Хорошее укромное местечко (сборник)
Шрифт:
Во всяком случае, на лужайку он не пошёл. Он стоял на обочине, за спиной у Джима, и наблюдал за нами. Мы сделали вид, что не замечаем его. Джиму-то легко, он на него не смотрит. Мы бросали мяч друг другу, а этот смотрел мне прямо в лицо, изредка поглядывая в небо.
Мало того, что для нас он был малолеткой и носил эту дурацкую перчатку первого бэйсмена, парень был маленький и толстый. Голову он, наверное, не мыл целый месяц; грязные, сальные пряди волос спадали на лоб. Лицо — как у поросёнка. Круглое, с маленькими розовыми глазёнками. Красный нос сопливил, поэтому толстяк постоянно шмыгал и время
Я не шучу. Именно так он и выглядел.
Настоящий подарочек.
Я старался на него не смотреть, но это было нелегко, потому что он стоял прямо за Джимом. Я ужасно хотел, чтобы он свалил. И чувствовал себя полным ничтожеством, потому что игнорировал его. Он не говорил ни слова. Просто стоял там, шмыгая носом, лизал сопливые губы и изображал что-то вроде улыбки.
Очень скоро он начал бить кулаком по перчатке.
Я не мог на это смотреть. Не очень-то приятно, когда от тебя воротят нос.
Поэтому я окликнул его:
— Выше голову, парень! — и бросил ему мяч.
Не швырнул изо всех сил, нет, ничего подобного. Бросил высоко, слабо и прямо к нему. Он на секунду оживился, а потом, когда мяч подлетел выше, занервничал. Наклонившись, он отвернулся и потянулся своей здоровенной перчаткой вверх, совсем не туда, куда надо. Мяч пролетел над ним куда-то на улицу. Когда мяч отскочил от тротуара, толстяк заглянул в перчатку. Он нахмурился, будто на самом деле удивился, что она пустая, и сказал:
— Извини.
Это было первое слово, что я от него услышал. Извини.
И он погнался за мячом.
— А ты добряк, малыш Рикки, — сказал Джим.
— А что ты хотел? Что мне делать — не обращать на него внимания?
— Теперь этот дурень к нам точно прицепится.
— Темнеет. Скажем, что уже поздно.
— Да, полностью согласен.
Нo нам надо было дождаться мяча. Наш новый сосед искал его уже довольно долго. В конце концов, он откопал мяч на клумбе перед домом Ватсонов и вприпрыжку понёсся к нам. Не стал к нам приближаться, а просто бросил мяч.
— Боже! — пробормотал Джим. — Он что, девочка что ли?
Это был мой мяч, и ошибка тоже была моя, поэтому найти мяч предстояло мне. Я не очень-то хотел брать его в руки после толстяка, потому как после его рук мяч наверняка был липким. Так что выловил его из травы перчаткой. Когда я возвращался, парень переступил через бордюр и шёл к Джиму.
— Что-то уже так темнеет, — сказал я. — Наверное, пора расходиться.
— А мы должны? — спросил толстяк.
Это «мы» мне совсем не понравилось.
— Да, а то ещё мяч потеряем.
— Ну ладно, — oн шмыгнул и вытер верхнюю губу тыльной стороной ладони. — Я — Джордж Джонсон. Мы недавно переехали, — oн указал своей короткой пухлой рукой. — Вон туда.
— Я — Рик, а это — Джим.
К счастью, он не стал пытаться пожать нам руки.
— А вы хорошо
играете.— Много тренируемся, — сказал я.
— Хотите «Твинки»? — oн достал из болтающегося кармана целлофановый пакет.
«Твинки», бисквиты с кремом, наверняка хорошенько передавились.
— Спасибо, — сказал я, — я недавно ужинал.
— Ну пожалуйста, — сказал Джордж. — Они вкусные.
— Что за хрень, — сказал Джим.
Сунул перчатку подмышку, забрал пакет у Джорджа, сказал «Спасибо» и разорвал. Достал один размозжённый «Твинки» из картонки и дал его мне.
— Там их только два, — сказал я. — Кушай сам, Джордж.
— О, у меня их много. Это тебе.
Ну, бисквит был в упаковке. Так что я решился и взял его.
Джим и я стояли с набитыми ртами, когда Джордж сказал:
— Вы будете моими друзьями?
Как можно отказать парню, только что угостившему тебя «Твинки»?
— Ну, э-э-э… — сказал я.
— Что за хрень, — сказал Джим.
На следующий день мы совершили ошибку — проехали на велосипедах мимо дома Джорджа. Мы направлялись в «Фэшн Молл». Это — отличное место чтобы погулять и поглазеть на девчонок — особенно на Синди Тэйлор. Она танцевала в группе поддержки университетской бейсбольной команды и не догадывалась о нашем существовании, но летом она подрабатывала в музыкальном магазине. Мы могли притворяться, что выбираем компакт-диски и кассеты часами, всё это время не сводя с неё глаз. Знаю, звучит это глупо. Однако вы бы так не думали, если бы видели Синди.
Дело было в том, что Джордж, наверное, следил за нами. Не успели мы отъехать от его дома, как сетчатая дверь хлопнула, и он выскочил оттуда с криком:
— Эй, пацаны! Подождите!
Джим с отвращением взглянул на меня, но Джордж всё ещё был в пижаме, поэтому я решил, что мы в безопасности. Мы свернули к обочине.
— Привет, Джордж, — сказал Джим.
Джордж стоял перед нами, тяжело дыша и улыбаясь.
— Куда едете?
— Никуда, — сказал я. — Просто катаемся.
— Отлично! Сейчас я выйду!
— Это хорошо, — сказал Джим. — А больше тебе делать нечего?
— Нет!
Он убежал, сверкая толстой задницей.
Дверь захлопнулась.
— Ужас, — пробормотал я.
— А давай смоемся? — сказал Джим.
Это мы и сделали.
Мы помчались на велосипедах к углу, поспешно свернули, и срезали путь по узкому переулочку. Всю дорогу к торговому центру мы оборачивались в страхе, что Джордж может висеть у нас на хвосте. Но его не было.
Не было его и у торгового центра.
Как бы то ни было, он всё испортил. Я не мог перестать думать о нём. Он так хотел покататься с нами. Он, наверное, нёсся сломя голову, чтобы переодеться, а потом крикнул своей маме что-то вроде:
— Мам, я иду погулять с друзьями!
Наверное, по пути в гараж за велосипедом он увидел, что мы ушли. Я подумал — плакал ли он? Попытался представить, как он объяснил маме, что друзья его бросили. Я почувствовал себя полным ничтожеством.
У меня даже не получилось особо возбудиться от слежки за Синди Тэйлор. Я смотрел на неё, но передо мной стоял Джордж. Меня тоже так пару раз кидали. Я знаю, что это такое.