Хорошие люди

— Может и правда уедем? Я не хочу никого стеснять.

— Насть, мы полчаса ехали. И стеснять не придется. Кос еще днем обещал нас заселить на второй этаж, а парни обычно ночуют на первом. Понятия не имею, почему он все переворачивает с ног на голову сейчас.

Сокол такое положение дел не успокоило. Вроде бы она чувствовала поддержку, но все равно тряслась, как осиновый лист.

— Если там действительно толпа народу, то сразу уедем, — успокоил ее Геллер, — Пойдем хотя бы поздороваемся.

Настя закивала, начала нехотя выбираться из машины. Она так долго копалась, что Саша даже успел обогнуть автомобиль и помочь ей выйти. Его рука легла на ее талию. Геллер притянул подругу к себе, давая понять, что никуда не отпустит и никому не даст в обиду. Они шли в ногу до двери, которая, как всегда, в покерные дни, была открыта.

— Всем привет, мы пришли, — громко крикнул Геллер, объявляя их появление на весь дом.

Но никто не спешил встречать. Настя не успела толком оглядеться и восхититься, потому что со второго этажа донесся мужской смех и жеманное хихиканье. Входная дверь располагалась аккурат напротив лестницы. Через мгновение объявились и хозяева громкого веселья. Первым спускался мужчина, увидев которого, Настя окаменела. А за ним следовала женщина. Красивая, стройная. И в этот раз замер Геллер. Цеплялась за своего спутника, женщина продолжала смеяться, попрекать высокие ступеньки и того, кто их изобрел.

Запах алкоголя и чего-то терпкого тут же расплылся по гостиной. Настя быстро узнала купаж — коньяк и секс. Возможно, виски. Но секс — сто процентов.

Сокол почувствовала, как Сашина ладонь на ее талии сжимается в кулак, а через секунду он опустил руку. Это было даже к лучшему. Так он не мог осязать дрожь, что бродила по ее телу, заставляя вибрировать. Настя едва ли была в сознании. Она склонила голову, стараясь спрятать лицо за широким плечом спутника.

В реальности прошли секунды, но ужас растянул их на целую вечность.

— И не хрена ржать, Славик. У нас тут игорный дом, а не публичный, — вывел Сокол из оцепенения злой голос кого-то третьего.

Он принадлежал мужчине, который спускался следом за парочкой. Даже на грани панической атаки Настя не могла не отметить, что он очень хорош собой. Высокий, симпатичный, обаятельный даже в своей злости.

— Геллер, — обратился он к Саше, подрезая на ходу незадачливых любовников.

— Кос, — выдал стальным голосом Геллер, отвечая на рукопожатие.

— А это у нас… — Бирюков вопросительно и с приветливой, хоть и немного натянутой, улыбкой взглянул на Сокол.

Но Саша не спешил представить подругу. Он пошел вперед, настиг парочку, которая вообще никого не заметила и двинула в гостиную.

— О, Санек, привет, — воскликнул мужчина, узнав Геллера.

Но тот игнорировал его, прихватил даму за локоть.

— На два слова, — процедил он сквозь зубы и потащил ее из гостиной в сторону кухни.

— Мать твою, — ругнулся Костя.

Он сразу же занялся Славой, который всем своим видом демонстрировал желание вернуть свою спутницу. Бирюков закрыл ему дорогу на кухню, куда отправился Геллер.

— Даже не думай. Твое пребывание в этом доме закончено. Жди меня в гараже, отвезу твой бухой зад в город.

— А, — заикнулся Слава, выкинув руку в сторону кухни.

Костя поспешил объяснить:

— Света присоединится чуть позже. Вон отсюда.

И Бирюков вытолкал беспардонного гостя за дверь. Он не заметил, как Слава задержал взгляд на Насте, которая так и стояла на пороге, не смея двинуться. Не увидел он и сальной улыбочки, которая разукрасила и без того не слишком приятное лицо его приятеля.

Закрыв дверь за Славой, Костя поднял глаза на Сокол, которая стояла одна на пороге незнакомого дома, обнимала себя руками. Она словно старалась свернуться в клубок, спрятаться в домик, забыв, что такое счастье доступно ежам или черепахам, но не людям.

— Настя, правильно? — еще теплее и дружелюбнее обратился к ней Бирюков.

— Да, — пискнула она.

— А я Костя.

— Очень приятно.

— Взаимно, детка.

В этом обращении не было ни пошлости, ни фамильярности, ни подката. Скорее покровительство и симпатия. Настя не знала, но Кос проникся к ней этими чувствами заочно. Молоденькая, очень худая, перепуганная. Сейчас она до боли напоминала ему Сашку, которая рыдала на вокзале. Видимо, на роду ему написано спасать юных дев.

— Пойдем, душа моя.

Костя приобнял Настю за плечи, повел в гостиную. На ходу он обрисовал ситуацию.

— Прежде, чем ты выйдешь из ступора и начнешь рвать и метать, поясняю: эта дама — жена Геллера.

Настя аж встала.

— Он сказал, что разведен, — еле выдавила она, чувствуя, как вся кровь, что была в ее теле, устремилась к щекам.

"Неужели врал? Не может быть", — мелькали мысли, а глаза начало жечь от желания разреветься.

— Ох, нет, нет. Бывшая. Конечно, бывшая. Я по привычке, прости, — поспешил исправиться Костя.

Настя выдохнула, а Бирюков продолжил.

— У нас тут небольшое недоразумение вышло. Я был занят, а Дэн Свету первый раз видел. Это, конечно, не отменяет того факта, что он этим двоим позволил в Митькиной спальне потрахаться, — Кос осекся, — Пардоньте за мой французский.

— Ничего-ничего, — Сокол даже хихикнула, немного оживившись от грубоватой лексики Бирюкова, — Факты вещь упрямая, а из песни слов не выкинешь.

— Рад, что мы друг друга поняли. А вот кстати и народ. Народ, это Настя, подруга Геллера.

Несколько мужчин оторвались от беседы и дегустации спиртного, поприветствовали ее нестройным хором.

— О, Настя, привет, — вышел вперед смазливый парень.

Сокол решила, что он ее ровесник, но потом присмотрелась и отметила морщины в уголках глаз. Правда, их затмевали ямочки на щеках, которые сразу заиграли, когда он заулыбался. Из-за этого и выглядел моложе. Как пацан.

— Денис, мой придурошный двоюродный братец, — представил Костя, пока Дэн бесцеремонно тискал Сокол в объятиях.

Настя не сопротивлялась, хотя обычно не приветствовала такое бурное выражение симпатии.

— Слушай, прости, что так вышло. Я не знал, — начал сразу извиняться младший Бирюков, отпустив ее.

Настя сама не знала, что сказать. А вот Костя быстро нашелся.

— Перед Геллером извиняйся, пацан. И перед Митькой. Он же при тебе по-человечески просил левых людей на второй этаж не пускать.

— Да как-то неудобно было, — пожимал плечами Денис, — Я вроде из солидарности…

Сокол продолжала молча слушать разговор братьев, впитывая подробности, как губка.