Хомут на лебединую шею

Теперь Гуте по-настоящему стало неуютно. Что это значит? Сначала она находит пистолет. Потом оказывается, что Варька кого-то там убила из ревности? Полнейшая чушь. Объяснение, конечно же, найдется, но только поверит ли ей милиция? И без того уже на них косятся из-за гибели Псова, а тут, надо же, такой подарочек! И как все это вытерпит несчастная Варенька, она ведь совсем скоро станет матерью. А может, еще не скоро?

Гутя еле дождалась, пока вернутся Фома с Варей, и почти сразу же после них принеслись голодные Аллочка с Толиком. Гутя, сосредоточенно собрав брови на переносице, усадила всех за кухонный стол переговоров.

– Давайте поговорим, – начала она.

– Нет уж, сначала поесть не мешает, – не согласился Толик, и Гутя с тоской взглянула на сестрицу: вот ведь не было у той мужиков до сорока лет, и надо было наткнуться на такого обжору!

Не проронив ни слова, Гутя принялась кормить прожорливое семейство. На ее молчание никто особенно внимания не обращал. Фома ел торопливо и так же торопливо делился новостями. Он не собирался ждать, пока все поедят, потом со стола торжественно вытрут крошки и уж после этого позволят делиться вестями. Новости так и перли из него.

– Разузнали про Серову кучу всего, – выпалил он. – Кстати, несчастная, оказывается, замужем побывала!

– Ну, Фом, ну не побывала она замужем, – поправила мужа Варька. – Она только хотела замуж, а потом у нее такая неприятность случилась…

Но Аллочку с Гутей интересовало главное.

– Ну так и чего? Вы так и не узнали, кто ее? – перебила Аллочка Фому.

– Ну ты и скорая! Да как же мы узнаем? Кто ж нам скажет?! – возмутился Фома. – Ты, тетушка, как себе представляешь – мы приходим, а нам уже каравай в руках выносят на белом рушнике и преступника ведут на медвежьей распорке, так, что ли? Нет, тут надо попотеть.

– Ну так и потели бы! Неужели никто, кроме одной девчонки, и сказать больше о Серовой ничего не может? – всплеснула руками Гутя.

Фома отмахнулся:

– Не переживайте, Гутиэра Власовна. Мы сегодня паренька одного надыбали, он что-то знает. С ним Серова в последнее время откровенничала. Вот завтра съездим к нему и поговорим. Многое прояснится.

– А чего ездить-то? Вот он, «Хлебный рай», через дорогу, – фыркнула Варька.

– Он в хлебном магазине живет, что ли? – пристала Аллочка. Ей так хотелось, чтобы Толик заметил, какая она смекалистая. – А поточнее адрес? Улица там, квартира?

Фома отложил вилку.

– А тебе зачем? Мы же решили, что к Паганини мы пойдем! Тебе чего, заняться нечем?

– Ой, господи, какие тайны! – Варька решила быть доброй. – Улица Суворова, квартира один, на первом этаже. Сама пойдешь?

– Нет, не пойду, только нам надо привыкать: адреса надо узнавать как положено, а не так – правая елка в третьем ряду. Гутя, подай, пожалуйста, масло… Мы, кстати, сегодня так ничего и не добились, – сокрушенно вздохнула она. – Прямо как гранитная стена, эта Данилова. Уже все нормально было, Сазон, точно младенец, шел нам прямо в руки. И тут эта мегера прискакала! Да, Толик?

Толик кивал, он не мог говорить, челюсти его усердно работали – парню предстояло возвращаться домой, а там шеф, вот узнает, как бездарно Толик посеял пистолет… Об этом даже не хотелось думать. Скорее всего посадит на хлеб и воду. Значит, надо, как верблюду, набить горбы впрок.

– Ну вот так и выходит, только мы с Варей и приносим новости, – ворчал Фома.

Гутя вытерла руки полотенцем и наконец уселась вместе со всеми. Пока она только подавала на стол, а теперь можно было сразить их новостью.

– Нескромный ты у нас, Фомочка. Вот у меня, к примеру, тоже новости есть, так я же не кичусь.

– Можно, я домой пойду? – робко поднял руку Толик. – У меня что-то с животом.

– Ничего страшного, сиди. Ничего с твоим животом не случится, – оборвала жениха Аллочка, уставившись на сестру.

– Ну, Аллочка! Ну можно мне домой? Нет сил терпеть, – скрючился Толик, суча ногами.

Неверовы с укором взглянули на Аллочку.

– Да ступай, чего отпрашиваешься? – удивился Фома. – У человека проблемы со здоровьем, а его держат!

– А я говорила: надо было щадить желудок – не наедаться на ночь! – наставительно проговорила Гутя.

Толик только жалобно поскуливал.

– Иди уже, горе мое. Вот не думала, что жених попадется такой зас…

– Аллочка! – хором воскликнули Варя с Гутиэрой.

Аллочка только махнула на них рукой и поднялась проводить суженого.

– Спасибо, пошел я, ты не ворчи, ну, правда, вишь, как прижучило, – оправдывался в коридоре Толик.

– Я понимаю, но все равно… обидно. Ты не придешь? – вмиг растеряла весь сыщицкий задор Алиссия.

– Ну ты же хотела побыть одна, мигренью спокойно помучиться… – по-собачьи заглядывая в глаза избраннице, лепетал ухажер, стремительно натягивая куртку.

– Так и помучились бы вместе – я мигренью, ты животом.

– Я завтра приду, мышка моя… Пистолет дай.

– Фиг тебе, а не пистолет. Я буду тебя ждать, мой котик.

Из кухни уже доносился восторженный голос Гути, она рассказывала о том, как они славно поболтали с Поросюками, про свою неожиданную находку она предпочла до времени помолчать.

Уже перед самым сном Гутя тихо подошла к молодым.

– Варя, я не хотела при этом, при Толике… Звонила какая-то дама, просит срочно отыскать ей жениха, ну чтобы с богатством было все в порядке, молодого, красивого, в общем, эдакого сладкого миллионерчика…

– А у тебя таких нет, да? – фыркнула дочь. – Мам, ничем не могу помочь, я таких тоже не имею. Даже по большому блату достать не смогу.

Гутя обиженно вздернулась:

– Так она говорит, если я не достану, она разболтает милиции, что это ты убила Серову! Из ревности! И чего мне делать?

– Тяни время… Да я, похоже, знаю, кому так в жены не терпится, не переживай, что-нибудь придумаем.

Толик ворвался к шефу, когда тот уже снял носки, развалился на кровати и уткнулся в газету с похабным названием.

– Все! – запыхавшись, выкрикнул первый помощник. – Все пропало, они… знаешь, какие они коварные, у-у! Худоногов, может, ну его к чертям, это твое начинание? Не жили богато…

– …и не живите! Ты мне одно скажи – там все в порядке? Все живы-здоровы?