Холодный зной

Свадьба должна была состояться в Хайс-отеле. Все говорили, что мистер Кейн здесь почти как член семьи, а мисс О’Конор была сердцем этого места с момента его открытия.

Матери Кони не требовалось делать никаких затрат, не считая покупки своего туалета. Теперь она могла пригласить своих подруг. Она даже ухитрилась пригласить кое-кого из своих давних врагов. Ее дочка-красавица заполучила самого завидного жениха в Ирландии. В тот день мама Кони почти простила Ричарда. Она подобрела, потому что удача все же улыбнулась ей.

Они с Кони провели ночь перед свадьбой в отеле.

— Я не могу выразить, как я рада видеть тебя счастливой, — сказала она Кони.

— Спасибо, мама, я всегда знала, что ты желаешь мне всего самого лучшего.

Утром к Кони пришли парикмахер и визажист, услугами которых также воспользовались мама и Вера.

— Ты счастлива? — неожиданно спросила мама.

— Я очень счастлива, просто, знаешь, я боялась, что могу не подойти ему.

— Ты спала с ним?

— Нет, хотя мало кто в это поверит, но, возможно, именно поэтому я и выхожу за него замуж.

Ее мама закурила очередную сигарету.

— Запомни, что я тебе скажу. Он будет давать тебе деньги прежде всего для самого себя. Не трать все, откладывай. Тогда, случись что, ты не окажешься в непоправимом положении.

— О мама! — В ее глазах была жалость к матери, которой пришлось начинать жизнь с чистого листа после смерти отца. — Я подумаю о том, что ты сказала, — произнесла Кони.

Свадьба прошла с триумфом. Оба партнера Хари и их жены сказали, что никогда еще не присутствовали на подобном торжестве.

Медовый месяц они провели на Багамах, и эти две недели стали для Кони лучшими в жизни. Ей нравилось разговаривать с Хари и смеяться вместе с ним, нравилось гулять по пляжу, строить замки из песка, загорая под утренними лучами солнца у самой кромки воды. А потом они шли на ужин и на дискотеку.

В постели с ним Кони не получила никакого удовольствия, и этого она ожидала меньше всего. Он был груб и нетерпелив и ужасно расстраивался из-за того, что она не отвечала на его ласки. Даже когда она поняла, чего он хочет, и попробовала притвориться, что ей хорошо, он все понял.

— О Кони, перестань издавать эти нелепые стоны. Ты распугаешь всех котов в округе.

Она никогда не чувствовала себя более оскорбленной и одинокой. Но нужно отдать ему должное, ведь он все перепробовал. Он пытался быть нежным и мягким, но в самый ответственный момент она напрягалась и, казалось, противилась, несмотря на то что всеми силами убеждала себя в том, что они оба этого хотят.

Иногда она лежала без сна и слушала непривычный треск птиц и незнакомую речь карибских жителей, долетающую издалека. Ей хотелось знать, все ли женщины чувствуют то же самое. Неужели веками все женщины играли роль, притворялись страстно влюбленными, потому что хотели иметь детей и надежного мужчину рядом с собой? Бессонными ночами она вспоминала слова Веры: «Давай, Кони, попробуй, переспи с ним. Вот увидишь, тебе понравится. Ты просто не представляешь себе, как это».

Но тогда она твердо решила, что сначала свадьба, а потом секс. Он уважал ее за то, что она вышла замуж девственницей, хотя сам неоднократно намекал ей на то, чтобы заняться любовью.

После недели ночных кошмаров и раздумий она решилась поговорить с ним. Надев свое самое лучшее платье лимонного цвета, она села на балконе за столиком, на котором стояла корзина с фруктами и фарфоровый кофейник с кофе, и крикнула ему:

— Хари, вставай, прими душ и иди сюда, нам нужно поговорить.

— Это все, чего ты хочешь? — пробурчал он в подушку.

— Хари, кофе остынет.

К удивлению Кони, он послушался и вышел к ней, обмотавшись полотенцем.

После второй чашки кофе она сказала:

— Дома, у тебя на работе или у меня, если возникают проблемы, мы должны обсуждать их, ты согласен?

— А что такое?

— Ты рассказывал мне о жене своего партнера, которая слишком много пьет и болтает о вашем бизнесе. Откуда ты знаешь, что она не расскажет чего-нибудь важного? Помнишь, ты сказал, что вы не знаете, как быть, что делать, как объяснить ей все. Но в итоге вы решили проблему.

— Да? — Он не понимал, к чему она клонит.

— И у меня в работе хватало проблем, и, только разговаривая с мистером Хайсом, мы могли разрешить их.

— Так к чему ты клонишь, Кони?

— У нас с тобой есть проблемы. Я ничего не понимаю. Ты красавец, опытный любовник, я люблю тебя. Возможно, это моя вина и мне следует пойти к доктору. Но я хочу все выяснить. Мы можем спокойно поговорить обо всем?

У нее был такой обеспокоенный вид, что он не знал, что сказать, и только пожал плечами.

— Скажи, Хари, скажи, что у нас все будет хорошо. — Снова тишина. Никаких обвинений, просто изумление. — Скажи что-нибудь, что думаешь.

— Я хочу зачать ребенка в наш медовый месяц, Кони. Мне тридцать лет, и я хочу сына, который сможет продолжить мой бизнес, когда мне будет пятьдесят пять. Я хочу большую семью. Ты все знаешь, мы с тобой говорили обо всем, мечтали каждую ночь, перед тем как я узнал… — он замолчал.

— Нет, продолжай, — произнесла она тихо.

— Ну, перед тем как я узнал, что ты фригидна. — Последовала тишина. — Сейчас ты вынудила меня сказать это. Я не вижу смысла говорить об этих вещах. — У него был грустный вид.

Она по-прежнему оставалась спокойной.

— Ты прав, я вытянула из тебя эти слова. Значит, именно такой ты считаешь меня?

— Ну ты же сама сказала, что, возможно, тебе нужно обратиться к врачу. Может, это идет из твоего прошлого. Бог мой, я не знаю.

Она не собиралась ни плакать, ни кричать, ни бежать, хотя ей безумно этого хотелось. Она должна оставаться спокойной и невозмутимой.

— Итак, во многом наши желания сходятся. Я тоже хочу забеременеть в наш медовый месяц, — сказала она. — Пойдем, это нетрудно. Миллионы людей делают это, так давай и мы попробуем. — И она улыбнулась ему своей самой обольстительной улыбкой и повела его в спальню.

Вернувшись в Дублин, она заверила его, что все выяснит. Первым делом она направилась к ведущему гинекологу, который оказался очень обаятельным человеком и рассказал ей все о строении женского организма, показав наглядно, где у женщин могут возникать подобные проблемы. Оказалось, что она не единственная. Но когда дело дошло до физического обследования, она так напряглась, что он не смог подступиться к ней. Он стоял, подняв руки в перчатках, и не понимал, что делать, хотя его лицо по-прежнему оставалось добрым и участливым. Она знала, что он не сделает ей ничего плохого, но каждый мускул ее тела был напряжен до предела.