Холодок
Шрифт:
Антошка тут же прильнул ко мне, я почувствовал на своих губах его горячие губы… и тут меня накрыло. Мир и вправду перестал существовать для меня – был только Антошка – его губы, его руки, его тело – такое ещё невинное и такое до странности жаждущее меня. Гладить, ласкать, прикусывать, сжимать в руках до стонов… Антошка… Хороший мой…
– Мне без тебя – никак… - шептал Антошка, - не делай так больше, не делай, не покидай меня… Я всё равно умру, если тебя не будет рядом, не делай так больше, Холодочек, не решай за меня, ладно?
И я шептал в ответ, что нет, конечно же, нет, мы не расстанемся больше, всё будет хорошо, потому что я его люблю…
– Помыться бы надо… А то будут совсем не ромашки с розами…
Антошка прыснул – переход от романтики к прозе жизни действительно вышел странноватый, но потом он положил руку мне на пятую точку и прошептал:
– Не надо… Мне тут Мит-каль одно заклинание показал.
И тут у меня внутри словно мягким ёршиком проехались, вызвав возмущённый вопль.
– Ой, - покаянно прошептал Антошка, - больно? А Мит-каль говорил, что это не больно…
Ну, Мит-каль, ну, старый греховодник! Ишь чему надумал дитё учить! Ох, и поговорю же я с ним!
Но лицо Антошки было таким неподдельно расстроенным, да и заорал я скорее от неожиданности, что я смягчился:
– Нет, не больно. Странно просто.
– Мит-каль сказал, что такое заклятие может всегда в жизни пригодиться. Если хочешь, я и тебе покажу. Оно простое, - заявил Антошка. А я расхохотался. Нет, романтика романтикой, а с моим Антошкой точно не соскучишься!
Я бы ещё долго ржал, если бы меня не заткнули поцелуем, и Антошка быстренько вернулся к тому, с чего начал.
Нет, не могу сказать, что мне было приятно сразу же, хотя Антошка и был максимально осторожен. Ощущение тянущей боли, странной заполненности, глубокие толчки, отзывавшиеся новыми волнами боли… Но стоило мне увидеть лицо Антошки… На нём такое удовольствие было написано, что меня проняло. К тому же Антошка остановился и начал двигаться как-то по-другому. И каждое его движение стало отзываться во мне искоркой удовольствия – сначала небольшой, но потом искры разгорались, сливались в один огненный поток, в котором я тонул… Я непроизвольно задвигался в такт движениям Антошки, поток нёс меня, нёс… а потом было полное ощущение падения в водопад… и отчаянного, острого удовольствия.
***
А когда мы наконец угомонились, и я заснул, то понял, что вновь оказался в кабинете неведомого врага.
Я вновь не видел его лица, зато отчётливо увидел лицо Валика, вновь пришедшего к своему… начальнику? Хозяину? Не знаю я, как обозвать. Однако чувствовалось, что Валик для хозяина кабинета что-то вроде грязи под ногами… или ветоши – так, грязные руки обтереть и выкинуть. И Валик до дрожи боялся этого человека. Очень сильно боялся. А человек был в ярости.
– Почему мальчишка жив? – злобно спросил он у Валика. – Почему этот гадёныш не сдох, как и его папаша? Почему ты позволил его придурочной матери отправить его в интернат, где нам до него не добраться? Не мог в больнице вопрос решить?
– Насчёт покушения – позволю напомнить, что это именно вы остановились на варианте с угнанной машиной, – дрожащим голосом ответил Валик. – Я же предлагал стрелка… Чтоб наверняка…
– Наверняка… - раздражённо передразнил хозяин кабинета и потряс кистью правой руки – удивительно знакомый жест, где-то я его видел, но где? Память упорно отказывалась мне помогать…
А хозяин продолжил:– Я не могу себе позволить ни малейшего намёка на скандал. Были бы пулевые раны – менты непременно начали бы копать. Не все они дураки, могли бы и докопаться. А ты хорош! Не мог исполнителя к мальчишке подослать! Много ли надо паралитику коматозному?
– Да пытался я! – чуть ли не со слезами в голосе отозвался Валик. – Парень словно заговорённый. Один исполнитель его работать отказался, сказал, что детей не трогает – принципы у него, видите ли… Второй взял заказ… а через день в аварию попал… со смертельным исходом. Третий уже в больницу проник – охрана проверку затеяла не ко времени. А потом мальчишка из комы вышел, вокруг него вся больница запрыгала… Ах, чудо, ах чудо! Думаете, так легко толкового исполнителя найти? А мне самому не с руки светиться – сами понимаете.
– Понимаю, - мрачно ответил хозяин. – Нам лишний криминал в анамнезе не нужен. Ладно, пусть живёт пока, щенок, в своём интернате для убогих. Всё равно он не человек, а так, полчеловека. Молодец, здорово ты его мамаше голову задурил – сплавила и не пискнула. Давай, быстрее брак заключай… Мне нужно, чтобы ты был наследником в случае чего…
Валик поморщился:
– А без этого нельзя? Надоела мне эта старая молодящаяся калоша…
– Ты идиот? – тихо, но злобно рявкнул хозяин. – Ты деньги Холодовых законно должен унаследовать. «Аликапс» вон попей, если с потенцией проблемы! Детишек ей заделай, пусть будет, чем заняться! Бабы – все дуры, передком думают, самки… А будешь брыкаться… Сам знаешь, что будет.
Валик опустил голову.
– И долго мне так мучиться? – глухо спросил он.
– Сколько понадобится – столько и будешь мучиться! – рявкнул хозяин. – Ты чем недоволен? Из грязи в князи вылез, баба у тебя ласковая, постель мягкая, еда вкусная… Мученик нашёлся! Все бы так мучились! Пшёл вон, и делай всё, как я велю – не дай Бог, клуша сорвётся! И пусть о сыночке своём калечном пореже вспоминает! Понял?
– Понял… - хмуро ответил Валик и вышел.
А хозяин кабинета достал из стола деревянный ящичек с сигарами, придирчиво осмотрел каждую, выбрал, снял обёртку, отрезал конец сигары специальной гильотинкой и с наслаждением затянулся ароматным синим дымом…
***
Я вскинулся, тяжело дыша. Сон был настолько реален, что мне на долю секунды показалось, что я снова в своём мире, а всё, что я пережил здесь – наваждение, бред больного умирающего мозга. Но нет. Рядом сонно дышал Антошка, сквозь ветви дерева падали на нас тоненькие лучики света Шан-Сурайи… и вдруг меня словно что-то в сердце укололо. Тревога. Опасность.
Антошка открыл глаза, и я понял, что он почувствовал то же, что и я. Осторожно, стараясь не шуметь, я раздвинул ветви дерева, и только благодаря светлой ночи разглядел несколько тёмных фигур, что крались по тропинке к еле-еле горевшему в стороне костерку, у которого дремал Дин-эр.
========== Глава 42. Ночная схватка ==========
Осторожно, стараясь не шуметь, я раздвинул ветви дерева и только благодаря светлой ночи разглядел несколько тёмных фигур, что крались по тропинке к еле-еле горевшему в стороне костерку, у которого дремал Дин-эр.
Антошка нетерпеливо, но со всей возможной осторожностью глянул туда же, куда и я, и тут же мысленно спросил:
«Может, это Наароджи? Отсюда не так далеко до Высоких гор… если по прямой…»