Холостяк

– Ну, это все в прошлом, ты ж понимаешь, приятель, я образумился, - сказал Антон весьма миролюбиво.

– Ой ли?!

– Да ладно тебе, Никита! Че пристал как прошлогодний снег, ну потратил тогда малеха деньжат, отец не обеднеет…

Никита промолчал, пытаясь сдержать смех, который распирал его изнутри. Но не удержался и расхохотался.

– Че ржешь, как придурок! – сказал Антон, толкая приятеля в бок. – Впрочем, таким ты мне больше нравишься! Пошли в бар отмечать твое выздоровление от хандры.

– Друг спас друга! – сказал Никита, выходя уже за порог. – Постой, а как же работа? Надо же позвонить…

– Никуда твоя работа не денется до завтрашнего дня, - уверенно заявил Антон. Приятели направились в ближайший бар выпить за чудесное исцеление Никиты.

* * *

Особняк, куда попал работать Никита, поражал своими размерами и пугал своей роскошью. Кругом была позолота, лепнина, дорогие драпировки, бархат и атлас. Дополняли интерьер дорогая мебель и хрустальные люстры, фарфоровые сервизы, хрусталь и столовое серебро, картины в золоченых рамах и огромные зеркала. Да-а, в такой роскоши Никита еще не работал. Отрадно было ощущать себя в такой благостной обстановке, повелевая прислугой и следя за порядком в доме. Платили здорово, еды было валом, Никита отъелся и еще затарил дома все шкафы дармовой провизией. Жизнь показалось ему раем. Если бы не одно но!

Дочка олигарха – Мирабелла втюрилась в Никиту как кошка и не давала ему проходу. Татьяна узнала об этом от Германа и вконец рассорилась с Никитой, молодые люди в очередной раз расстались. Надо сказать, вначале внимание симпатичной хозяйской дочки ему очень льстило. Он ходил по дому с важным видом, следя за работой прислуги. Никита приосанился, и в во всем его облике появилось что-то царственное, манеры стали изысканными и речь напыщенной, еще чуть-чуть и он бы стал говорить «позвольте-с, господа!» Но потом ухаживания Мирабеллы стали настойчивее, она решительно вознамерилась заарканить молодого жеребчика, тут Никита взбунтовал, встал на дыбы и решил дать деру, невзирая на райскую жизнь и приличную зарплату. Дело в том, что Мирабелла была натурой вспыльчивой, самовлюбленной и капризной, как все избалованные дети. Детство у нее было тяжелое, в основном для ее родителей, так как свой характер маленькая Маша проявляла с пеленок. Это потом ее назвали на заграничный манер Мирабеллой. Верней сама Маша решила стать Мирабеллой. Она подумала, что так будет эффектней и это имя больше приличествует дочери олигарха.

Своего отца доченька тоже решила переименовать. Она считала имя Леонид очень скромным и непризентабельным для ее влиятельного отца, и стала называть его Леопольдом. Зная капризный и взбалмошный характер дочери, Суворов не возражал, чем бы дитя не тешилось, как говорится. Маша старалась подражать во всем дореволюционным аристократам, возрождая, так сказать, традиции так не разумно прерванные глупой февральской, а заодно и октябрьской, революцией. Девушка заставила купить отца княжеский титул, добро у отца денег была тьма, и на такую безделицу, как приобретение знатного титула, денег было предостаточно. Теперь Маша именовалась княжной Мирабеллой Суворовой. Выходило не плохо.

Но неугомонный характер дочери постоянно досаждал ее родителям, особенно матушке ее Полине Ивановне, которая ну ни как не хотела превращаться из обычной барыни в знатную госпожу. Но все же усилиями дочери и она потихоньку приобретала лоск и даже изысканность в манерах, когда принимали гостей Полина Ивановна вела себя как заправская помещица, умело руководя прислугой, и непринужденно ведя светский тон беседы с приглашенными, в общем, все гости неизменно оставались довольными приемами в особняке Суворовых.

Но предприимчивой Машеньке было и этого не достаточно. Она уговорила своего отца, раньше работающего прорабом на стройке, заняться литературой и историей. И теперь Леопольд Измайлович Суворов заделался историком, пишущим на досуге, в свободное время от олигаргических трудов, исторические опусы на модную тему. Изыскания самозванного историка выходили из печати с завидным постоянством. Члены допропорядочного семейства даже устали считать количество вышедших в свет исторических книг папеньки. Конечно же, Леопольд Измайлович писал книги не сам, он при себе имел целый штат референтов из борзописцев и историков, которые корпели над будущими книгами историка-любителя.

У Маши было все – деньги, титул, приданое, не хватало только жениха и вот он появился на горизонте в образе молодого красавца Никиты. Конечно, Суворову сразу же не понравился выбор дочери, не для простого дворецкого он растил и лелеял свою единственную дочь, о чем он сразу же сообщил жене Полине Ивановне, та в свою очередь сказала об этом дочери. Но спорить с сумасбродной Машенькой было бесполезно, она решила настоять на своем и выйти замуж за Никиту. Тут Суворов разошелся не на шутку, он страшно рассердился, узнав о намерении дочери породниться с простолюдином, Леопольд Измайлович на минуту вышел из благородного образа аристократа и в гневе топал ногами, бил посуду и пускал гром и молнии, все домочадцы и челядь попрятались по дальним углам. Отец даже вызвал свою дочь для серьезного разговора в свой огромный кабинет, весь заставленный книжными шкафами. Немного побаиваясь гнева отца, Маша вошла в кабинет и замерла на пороге. На столешнице внушительного письменного стола красовались старинная чернильница, глобус, коробка с кубинскими сигарами и хрустальный штоф с коньяком. Суворов грозно посмотрел на дочь и изрек суворо:

– Дочь моя, мне стало известно, что ты готова выйти замуж за оборванца и простолюдина!

– Папа, Никита не оборванец…

– Не перечь отцу!

– Молчу, молчу… - сказала Мирабелла и решила добавить: - Папа, Никита – отличный парень. Вот увидишь, мы будем счастливы с ним. Ты же хочешь счастья своей единственной дочери? – капризным тоном спросила девушка.

– Как ты могла, Маша, выбрать простого парня? Никита не подходящая партия для тебя. Он простой дворецкий, как на это посмотрят все наши друзья и знакомые, в свете поползут слухи, что князья Суворовы породнились с простолюдином…

– Папенька, давно ли мы были простыми смертными? – упрекнула отца Мирабелла, впервые при этом проявив благоразумие.

– Это другое дело, Маша… Сейчас мы занимаем видное положение в обществе. Твоя помолвка и замужество с дворецким могут испортить мой имидж.

– Ха-ха-ха! Папа, твой имидж ничто не испортит, пока у тебя будут деньги! Большие деньги!

– Согласен! Деньги решают все! Но мы хотели с твоей матерью, чтобы ты была счастливая.

– Я буду счастлива, папа, если выйду замуж по любви, а не за сынка какого-то толстосума, взбалмошного и распущенного молодого человека.

– Согласен, дети современных олигархов воспитаны ужасно. Они растут на всем готовом, совершенно не пригодны для жизни, они испорчены и порочны. Но Антон Герасимов был бы приличной тебе парой. Очень выгодная партия! К тому же, мы знакомы с старшим Герасимовым, у нас общий бизнес…

– Папа, опять ты все сводишь к выгоде! – взвилась Мирабелла, срываясь на крик. – Я не хочу замуж за Антона Герасимова! Я люблю Никиту и все! Точка! Разговор закончен, я ухожу! – сказала Мирабелла и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.

– Ну, раз ты так решила, пусть будет по-твоему, - сказал Суворов, оставшись один в кабинете. Он налил коньяк в бокал и выпил залпом, запивая горький осадок, оставшийся от разговора с дочерью. Затем он закурил сигару, его настроение заметно улучшилось, он решил вызвать к себе в кабинет Никиту, чтобы поближе познакомиться с будущим зятем.

Никита шел на разговор с владельцем особняка с недовольной миной, понимая, что хозяин дома редко вызывает прислугу, чтобы сообщить ему хорошие новости. «Значит, будут ругать. Тогда за что? – думал Никита, подходя к кабинету. – Надо заранее подготовиться, чтобы знать, что ответить, чтобы не попасть впросак.» Никита подумал, что, возможно, Леопольду Измайловичу стало известно, что он, Никита, таскает продукты с барского стола и холодильника к себе в дом. Как запасливый хомяк, Никита решил натаскать побольше провизии в свой дом и заполнить ими свои закрома, потому что, как известно, деньги быстро кончаются, с работы тоже можно слететь, а продукты пригодятся, во всяком случае, не сдохнешь с голоду какое-то время. Парень вздохнул, он вспомнил, что вчера, когда он уходил домой с набитыми сумками, его видела горничная Софья. А накануне охранник Петя ехидно поинтересовался, что это он тащит домой из особняка, хорошо, хоть сумки не стал проверять, там как раз были припрятаны баночки с черной икрой, сыр с плесенью (дорогущий, зараза!), балык и бутылка элитного коньяка марки «Наполеон», тоже в хозяйстве вещь необходимая.