Хороша была Танюша

Глава двадцатая. Всегда надо держать удар.

Погода была чудесной. Солнце светило ярко и жарко, словно сошло с ума от радости, что у нас с Климом сегодня такая замечательная дата празднуется. Десять лет прожить бок о бок не ссорясь, да в любви и согласии, для меня это очень много. Я ни с кем из своих прежних мужей так долго продержаться не смогла! Впрочем то ведь, Татьяна Адамовна в этом смысле неудачницей слыла. Танюшка дело совсем другое... Она не только смогла в браке десять лет прожить, но и страсть любовную со стороны мужа сохранить. Вон как Клим мне улыбается нежно, глаза любимые, синие ярко сияют когда на меня смотрит.

Я тоже улыбаюсь ему в ответ и поднимаю бокал с золотистым шампанским, издалека любуясь мужем. Он сейчас с герцогом Эндрианским беседу ведет. Наверное здоровьем Златы Львовны интересуется. Она на последнем месяце беременности вынуждена была дома осталась, а близнецы Ильюша с Ксюшей в этот день на выпускном вечере в своей академии должны быть. Так, что герцог на наш праздник в одиночестве прибыл. Мужчины беседуют так дружески и немного фамильярно, даже и не подумаешь, что яростными, свирепыми соперниками когда-то были... Время оно все лечит и на свои места ставит. Этих мужчин навсегда дети соединили. Клим им отец по крови, а герцог воспитал. Эндрианский с близнецами конечно больше времени проводил. Ильюша с Ксюшей к нам приезжали каждый год погостить, но чем становились старше, тем короче были эти встречи. Клим расстраивался, но я его утешала тем, что взрослым детям стареющие родители не интересны. Муж рычал от злости, а потом долго доказывал мне в спальне, что никакой он не " стареющий".

Я улыбаюсь своим воспоминаниям и хозяйским взглядом, удолетворенно по сторонам посматриваю. Мило киваю гостям, а сама про себя отмечаю какие еще распоряжения отдать. Но все идет как надо! Гирлянды из цветов радуют глаз пестрыми красками и наполняют воздух ароматом весны и праздника. Легкий, весенний ветерок колышит бело-красные тенты над головами, играет забавляясь с белоснежным кружевом скатертей. Музыканты на красно-белой сцене играют слаженно, ладно. Хрипло берет за душу саксофон, нежные голоса скрипок поют как в последний раз, флейта подчеркивает бархатный звук гитары.Нынче в моде танго и фокстрот. На ровной, гладкой площадке из красного мрамора стучат в танце каблучками дамы, шаркают лакированными туфлями слегка хмельные кавалеры. Матвей рослый, красивый небрежно ведет в танце молоденькую девицу. Аня с Машей в белых, одинаковых платьях неловко и немного неуклюже пританцовывают на краю площадки. Мысленно отмечаю себе, что надо нанять им учителя танцев. Совсем взрослые девочки стали. Ищу взглядом Лизу и не нахожу. Тоже ставлю себе мысленно птичку, что бы пойти и посмотреть как там себя чувствует вредная сестрица. Вышколенные официанты снуют пчелками разнося холодное шампанское, напитки и закуски. Еще раз окинув взглядом свое королевство решаю пройти в дом, мне давно пора " попудрить носик" и найти Лизаветту.

В доме прохладно, звуки музыки, смех и разговоры гостей сюда едва долетают. Мягко ступают туфельки на высоких каблучках по темно-красным коврам, которые покрывают собой широкую лестницу и коридоры. Поднимаюсь на третий этаж и толкаю дверь в комнату сестры. В комнате пусто, только чашка с недопитым, еще горячим чаем указывает на то, что Лиза где-то в доме.

С недоумением оглядываю широкий коридор пытаясь понять, где может сейчас находиться сестра. И вдруг замечаю, что дверь в кабинет Клима слегка приоткрыта. Старательно крадусь на цыпочках, затаив дыхание. Что я боюсь там увидеть? Еще не знаю, но веду себя словно гончая которая внезапно взяла след. Или это проснулась во мне недоверчивая и подозрительная " Старая Акула" ?

Перед высокой, белой дверью в позолоте и деревянных завитушках замираю и чутко прислушиваюсь. Возмущенно рокочет голос Клима, в него вплетаются громкие и нарочитые всхлипы. Конечно же это плачет не мой муж, голос женский и явно мне знакомый. Сдерживаю свою горячность, буквально держу сама себя за шиворот, что бы не ворваться и не потребовать объяснений. Но эти самые объяснения не заставляют себя долго ждать.

– Лиза, не надо делать из меня дурака!
– голос Клима уже не рокочет, а сотрясает все вокруг яростным, страшным рыком.

– Климушка, милый твой ребеночек! Твой!
– сестра рыдает жалобно подвывая.

– Э нет, голубушка! Какой я тебе милый!? Когда мы вместе то были, может подскажешь?
– Клим хрипит и словно борется с кем-то.

– Помнишь, Танька завод открывать в соседнюю губерню с Матвеем ездила? А ты не смог поехать, дела у тебя в городе были. Пьяный ты вернулся, а я тебя в спальне то и ждала. Мы же с ней, со змеюкой этой похожи. Неужели ты не видишь? Посмотри внимательно, посмотри!
– голос Лизы визгливо подрагивает, ввинчивается мне " змеюке" в уши.

Выдержка покидает меня и я делаю шаг в кабинет. Скрип двери заставляет обернуться слегка растрепанного, враз ставшего белее мела Клима и Лизу в распахнутом синем, атласном халатике накинутом на голое тело. Волосы струятся холодным золотом. Полные, молодые груди словно светятся жемчужно-розовым светом. Моя сестра прекрасна. Лишь красное, зареванное и немного опухшее личико портит всю картину. Вспыхнувшая на нем при моем появлении мстительная радость и гаденькая улыбка, делает лицо сестры еще более неприятным.

– Танюша!
– Клим буквально отдирает от себя впившиеся в него цепкие, хрупкие пальчики и делает шаг в мою сторону.

– Климушка!
– рыдает, заливается слезами Лиза и волочится за ним следом.

Мне хочется рассмеяться, наверное от нервного потрясения. Подумать только! Моего мужа на моих же глазах пытается изнасиловать моя же сестрица!

Прохожу к столу и сажусь на высокий, резной стул с прямой и неудобно-твердой спинкой. Откидываюсь ощущая полуголой спиной, гладкий холод тщательной полировки. И усмехаюсь представляя себя со стороны. Наверное сейчас напоминаю судью, самолично чинящую суд без присяжных и свидетелей. Присутствуют только одни обвиняемые в лице Клима и Лизы.

Муж словно понял ситуацию и внимательно всматривается в мои глаза.

– Танюша все не... Черт!
– обрывает он сам себя.
– Черт!
– грохает он с силой кулаком по столу и запускает руки в густые, черные волосы. Он неестественно бледен, синие глаза горят ненавистью когда он смотрит на Лизу.

Испуганная Лизаветта, теперь жмется в стороне и неловко, поспешно пытается накинуть на себя бархатную, зеленую скатерть с круглого столика в углу кабинета.

В просторной комнате повисает тишина и лишь весенняя, глупая муха бьется в стекло огромного, светлого окна.

У меня наконец-то выравнивается дыхание и тает исчезая боль в левой стороне груди. Мой голос похож наверное на карканье старой вороны.

– Дорогие мои, я хочу знать, что здесь происходит?
– стараюсь говорить твердо, весомо, но почему-то всхлипываю и ощущаю как слезы теплыми, мокрыми ручейками бегут по щекам и солеными волнами попадают на губы.

Клим одним движением подскакивает ко мне и наклонившись через широкий стол крепко берет меня за плечи, ищет взглядом мои глаза и полыхая синим пламенем своего взгляда пристально смотрит.

– Танюша, прошу верь мне, верь!
– он шепчет эти слова словно молитву бледными губами.
– Даже если окажется, что я виноват, все равно верь мне!

Скрипит дверь, зеленая тень одетая в бархатную скатерть спешно покидает кабинет. Лиза убегает, унося с собой свою тайну. Глупая! Суд уже начался и все виновные понесут наказание.

Упрямая зелено-черная муха с настойчивостью достойной уважения штурмовала прозрачное стекло. Ей наверное хотелось туда, где шумят деревья и пируют сородичи. Возмущенное, басовитое жужжание заполнило собой тишину, которая вязким, неуверенным и в то же время взрывоопасным маревом повисла между мной и Климом.