Шрифт:
Мэнни Хайман торчал в шоу-бизнесе с 16 лет. Сорок годков миновало с той поры, а он все никак не мог успокоиться. Работал Мэнни в одном из залов отеля "Сансет".
В маленьком зальчике. Он, Мэнни, был "комиком". За последние годы Вегас стал совсем другим. Все деньги ушли в Атлантик-Сити, где все было новее, свежее. Да еще эта чертова рецессия.
– Рецессия, - говорил он, - это когда ваша жена убегает с кем-то. Депрессия - когда кто-то возвращает ее назад. Один мне мою доставил. Сейчас над этим где-нибудь еще посмеются, и когда узнаю - вам сообщу..
Мэнни сидел в раздевалке и посасывал водку из
В дверь кто-то постучал.
– Входи, - сказал он, - тут только пустота и один еврейский парень..
Это был Джо. Джо Силвер. В отеле Джо занимался ангажементом. Он развернул стул, сел на него задом наперед, положил руки и подбородок на спинку и посмотрел на Мэнни. Джо ангажировал развлечения ровно столько, сколько Мэнни их проводил. Они выглядели почти одинаково, за исключением того, что Джо не казался бедным.
Джо вздохнул, вытянул ноги и почесал шею.
– Ты выходишь, Мэнни, и твои тексты кажутся такими горькими. Может быть ты слишком долго занимался этим делом, и оно свернуло тебе башку. Ты ведь знаешь, что я помню времена, когда ты был смешным. Ты заставлял меня хохотать. Даже ржать. Не так давно, впрочем..
– Правда?
– нахмурился Мэнни.
– Ты имеешь в виду прошлое выступление, Джо?.
– Я имею в виду прошлый год. В смысле, не помню, когда именно..
– Да ну тебя, Джо, все не так уж плохо, - сказал Мэнни, все еще лыбясь в зеркало.
– Там нет никого, Мэнни. Никто не заинтересовался тобой. Твой номер такой плоский, что запросто может проскользнуть под дверью.
– А может ли он проскользнуть под скользящей дверью?
– У нас вращающаяся дверь, Мэнни. Она впускает внутрь, и если не сделаешь все, как надо, выбросит тебя на улицу.
Мэнни повернулся и посмотрел на Джо.
– Что это ты такое говоришь. Джо? Я же один из самых великих комиков! У меня есть вырезки, могу доказать. Один из великих комиков нашего столетия! Ты об этом знаешь!
– Это было в ледниковый период, Мэнни. А сейчас не то. Нам нужно больше зрителей. Я могу сейчас пойти туда, бросить пару кило сухого риса и никого не задеть.
– Может быть люди не любят рис сырой, Джо. Может, они любят рис вареный...
Джо покачал головой:
– Мэнни, ты похож на злого старика. Люди знают, что мир дерьмо. Они хотят забыть об этом.
Мэнни сделал глоток.
– Ты прав, Джо. Я не знаю, что со мной. Опять появились очереди за супом. Как в тридцатые. Я выхожу и смотрю на этих жующих и пьющих свиней. Они глухие, они в самом деле глухие. Какое право они имеют на все эти деньги. Я их не понимаю.
Джо потянулся и тронуд Мэнни за руку.
– Выбрось этот мусор из головы. Ты не для того, чтобы улучшать мир. Твоя работа - чтобы животы надрывались от смеха.
– Да, я знаю...
– Ты знаешь, я люблю тебя, Мэнни, как человека. Я знаю, ты тратишь деньги на девочек и на выпивку. Мне все равно. Ты должен расслабляться. И мне плевать на водку... пока ты не выступаешь. Но Эй-Джей сказал мне, что у нас должно быть больше занятых столиков, или моя карьера на этом закончится. Они не смеются, Мэнни. И это моя вина. Я больше не смеюсь. Думаю, пора пригласить этого парня, Бенни Блю. Он не только шутить умеет, он и фокусы охренительные
с пузырями делает.– Этот парень - торчок низкого пошиба. Слышал, что он вытворил на днях? Нанюхался кокаина и нассал на горничную. Потом дал ей 5 баксов и сказал: приходи завтра вечером еще.
– Я слышал. Но он хорош на сцене. И в этом я убежден.
– Я не нюхаю кокаин, Джо.
– Мне наплевать, что ты нюхаешь. Мне важно знать, что ты делаешь. Твое имя - на афише, а людей нет как нет.
– Черт побери! Разве ты не слышал? Это рецессия, Джо.
– Пожалуйста, Мэнни, не надо больше шуток по поводу рецессии. Каждый вечер шутки по поводу рецессии. Людям от них плохо. Они хотят смеяться. Что-то не так, Мэнни, они не приходят.
Мэнни сделал еще один глоток, повернулся и посмотрел на Джо:
– Знаешь, можно я тебе кое-что скажу? Это все проклятый кордебалет. Те же самые девки в тех же самых нарядах 3 или 4 сезона подряд. У них сиськи провисают. Их задницы - больше, чем объем национального дефицита. И после всего этого... они еще ходят на съем. "Маленькие Лебеди", черт побери. Их надо переименовать в "Лишайных сестер". Никто не хочет смотреть на толпу больных проституток, мотыляющих ногами туда-сюда.
– Мы не можем купить им новые костюмы, Мэнни. Ты знаешь, как дорого они стоят.
– Добавьте тогда какие-нибудь новые детали.
– Мэнни, это не решит проблему. Проблема - это ты. Или ты поднимаешь программу - или уходишь. И тогда я позову Бенни Блю с его Грязными Пузырями.
– Поднять программу?
– Это просто выражение. Я хочу, чтобы ты оторвался от пола. И там должна быть не моя задница, а твоя...
– Спасибо. Джо.
– Я думаю, ты знаешь, у Джинни рак груди. Я видел счета из больницы.
– Я слышал...
– Мэнни подал бутылку Джо.
– Выпей-ка водки.
– Спасибо, Мэнни.
Джо сделал глоток.
– Слушай, Мэнни, как там было за столами вчера вечером?
– Ты не поверишь, но все прошло на ура.
– Прекрасно! Но послушай, Мэнни...
– Да?
– Спрячь бутылку.
Джо поднялся.
– Не ломай ногу, ломай сразу обе ноги и ключицу.
– А как насчет сломанной малой берцовой кости?
– И ее тоже.
Мэнни сел перед зеркалом, прямо напротив бутылки. Он слышал мужской голос, певший сентиментальную любовную балладу. Они никогда не смеялись над этими торчками. Дамочкам нравилось, а мужики терпели и были очень рады, что не похожи на этого парня. Этого парня, певца, Мэнни встречал. Отчисленный из колледжа Пасадены с бакенбардами до задницы. Говнюк, налакавшийся ванильного ликера и играющий на автоматах с бабульками. В нем было столько же мастерства, сколько у кота, играющего с консервной банкой.
Раздался еще один стук в дверь.
– Твой выход, Мэнни...
Он сделал добрый глоток, посмотрел в зеркало и высунул язык. Язык был серовато-бледным. Он быстро облизал его и засунул обратно.
В зале было сыро и душно. Мэнни поднял глаза и увидел, что там сидит 5 или 6 пар. Все парочки выглядели угрюмо. Они не разговаривали друг с другом. Они не двигались, а только хватались за бокалы, вверх-вниз, заказывали еще.
– Эй, там... привет, друзья, - импровизировал Мэнни.
– Вы знаете, нет большой разницы между мной и Джонни Карсоном. У Карсона каждый вечер новый костюм. Вы никогда не увидите его в одном костюме дважды. Интересно, куда он их девает? Знаю одно - он не отдает их Эду МакМахону..