Хорошее время

— По-быстрому? — Винс теперь смеется, и он даже не пытается перестать смотреть на меня. Нет. Вместо этого он смотрит прямо мне в глаза, его самодовольная ухмылка превращается в ленивую ухмылку, прежде чем он окидывает меня взглядом с головы до ног и обратно. Медленно. Намеренно. Приводя в бешенство.

— Перестань смотреть на меня!

Он этого не делает. Винс смотрит на меня так, будто я ему нравлюсь, и это мой криптонит. Подождите, я же так и не выяснила, правильно ли использую это слово? К черту. В любом случае, мне нравится, как он на меня смотрит. И не думаю, что то, как тот смотрит на меня, приведет к медленной и мучительной смерти. Определенно нет.

Может быть.

Ладно, это может быть.

— Всем внимание, — объявляю я. — Вернемся к выбору. Вариант «А»: мы можем прыгнуть с парашютом со склона Стратосферы, или вариант «Б»: прокатиться на американских горках в Нью-Йорке, штат Нью-Йорк.

— Какой вариант «С»? — спрашивает Кэнон, сдвинув брови. Думаю, что мои идеи его совсем не впечатлили.

— Нет никакого варианта «С». — Я зло смотрю на Кэнона. — «А» или «Б». Твердо и окончательно.

Глава 10

Вариант «С», как выяснилось — это Фремонт-Стрит.

— Вегас старой школы, — как выразился Кэнон.

Несмотря ни на что, это будет весело. Тем не менее, острые ощущения и алкоголь не сочетаются. Мы берем такси от клуба. Очевидно, они держат их в режиме ожидания, потому что предоставление клиентам бесплатной поездки — это лучший маркетинговый ход. Я сказала Винсу, что если у его клиентов нет денег на такси, то у них наверняка нет денег, чтобы заплатить за приватные танцы. Винс не счел это смешным. Он не прав, но не критично, я не в обиде за это.

До Фремонта недалеко, но в Вегасе субботний вечер, так что на то, чтобы проехать пять километров, уходит двадцать минут. Двадцать минут, в течение которых я прижимаюсь к Винсу на заднем сиденье такси. Двадцать долгих, трудных минут.

Для меня. Кто, черт возьми, знает, что сейчас чувствует Винс.

Мне нравится ощущение его рядом со мной. На заднем сиденье этой машины более чем достаточно места, чтобы я не оказалась на коленях у Винса, но воспользоваться же моментом можно, я права? Он теплый, мягкий, твердый и восхитительный. Я знаю, что это оксюморон: мягкий и твердый. Но он такой безупречный мужчина. Большой и крепкий, на его плечо так приятно положить голову.

— Тебе удобно?

Так, мои объятия не остались незамеченными.

— Не так удобно, как мне было бы на твоем столе, — отвечаю я.

Он фыркает в ответ. Интересно, проходит ли он сейчас сексуальную очистку, по типу того, когда люди отказываются от сахара или глютена, но в сто раз хуже.

По другую сторону от меня Кэнон листает свой телефон, игнорируя нас. Лоусон сидит впереди, увлеченный разговором о хоккее с водителем. По крайней мере, я думаю, что это хоккей. Мне вообще все равно, это все, что я знаю.

Мы останавливаемся перед «Золотым самородком» и вываливаемся из машины. Бордюр находится со стороны Кэнона, поэтому я не тороплюсь, зная, что Винсу придется смотреть на мою задницу, когда я наклонюсь именно так, чтобы выйти. Затем останавливаюсь на тротуаре, довольная своими приемами соблазнения, и слегка покачиваю задом, распуская волосы по плечам, прежде чем отойти в сторону.

Но.

Но он выходит с другой стороны, обходит вокруг и пропускает все мое выступление. Я громко вздыхаю, когда Кэнон поворачивается ко мне лицом.

— Расслабься, — говорит он мне. — Это лучше, чем прыжок с парашютом, поверь мне.

— Ну, здорово. — Я заставляю себя улыбнуться, потому что он прав. Я даже не хотела прыгать с парашютом, не совсем. Не хочу тянуть быка за рога, но почти уверена, что прыжок со стены здания бесполезен.

Мы заходим внутрь, и Кэнон поворачивается ко мне с ухмылкой. — «А» или «В», — говорит он, и я улыбаюсь. Затем он подмигивает, и я смеюсь. — «А» — мы играем в кости. «В» — мы играем в баккара.

— Я не знаю, что это за игры, так что давайте начнем с «А». — Я пожимаю плечами.

Оказывается, я довольно хорошо играю в кости. Технически понимаю, что невозможно быть хорошей в чем-то, что связано только со случайным везением, но мне просто нравится выигрывать, и оказалось, что у меня настоящий талант к выбрасыванию семерок.

А также склонность хорошо проводить время.

Одна текила…

— За тигров! — Высоко поднимаю свой стакан, говоря тост. — До дна!

Гребаные тигры.

Я виню тигров во всем, что происходит дальше.

Логичнее было бы обвинить текилу, но ничто из того, что происходит дальше, не является логичным, так что тигры вполне могут взять ответственность на себя.

Две текилы …

— Что ты хочешь, Пэйтон?

— Веселья. Я хочу повеселиться.

— Может быть, меня не интересует веселье. — Он стоит так близко ко мне, его глаза пристально смотрят в мои, и выражение его лица трудно прочесть.

— Ты буквально управляешь стрип-клубом. Веселье — это твое второе имя.

— Буквально? — Уголок рта Винса приподнимается, а в глазах вспыхивает веселье. Темно-шоколадно-карие глаза с вкраплениями янтаря, меда и похоти. Похоть — это цвет, поверьте мне.

— Да, это когда что-то слишком законно, чтобы бросить.

— Это не так. — Винс качает головой в ответ, ухмылка теперь превратилась в широкую улыбку.

— Я почти уверена, что это так, — спорю я, но мне не дают договорить, потому что его губы на моих. На вкус он как дорогой алкоголь и отличные идеи.

Три текилы …

— Мы — такая хорошая идея, — говорю я Винсу.

— Действительно?

— Лучшая идея на свете.

— Хмм, — мурлычет он мне в шею, потому что втягивает мочку моего уха в рот. Хвала Иисусу.

— Ты знаешь, что мы могли бы сделать? — спрашиваю я.

— И что же?

— Мы могли бы целоваться за тем автоматом для игры в пинбол. — Мы в зале игровых автоматов, потому что, ну, потому что мы здесь, и кто не любит игры? Также потому, что вариантом «А» был зиплайнинг, а никто из парней не хотел заниматься зиплайнингом.

Признание: Я знала, что они этого не захотят, именно поэтому я объединила его с игровыми автоматами. У меня настоящая слабость к шарокату.

— Я не думаю, что это сработает.