Хомяк в совятнике

Семеныч, как и подобает разносторонне развитому джентльмену, делал сразу несколько дел: выуживал из кустов вчерашние бутылки, складывал их в тележку, сочинял стихи, подбирал к ним музыку и являл свое творение миру. Ему было хорошо.

– Здоров, Семеныч!
– поприветствовал я его, - С утра пораньше- за работу?

– Приветствую!
– с достоинством отозвался бард, - Трудимся! Сбор урожая хрусталя не терпит промедления - конкуренты не дремлют, ети их... Закурить есть?

– Угощайся, - вытащил я пачку "Явы", - Чего небритый-то?
– ну очень умный вопрос, ничего не скажешь.

– Я не небритый, - Семеныч прикурил, кивнул благодарно, - Я сексуальный! Да иду я, иду!...

– это уже - Дамке и Тузику, которые умчались вперед, решительно прогоняя с заповедной хозяйской территории какую-то заблудшую бабульку-браконьера.

Народу на остановке набралось порядочно. Сердитый народ, невыспавшийся. Как всегда, автобусом и не пахнет. А появится наконец - так забит будет под завязку. Не хочется, чтобы прекрасное настроение выдавили из меня в этом автобусе. И я зашагал к метро пешком. Шел и удивлялся, почему не делал этого раньше. Всего-то двадцать минут ходьбы - да половину этого времени на остановке топчешься. А вторую половину будешь задыхаться от убойного парфюма, ядреного перегара (а то и еще чего покруче), да кряхтеть от тычков под ребра под визгливые призывы: "За проезд, мущщина! Вам говорю, за проезд чего у вас? "

Вот и пусть давятся там, кто хочет. А я буду шагать по влажным листьям, вдыхать утренний туман, еще не успевший провонять бензином и любоваться луковками церкви, бронзово темнеющимися над старыми ивами. И с тихой радостью вспоминать прошедшую ночь. И не только с тихой радостью, но и с самодовольной гордостью, неизвестной до поры молодым плейбоям. А ведь ты еще - вполне, а, парень? Откуда что взялось. Или мы с Ленкой и в самом деле так друг по другу соскучились? Сладким воспоминанием прошелестел у меня в ушах ее счастливый смеющийся шепот: "Саньчик, это на всех мужиков так прыжки влияют?! "

Это мое безмятежное настроение вмиг разметал истошный визг тормозов за моей спиной. Дернувшись, я резко обернулся. У перекрестка, который я только что пересек, застыл аспидно-черный гробоподобный "Мерседесовский" джип "Брабус". В "кенгурятник" джипа уперлась клюкой древняя бабулька с сумкой на колесиках, заслуженный член бесчисленной команды московских "Анок-пулеметчиц", гроза наглаженных брюк и начищенных штиблет.

– Ты чо, коза старая!
– распахнул дверцу джипа дядечка с могучим выбритым затылком, - Ваще охерела?! Куда прешься?!

– Сам охерел, каз-зел!
– неожиданно агрессивно откликнулась бабка, Чуть меня на "зебре" не сбил и еще орать тут будет! Щас гаишники приедут быстро мозги тебе вправят, буржуй недорезанный!

– От кошелка старая, - дядька возмущенно хлопнул себя по ляжкам и оглянулся, словно ища сочувствия. И увидел меня.

– О! Санек, здорово!
– расцвел он вдруг.

Господи, да это же Генка. Вот что значит три года только по телефону общаться раз в полгода - не узнал. Привет - привет - как жизнь - тебе куда да ладно, садись - до Кропоткинской?
– ну и мне в ту сторону - подкину, садись.

Интересно, как немцы умудряются делать такие совершенно подхалимские сиденья? Оно, словно услужливая гейша, мгновенно принимает самую удобную мне позу, лаская меня в своих объятьях. А запахи, наверное, придаются к такой машине в виде обязательного комплекта, как набор инструментов. Хорошая кожа, дорогой табак, изысканный одеколон - вот как пахнет небедная жизнь, ребята.

– А я тебя сразу узнал!
– весело сообщил Генка, - Ты не меняешься совсем, что ль?

– А я тебя - нет. Богатый будешь. Или ты - уже?

– Спасибо на добром слове, - хохотнул Геннадий, - До богатства еще...

– Ну на жизнь-то хватает?

– Э. Бабки - такая сволочь, что их всегда не хватает. Все - в деле, в долгах, еще черт-те где... Ты это - кассету-то нашел?

Во память у мужика. Минутный разговор недельной давности помнит. И - по привычке, что ли - проверяет, решился ли вопрос. Наверное, в бизнесе по-другому и нельзя.

– Нашел, спасибо тебе. Слушай, ты не поверишь, тут такая история с этой кассетой накрутилась!
– и я, увлеченно поведал Генке про все. Кто меня за язык тянул, спрашивается? Правильно Ленка говорит - как был я простодырой, так и остался, и ничему меня все эти годы после перестройки не научили.

– Обожди, обожди...
– заинтересовался Генка, - Так что это за программа была, говоришь? Как называется?

– Да по-моему, никак еще не называется, Сергей ее сам написал. Я пока ее принцип понял - чуть с ума не съехал. Во мозги у мужика, представляешь? Другой бы давно в Силиконовой долине деньгу лопатой греб, а он - здесь, маму оставлять не хочет, а мама никуда из Москвы не хочет.

– Так-так-так...
– Генка что-то торопливо соображал, - Слушай, это интересно... Ну что, вот твоя Кропоткинская - где высадить?
– спохватился он.

– Да здесь и сойду, спасибо.

– Да не за что. Ты это - давай, звони...
– Генка уже явно думал о чем-то своем.

Генкин джип свернул на Пречистенку, я посмотрел ему вслед и зашевелилось у меня в душе нехорошее такое предчувствие и ощущение, что сморозил я какую-то капитальную глупость. На третий день, сидя в плену у бледнолицых, Зоркий Сокол увидел, что в камере нет одной стены. А на четвертый день Мудрая Змея догадался, что можно убежать.

– Пап, тебе товарищ звонил, - сообщила мне Светка, когда я вернулся домой.

– Какой товарищ? Сергей?

– Нет, он говорил - его Геннадий зовут. Сказал, перезвонит. Или чтоб ты ему позвонил, как придешь, - в глазах у дочери чертиками скакало любопытство: что-то такое интересное с папиком происходит.

Трубку Генка снял почти сразу.

– Санек, здорово еще раз!
– голос был напорист и азартен, - Слушай, у меня дело к тебе есть.

– Что за дело?
– я старался говорить по возможности спокойно и независимо.

– Да в двух словах не скажешь, надо бы встретиться. Сможешь ко мне в офис завтра подъехать?

– Смогу. А что за дело-то? Хоть в двух словах.

– Извини, нескромный вопрос: ты сколько получаешь?

– Не понял. Тебе что - в долг, что ли, надо?
– простодушно удивился я.

– Да нет, нет! Ну сколько, Сань?

– Ну, мало. Чистыми - около трех штук выходит.

– Рублей?
– уточнил-утвердил Генка.

– Нет, тугриков. Вопросики, блин.

– Короче, я понял. Слушай, ты ко мне в фирму не согласился бы перейти? Три - не три, но полторы штуки я тебе для начала положу. Баксов, - уточнил он.