскошелился на аванс. Несмотря на то, что этот незнакомец словно вышел из музыкального клипа, я бы солгала, сказав, что его грубоватые
манеры заставляли мои коленки немного... или сильно... подкашиваться. – Ты подписал контракт и все остальное?Он выгнул бровь и одарил меня кривоватой улыбкой. Ох, эта улыбка словно золотой слиток. В том смысле, что ямочки на щеках делали мужчину совершенством.
– А что? – ухмыльнулся он. – Тебе нужно сорвать куш?
Я задохнулась.
– Что? Нет, – я издала смешок, смущенная тем, как, возможно, это прозвучало. – Мне не нужны твои деньги.
– Думаю, ты хотела бы что-то получить от меня.
– Что? Клянусь, мне ничего от тебя не нужно.
– Уверена, что не хочешь ничего из того, что я могу предложить? – он сжал мою ладонь, и я осознала, что мужчина все еще ее держит.
Вдох, выдох.
– Я шучу, девочка. Мое сценическое имя – Кэш Флоу, вот и все. Плохая шутка. Ну, знаешь, ты хочешь сорвать куш в том смысле, что хочешь меня. Ладно... – он усмехнулся. – Теперь ты знаешь, что я игривый.
Он издевался надо мной? Не удивительно, что отец подписал с ним контракт. Его лицо – гребаная золотая жила. Я могу не быть стажером КМГ, но все еще оставалась дочерью музыкального продюсера, поэтому знала, что улыбка Кэша поможет распродать множество дисков.
– Ты Кэш Флоу? Рэпер? – я прищурилась, узнав это имя. Он подавал большие надежды. Мой отец часто о нем говорил, естественно, когда звонил кому-нибудь из дома. И раз мне все равно было нечем заняться, я обычно подслушивала.
– Это я. И отвечая на твой вопрос, да, я все подписал этим утром. Поэтому, думаю, мы должны это отметить.
– И как празднуют рэп-сенсации? – спросила я, представив шоу на льду и танцы на кушетках в ночном клубе.
В этом случае, я, безусловно, пас.
– Не думаю, что сейчас я – сенсация.
– Нет? А когда это произойдет?
– Многое мне не ведомо, – произнес он, удивив меня искренностью.
– Например?
– Например, как тебя зовут?
– Эви.
– Ты не похожа на Эви.
– Эм, серьезно?
– Как твое полное имя? – не отставал он.
– Почему я должна говорить его, мистер Кэш Флоу?
– Туш'e.
– Мое полное имя – Эванжелина, – мне хотелось быть с ним честной хотя бы в этом.
– Нежная Эванжелина, – тут же сказал он.
Я отступила на шаг, пристально посмотрев на него.
– Ты знаешь Лонгфелло [3] ?
– Рэперы читают стихи.
Я смущенно пожала плечами, но была заинтригована. Хотела бы я придумать правильный вопрос, чтобы узнать у Кэша о стихах и словах, а еще о том, как этот мужчина с татуировками на костяшках пальцев так просвещен в области старой поэзии. Но я никогда не умела разговаривать на этом языке. Я говорила, используя клавиши и безмолвные фразы. Я не была мастером слова... но мне нравилось, что у Кэша явно не было с этим проблем.
3
Генри Уодсворт Лонгфелло (англ. Henry Wadsworth Longfellow; 27 февраля 1807 года, Портленд – 24 марта 1882 года, Кембридж) – американский поэт и переводчик. Автор «Песни о Гайавате» и других поэм и стихотворений, одна из которых «Evangeline».
Он осмотрелся вокруг. Тротуар был переполнен, люди куда-то спешили, а такси то и дело сновали мимо. Мы с Кэшем уставились друг на друга. Мне нравилось, что он не давил на меня, словно читал мои эмоции и знал, когда остановиться. А также что Кэш был прямолинеен, и я верила ему. Даже будучи уверенной, что он – не мой тип, и вовсе не то, в чем я нуждалась, но на данный момент Кэш был всем, чего я желала.
Он олицетворял приключение, побег от реальности. Средний палец моему отцу и тот порыв, которого я так жаждала.