Хоть весь мир против нас

За время лечения Роксолана подробно изучила расположение госпиталя и сейчас, помогая подруге тащить ее покалеченного брата, безошибочно вела их в нужном направлении.

Следуя в тени разрушенных домов, они смогли довольно далеко уйти от центрального госпиталя.

Под утро беглецы укрылись в развалинах автомобильного салона. Плоское одноэтажное здание изнутри основательно выгорело. Все, что можно было украсть, давно утащили мародеры, и это было гарантией от визита нежданных гостей. В санузле Роксолана обнаружила целый умывальник, из крана текла вода, что позволило беглецам продержаться некоторое время. И Роксолана и Мадлен надеялись, что войска, сохранившие верность главе государства, полковнику Фаруку, вскоре отобьют город. Но прошло три дня, и далекая артиллерийская канонада стала вовсе не слышна. Силы беглецов таяли на глазах, Арчибальд Партер все чаще находился в беспамятстве, также опасение вызывали его раны.

— Нужна еда, иначе мы вскоре протянем ноги, — положив возле себя автомат, мрачно изрекла Роксолана.

— Где же ее взять? — спросила подругу Мадлен, она попыталась улыбнуться, но вышла лишь жалкая гримаса.

— Не знаю, — вздохнув, пожала плечами воительница. — Сегодня ночью выйду на разведку, может, чего и раздобуду.

— Я с тобой!

— Нет, кто-то должен оставаться с раненым. Мало ли что, а он совсем беспомощный. — Аргумент весомый, против него не попрешь. Мадлен молча кивнула.

— Теперь, чтобы экономить силы, следует поспать. — Привалившись спинами к стене, девушки прикрыли глаза и вскоре забылись тревожным сном… Проснулись они, когда город накрыло покрывало ночи, только желток полной луны заливал улицы холодным, равнодушным светом.

Роксолана уже собралась уходить «на охоту», когда до них донесся шум приближающегося мотоцикла. Осторожно выглянув на улицу, они вскоре увидели источник звука: неподалеку от их убежища остановилась тяжелая «Хонда». Обвешанный оружием мотоциклист выглядел типичным боевиком мятежников, не вязался с этим образом только прибор ночного видения на его лице.

Несколько минут он внимательно осматривал здания, по которым недавно прошелся шквал недавних бомбежек. Затем вновь завел двигатель и, развернув мощную машину, хрустя осколками стекол и перекрытий, заехал в глубь автосалона, решив остановиться на ночлег в одном из дальних помещений.

— У него рюкзак, — наблюдая за спешившимся мотоциклистом, прошептала Роксолана, — значит, есть еда. Значит, сегодня у нас будет ужин.

— А ты с ним справишься? — сглатывая наполнившую рот слюну, спросила Мадлен.

— Да за сухарь запросто его заломаю, — заверила девушку подруга, потом немного подумала и добавила: — А за шматок сала вообще порву…

— Итак, господа, еще раз повторим пройденный материал. — Глава отряда «контрас» обратился к собравшимся в его коттедже командирам штурмовых групп.

В центре комнаты стоял большой стол, на котором была разложена карта столицы Ориноко, на ее поверхности были обозначены объекты предстоящих атак наемников.

Попыхивая сигарой, облаченный в непривычную для военной базы цветастую рубашку-«гавайку» и яркие сиреневые бриджи Плантатор с задумчивым видом стоял над картой. Его мощный шишковатый череп прикрывала камуфлированная бандана, на широкой груди болталась блестящая бляшка дог-тэга [12] , на которой вместо имени и личного номера была выгравирована Адамова голова — череп с перекрещенными костями и надпись на немецком языке: «YEDEM DAS SEINE» [13] .

12

Дог-тэг — опознавательный жетон военнослужащего.

13

«Каждому свое» — фраза, установленная на воротах фашистского концлагеря «Бухенвальд».

Это был жизненный принцип матерого наемника — он позволял ему убивать за деньги тех, к кому не испытывал никаких эмоций или неприязни. Впрочем, и на свою возможную гибель он смотрел с той же колокольни.

Выдыхая дым, Плантатор оглядывал собравшихся наемников, постукивая по ноге стеком, которому в данной ситуации отводилась роль школьной указки.

Последний месяц собранные в непроходимой глуши «контрас» не только занимались привычной армейской муштрой, но также стали плотно отрабатывать поэтапно операцию «Пять ключей».

План операции разработали в недрах «фирмы». Плантатор думал, что название происходит от пяти групп, которым следовало нейтрализовать руководство республики. На самом деле название «Пять ключей» было когда-то присвоено в тридцатых годах операции германской разведки по внедрению агентов влияния в правительство стран Латинской Америки. Видимо, среди экспертов «конторы» были последователи идей третьего рейха.

— Ну-с, джентльмены, приступим, — затушив окурок, произнес Плантатор. — После того как мы десантируемся в глубь страны, пятью колоннами с разных направлений движемся в направлении столицы Сан-Симон.

Главарь наемников стеком обозначил пять точек на окраине города.

— Время общего сбора отрядов пять тридцать утра. Дальше каждый отряд действует по своему индивидуальному плану.

В этот раз стек уткнулся в грудь развалившегося на пляжном стуле смуглолицего гиганта с большим шрамом от ожога на левой щеке.

— Ваши действия, номер один?

— Объект — президентский дворец, нейтрализуем караул на внешнем периметре, уничтожаем личную охрану, занимаем дворец.

— Номер пять?

— Блокируем международный аэропорт имени Боливара и расположенную там же вертолетную бригаду.

— Номер два.

— Захватываем дворец правительства и блокируем полицейское управление.

— Номер четыре.

— Берем под контроль национальную телекомпанию и следим, чтобы интеллигенты не вывели из строя оборудование.

— Номер три.

— Нейтрализуем казармы президентской гвардии, захватываем арсенал.

Дальше шли детали вплоть до конкретного солдата, четко, по секундомеру, где должен стоять, какой сектор контролировать и что должен делать в случае непредвиденных обстоятельств.

Все должно быть закончено к десяти утра, в одиннадцать в аэропорт Боливара прилетит адмирал Мартинес со своими людьми. В полдень он выступит по национальному телевидению с обращением к гражданам Ориноко. С этого момента можно считать, что контракт с «фирмой» выполнен, и, получив гонорар, отправляться в Лас-Вегас или Монте-Карло просаживать шальные деньги.

Но все это было в теории, а на практике, как любой опытный «солдат удачи», Плантатор знал, что любая спецоперация практически никогда не заканчивается так, как была задумана и спланирована. И статистики не было, которая могла бы точно подсчитать, сколько государственных переворотов удалось, а сколько провалилось.

Плантатору хотелось думать, что в целом счет «фифти-фифти», хотя память, такая скверная штука, то и дело подкидывала напоминания, что не всякий даже удачный переворот заканчивался хеппи-эндом для его исполнителей. Часто срабатывал эффект большой политики, когда та или иная супердержава или группа государств вмешивались и восстанавливали «статус кво». Как правило, в этих мясорубках и уничтожались первыми крайние — исполнители. Чтобы лишнего не сболтнули.

В нынешнем случае такого произойти не должно было, потому что за «псами войны» сейчас стояла могучая «фирма».