Холостяк

Дерек откидывается назад, изучая меня.

— Почему ты так обо мне думаешь?

— Я так не думаю. Я просто говорю, что мне здесь нечего делать.

— Ты приехала сюда не для того, чтобы что-то найти. Ты приехала сюда, чтобы сбежать.

— И я чувствую себя так же, Дерек. — Я наклоняюсь вперед, упираясь локтями в колени и обхватив голову руками. — Я здесь уже два дня и чувствую себя такой же одинокой, как и раньше. Не пойми меня неправильно, я благодарна. Я бы предпочла быть здесь, чем в Белькуре, но я по-прежнему одна.

Мне все еще одиноко.

Дерек тяжело дышит через свои невозможно красивые губы.

— Я не хотел этого для тебя. Я только пытался помочь.

Я беру его за руку.

— Я знаю. Я не расстроена. Просто говорю...

— Ты больше не хочешь быть здесь.

Он говорит это так легко — эти слова которые крутились на кончике моего языка со второй половины дня. Я прошла мимо небольшого бутика с зеленым навесом над дверью, и он напомнил мне маленький магазинчик около моей старой квартиры на Лексингтон. И я поняла, как скучаю по городу. По той жизни. По безликим незнакомцам.

Я скучаю по тем чувствам. И той энергии, которая заставляла меня чувствовать себя на миллион долларов в худшие дни.

А потом я обедала в небольшом уличном кафе, и официантом оказался милейший пожилой мужчина в сером берете. Он дал мне еще хлеба, сказал, что у меня самая теплая улыбка, которую он когда-либо видел, и что я напоминаю ему его покойную жену, когда говорю.

Такого обслуживания в большом городе не найдешь.

После этого я зашла в зоомагазин и держала щенка. Женщина за кассовым аппаратом спросила, есть ли у меня двор, и я подумала об общей террасе на крыше моего дома и маленьком участке травы, разделяющим дома.

Я поцеловала щенка мопса в макушку и положила его обратно.

Выйдя из зоомагазина, я подумала о том, каково это — купить очаровательный, маленький домик, с большим задним двором в причудливом маленьком городке. Сама мысль об этом согревала меня изнутри, и я чувствовала, как мое сердце считает слишком заманчивым это тепло, как любопытный ребенок, привлеченный мерцающим пламенем свечи.

Поэтому я погасила его.

А потом подъехал Дерек и пригласил меня к своей сестре.

— Мне нравится быть здесь, — говорю я.

— Тебе не нужно врать.

— Но я скучаю по дому. — Я смотрю в окно на сверкающий ночной Рикстон Фоллс. Это ничто по сравнению с Нью-Йорком, но почти похоже. Я подхожу к окну, делаю глубокий вдох и обхватываю себя руками.

Мгновение спустя Дерек скользит руками по моим рукам и всем телом прижимается к моей спине.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Что ты делаешь?

Наши взгляды встречаются, и его охватывает буря эмоций.

— Не уходи, Серена. Не сейчас, — просит он тихим голосом.

— И почему же?

Он издает разочарованный стон, хотя я думаю, что его разочарование направлено на себя.

— Понятия не имею. Забудь, что я сказал.

— Спокойной ночи, советник.

* * *

Я затаилась на остальную часть выходных, зарывшись в книги, которые купила в местном магазинчике на углу, позволив Дереку проводить время с дочерью.

Я также посмотрела не менее трех фильмов на канале «Лайфтайм» и просмотрела весь сезон сериала «Карточный домик», который рекомендовал Дерек.

В перерывах между сериалами и книгами я теряюсь в мыслях, размышляя, остаться ли мне — по неизвестным причинам — или уйти.

Слова Дерека эхом отдаются в моей голове — не его просьба задержаться подольше, а предупреждение. Он не тот, кто мне нужен. Он не тот, кто мне когда-нибудь понадобится. И то же самое можно сказать обо мне.

Мы не принадлежим друг другу, даже если наши тела умоляют соединиться.

Мне нужно уйти.

Может быть, не завтра. Возможно, не на этой неделе. Но скоро.

Глава 21

Дерек

— Ты опоздал на двадцать минут. — Воскресным днем Кайла выскакивает на крыльцо своего викторианского особняка. Чем ближе она подходит, тем лучше видно нелепое количество макияжа, покрывающее ее обгоревшие щеки, и бледный контур вокруг глаз, обозначающий, что когда-то там были лыжные очки.

— Была большая пробка. — Я выхожу из машины и подхожу к заднему сиденью.

— В четыре часа в воскресенье?

Любая другая мать, не видя дочь несколько дней, будет ворковать над ней, но Кайла больше беспокоится о том, чтобы меня задеть.

— У вас были планы? — Я отстегиваю Хейвен и поднимаю ее с автокресла.

— Вообще-то, да. — Кайла приподнимает подбородок. — Герб заказал нам столик в новом французском ресторане в Хоторне. Поездка займет сорок пять минут, а наша бронь столика через сорок минут.

— А Хейвен будет французскую еду? — Я опускаю дочь на траву, и она бежит к входной двери, останавливаясь, чтобы послать мне воздушный поцелуй. Она ждет, пока я делаю вид, что ловлю его в воздухе, а затем исчезает внутри.

— Мы не берем Хейвен с собой. — Кайла говорит быстро, ее взгляд скользит мимо меня. — Она останется с няней.

— Ты, черт возьми, издеваешься надо мной, Кайла? — У меня в горле зарождается рычание, и я в двух секундах от того, чтобы войти внутрь, подхватить Хейвен на руки и забрать ее домой, но не собираюсь быть арестованным из-за этой чертовой дуры, так что ей повезло. — Ты не видела нашу дочь четыре дня и заставляешь меня нестись сюда в воскресенье вечером, чтобы ты могла отправиться на свидание с гребаным Гербом?

— Мы несколько месяцев находились в списке ожидания. — Кайла топает ногой. — Нам позвонили по дороге домой. Мы этого не предполагали. Это случилось в последнюю минуту.

Как будто это делает ситуацию приемлемой.

— Это чертовски неправдоподобно. — Я качаю головой, провожу пальцами по волосам и тяну, скрипя зубами. Подхожу к заднему сиденью, хватаю сумку Хейвен и сую ее в руки Кайлы. — Ты не заслуживаешь быть ее матерью, и знаешь это.

У нее отвисает челюсть.

— Ты не можешь так говорить, Дерек.