Хомотрофы

Страх в груди по-прежнему нарастает, и к нему добавляются болезненные спазмы в животе.

Насыпь заросла травой, по ней трудно подниматься. Сдирая на пальцах кожу, взбираюсь на дорогу. Задыхаюсь. Легкие наполнены страхом и кровью. Вот и автодорожный знак, на котором значится название городка. Пробегаю мимо и совершенно обессиленный выскакиваю на мост.

Боже мой, как мерзко! От страха подкашиваются колени, и я ничего не могу с этим поделать. Неожиданно испытываю приступ головной боли невероятной силы, как будто голова попала в тиски. Хочу стиснуть ее руками, но хватаю пустоту. Головы нет, ее отрубили.

Захлебнувшись беззвучным криком, я проснулся. Темно, хоть глаз выколи. Кошмар внутри кошмара, сон во сне, такого со мной раньше не было. Для верности побольнее прикусил указательный палец – точно проснулся. Отер со лба липкий пот, прислушался.

Андриан спал на удивление тихо. Я ожидал, что его богатырский храп будет сопровождать меня всю ночь. Но он сопел безмятежно, еле различимо.

Я уже почти задремал, как неожиданный звук, похожий на хрип, разбудил меня. Звук доносился из коридора или из кухни и становился все настойчивее. Я сел на кровати, принялся тереть глаза.

Звук повторился опять, и тут я понял, что это задыхается человек. Вскочив, я наугад бросился к двери, пробежал по коридору и оказался на кухне. Странный сладковатый запах ударил в нос.

Так. Где же здесь выключатель? Я шарил руками по стенам, а под ногами у меня что-то чавкало. Когда, наконец, вспыхнул свет, невероятная картина открылась моим глазам. На полу среди кусков сырого мяса, разбросанного на широкой клеенке, лежала, корчась и держась за горло, хозяйка. Ее одежда была перепачкана кровью, лицо покраснело и настолько раздулось, что даже морщины немного разгладились.

Выбрала же время для разделки мяса!

Выпученными испуганными глазами старуха смотрела на меня. Посиневшие губы безуспешно хватали воздух.

Я не сразу сообразил, что случилось. Некоторое время я бегал вокруг старухи, то хватая в руки полотенце, то пытаясь набрать в кружку воды. А Зоя, держась одной рукой за горло, все время показывала корявым пальцем себе в рот, делая при этом страшные глаза.

Наконец, я понял: бабка чем-то подавилась. Мне стоило большого труда перевернуть ее на живот, тем более что она постоянно упиралась. Бабка была тяжеленная. Я взял ее повыше пояса и стал поднимать. Живот был по-старчески мягким, руки проваливались в него, а Зоя никак не хотела отрываться от пола. Расставив широко ноги и собрав силы, я единым рывком приподнял бабку и крепко сдавил ее. При этом головой она глухо стукнулась об пол.

Старуха захрипела сильней и стала ослабевать. Она уже не могла так сильно сопротивляться. Майка ее была в крови, и мои пальцы постоянно скользили. Пытаясь поднять старуху выше, я нечаянный ее уронил. Тут же вновь бросившись к ней, я обхватил ее туловище руками, поднял его так высоко как мог, и вновь резко сдавил.

Неожиданно бабка закашлялась, что-то сдвинулось в ее горле.

Я поставил Зою на колени и на всякий случай несколько раз кулаком стукнул между лопаток.

Бабка еще раз кашлянула, изо рта у нее выскочила и упала на пол маленькая косточка, похожая на фалангу человеческого пальца. Я потянулся подобрать ее, чтобы рассмотреть. Зоя схватила меня за руку, сама сцапала то, что чуть не стало причиной ее смерти, и вышвырнула кость в открытое окно.

Я еще раз внимательно посмотрел на старуху. Она была перепугана.

Мы сидели на полу, обнявшись и тяжело дыша, оба перепачканные кровью. Постепенно краснота сходила с ее лица, к морщинам возвращался их прежний рельеф.

Удивительно, что после всего этого я сумел заснуть.

Будильник на часах разбудил меня в полшестого. Умывшись на улице под краном, я вернулся в дом и застал хозяйку в хорошем расположении духа.

Сегодня Зоя была одета в допотопный, но довольно чистый, сарафан. Губы ее старательно накрашены помадой темно-кофейного цвета. От этого рот на бледном сморщенном лице казался черной дыркой.

Увидев меня, хозяйка расплылась в улыбке, показав шеренгу редких, но вполне еще крепких зубов.

– Заходи, спаситель мой! – приветливо сказала она, скалясь все шире. – Окочурилась бы старая Зоя, ежели б не ты. Судьба, стал быть, послала тебя. – Голос у нее после ночного происшествия был осипший.

Хозяйка предлагала мне попеременно то чаю, то оладий, то голубцов, то еще чего-то, улыбаясь до ушей и не давая пройти. Я отказывался, несмотря на то, что был голоден. Есть в такой грязи для меня хуже смерти.

– Скромненький какой, – страшным голосом произнесла она и больно потрепала меня за щеку.

Наконец, мне, как школьнику, удалось проскользнуть у нее под мышкой. Я вытер шею и плечи полотенцем и прошел в комнату.

Андриан проснулся и лежал в той же позе, в которой я застал его вчера. Точно так же тонкой струйкой у него по подбородку стекала слюна.

– Здрасьте, Андриан! – помахал я ему рукой.

Ноги побаливали после вчерашнего марш-броска. Но, в общем-то, я чувствовал себя отдохнувшим.

Посидев некоторое время на кровати, я хлопнул себя по коленям: пора собираться. Носки еще влажные, футболка оставляет желать лучшего. Я надел джинсовую куртку, по привычке проверил карманы, в верхнем – обнаружил сложенный вдвое листок.

«Пропуск одноразовый», значилось в нем. Далее от руки записана моя фамилия и сегодняшняя дата, четырнадцатое июня. Ниже печатные буквы: «Начальник отдела кадров», рядом размашистая подпись. И все.

Я закрыл глаза. Внезапно сны, видения и реальность смешались в моей голове. Я убрал пропуск в карман. Не то чтобы мне хотелось сохранить его как сувенир на память об этом ужасном городишке с его заводом, просто не любил мусорить.

– Как мне добраться до моста, Андриан?

– Да поздно уже, – с обычной паузой ответил сосед.

– Что значит поздно?

– Сутки прошли.

– Какие сутки, Андриан, о чем ты?!

Сосед не ответил, он прикрыл глаза и погрузился в то состояние полубессознательного бытия, в котором проводил почти все время. Я выскочил из комнаты, зовя хозяйку:

– Зоя! Зоя, как добраться до моста?

Она обернулась, прожевала оладью и, посмотрев на меня с тоской и некоторым недоумением, повторила слова Андриана:

– Сутки прошли, Сереженька. Назад ходу нет.

– Я хочу добраться до моста, – упрямо повторил я.

– Изволь, мой родной. Могу даже проводить, как особо дорогого жильца и благодетеля.

– Буду признателен.

Старуха шла так быстро, что я едва за ней поспевал. Всю дорогу мы молчали, но она пару раз тяжело вздохнула.

Вот он указатель с надписью «ПОЛИУРЕТАН», а впереди мост через речку Никодимовку. Я прибавил шагу. Зоя остановилась, не дойдя до указателя десятка метров.

– Я тебя тут подожду, – сказала она. Сказала так серьезно, что у меня по спине забегали мурашки. Но я не остановился.