Одинокая девушка у стойки бара, в ногах у нее чемодан и два ярких полиэтиленовых пакета.

К ней подсаживается мужчина лет сорока, он сам пока не знает, что у него на уме: попросить огоньку, закадрить или просто пообщаться с единственным живым существом в этом привокзальном баре (не считая официанта).

За окнами холодная, ненастная и грязная ночь.

Из всех возможностей он выбирает попросить огоньку.

– Меня зовут Хуан.

И протягивает ей руку, без сигареты, – в смысле «привет, как дела». Девушка напрягается, руки не подает и говорит:

– Не трогайте меня. Несколько дней назад меня изнасиловали, глумились как хотели. В общем, просто чудо, что я осталась жива, если это можно назвать жизнью. Но советую меня не трогать. Я способна вас убить.

– За что? Я ведь ничего не сделал, просто попросил огоньку.

– Все понятно, – отвечает девушка, расстроенная тем, что приходится вдаваться в объяснения, – но я травмирована. Контакт с мужчиной для меня непереносим. – Она также не выносит контакта его ног с полиэтиленовыми пакетами. – Я не хочу быть несправедливой и убивать вас. Поэтому и позволила себе вас предупредить.

– Большое спасибо. У меня с женщинами, вообще-то, не все ладится.

– Вас тоже изнасиловали?

– Нет… не в этом смысле, однако…

Он в сомнении. Говорить о себе не так-то просто. По правде говоря, Хуан чувствует себя хуже некуда, поэтому и вышел прогуляться, несмотря на дождь. Он довольно долго просидел за машинкой, но так и не сочинил ни строчки – в один из тех вечеров, когда общаться со своей девушкой еще сложнее, чем с пишущей машинкой. Во взгляде девушки из бара появляется настойчивость. Она хочет знать, в чем все-таки дело. Она из числа девушек, которые не признают недомолвок. Она желает быть уверена во всем.

– На чем мы остановились? Вас изнасиловали или нет?

Хуан не отвечает, он занят своими мыслями. Женщина начинает волноваться.

– Меня не изнасиловали, но чувствую я себя так же скверно.

– Это невозможно, – говорит она безапелляционно.

– Мы сидели в ресторане, – начинает свой рассказ Хуан, – я и Виктория. К нам подошла гадалка и погадала по моей руке – видимо, потому, что я известный писатель. Когда я пошел в туалет и не мог их видеть, Виктория попросила погадать и ей. Я застал только самый конец. На лице Виктории застыло выражение, исключающее всякую возможность диалога, – потому что ты не знаешь, что за этим выражением прячется. По дороге домой она рассказала, что ей открыла гадалка.

Конец ознакомительного фрагмента.