Хождение по водам

Рекальдо оставил коротышку с его растениями, а собаку отвез домой. Задержался ровным счетом настолько, чтобы ополоснуть лицо, и тут же выехал в Трианак. Спокойно миновал Пэссидж-Саут, выехал на дорогу на Данкреа и приблизился к дамбе. Здесь он притормозил у белого дома, бросил быстрый взгляд на окно и убедился, что старушка, тетка Финбара, выглядывает из нижней комнаты на улицу. Саму ее трудно было разглядеть за кружевными занавесками – только если присмотреться как следует. Рекальдо удивился, что раньше никогда не замечал «тетю Мону».

Он миновал дамбу и, стараясь привести в порядок мысли, черепашьим ходом поехал к Олд-Корн-Стор. Его сильно тревожила неизвестная девушка. Если это была не Крессида, то кто? Не напутал ли что-нибудь Финбар? Вряд ли. Садовник всегда отличался точностью. Однако сержант вынужден был признать, что до сегодняшнего дня высокомерно считал, будто Спиллейн порой не сознает важности информации, которую сообщает. Теперь он смиренно признался, что заблуждался, и сравнивал то, что сказал ему старый садовник, с тем, что наблюдал сам накануне. Когда он оказался у ворот, все его мысли занимала Крессида Суини. Не давали покоя вопросы, правда ли, что во вторник она ездила в Корк, и когда вернулась домой. Но еще муторнее становилось от того, что он боялся себя спросить, где она была. Если не на яхте, то кто стоял на борту? Очередная пассия Суини? Или О'Дауда? Пальцы Рекальдо гладили в кармане миниатюрную гребенку.

– Черт! – пробормотал он. Ему необходимо найти Крессиду. И как можно скорее.

Сержант проехал еще немного, пристроил джип у живой изгороди, протер усталые глаза и выключил мотор. Поднялся ветер. небо стали затягивать облака. Рекальдо шел по дорожке, все также погруженный в мысли. Что-то важное выпало из поля его зрения, и от этого все остальное казалось размытым, словно не в фокусе.

Глава десятая

Коффи отлучился на обед, а Макбрайд старательно обыскивал сад Эванджелин Уолтер.

– Хорошо покемарили? – Приветствие прозвучало со скрытым смыслом. – Надеюсь, удалось отдохнуть?

– Словно заново родился.

– Неужели? А выглядите уставшим. – Инспектор прищурился. – Ну, раз уж вы здесь, помогите. – Он распрямился, потер поясницу и посмотрел на дом. – Ничего себе местечко. Денег у дамочки была не иначе полная кубышка. Правда, на мой вкус, мрачновато. А вот вид – ни прибавить, ни убавить.

– С реки все смотрится еще лучше. Не так тяжеловесно, – заметил Рекальдо.

С воды дом, хотя и занимал большое пространство, почти естественно вписывался в окружающую среду. Этому способствовали, конечно, и местный камень, из которого была выполнена постройка, и обильная растительность, оттенявшая строгое изящество архитектурного замысла. Было ясно, что каждая деталь и все вместе тщательно продуманы: пара акров земли создавали наклон к реке, придавая и без того живописному естественному пейзажу налет трогающей душу первозданносте. То же внимание ощущалось и к деталям ландшафта – сад возделывали так, чтобы подчеркнуть и усилить то, чем щедро наградила эту землю природа.

С той стороны, где дом смотрел на устье, широкое двойное французское окно выходило на площадку из естественного гранита, которую умело расширили каменными плитами. От террасы к реке плавно спускался широкий травяной газон, и хотя за ним ухаживали и тщательно стригли, он упорно оставался все тем же, чем был некогда: грубым луговым пастбищем. По такой траве могла пройти армия и не сильно навредить. Если здесь кто-нибудь и спускался накануне вечером, все равно следов не осталось. На газоне ничего не отпечаталось: никаких признаков борьбы. Да, утром кое-где можно было заметить примятые мокрые от росы травинки. Однако и объяснение могло быть простое – здесь бежал к телефону старик Спейн, чтобы сообщить о случившемся. А несколько часов спустя вообще не осталось ни следов подошв, ни вырванных с корнем стеблей, ни кровавых пятен, хотя виной тому мог быть ночной дождь.

– Не иначе вечером прошел настоящий ливень, – заметил Макбрайд. Он обладал удивительным даром читать чужие мысли.

– Около трех утра, – мягко поправил Рекальдо. – Я оставил открытым окно спальни, и меня разбудил шум.

– Вот как? Вы не упомянули об этом доктору Морроу, когда она пыталась установить время смерти. Почему?

– Не упомянул, что меня разбудил дождь? А какое это имеет отношение к делу?

– Гм… – Макбрайд не стал развивать тему. Они исследовали землю дюйм за дюймом. Любая мелочь помечалась и укладывалась в пакеты для вещественных улик (по крайней мере полицейские надеялись, что найденные предметы могли послужить уликами). Вечером все это должны были отправить в криминалистическую лабораторию в Корк. Улов оказался небогатым: грубые черные шерстинки, зацепившиеся за колючки растущего рядом с домом боярышника, пружинка, которая, судя по всему, выпала из миниатюрного фонарика, несколько фильтров от сигарет, пробка от бутылки виски «Vat 69» и серьга, которую Макбрайд выудил из трещины в плите. У нее был сломан замок, и она могла пролежать тут много лет.

Макбрайд держался дружески, но то и дело исподтишка поглядывал на Рекальдо, а тот не знал, как себя вести: замечать или нет. И наконец решил, что инспектор играет с ним в какую-то игру. Хочет доказать, что он здесь главный? Или пытается вывести из равновесия?

– Вы допросили Спейна и О'Дауда? – спросил сержант. И удивился, узнав, как мало удалось выяснить в его отсутствие. Или Макбрайд кривил душой. Хотя вряд ли больше, чем он сам, оборвал себя Рекальдо.

– Сняли с обоих пальчики, а допросили только старикана. Отложили О'Дауда до часу, когда вернется суперинтендант. Решили, раз этот О'Дауд такой скользкий тип, лучше, чтобы вы тоже были рядом.

– А как прошло со Спейном?

– Погоняли от начала до конца пару раз, а потом заставил воспроизвести свои действия. И вот что я вам скажу, Эф Ка: он как затертая пластинка – заклинило на одном. Его рассказ в точности соответствует вашему донесению. Слово в слово.

– А что в этом странного? – ворчливо спросил Рекальдо твердо решив сохранять спокойствие. – Я записал в точности то, что он мне сказал.

– Вот именно. Это-то нас и беспокоит. Неужели не понимаете? Все детали тоже соответствуют. А это ненормально. Человеческий мозг работает иначе. Люди не автоматы, они не могут повторять одно и то же. Роют себе ямы, запинаются, воображают, рассуждают… Согласны? А ваш приятель Спейн ничего этого не делает. А теперь ответьте мне, Рекальдо, кто он такой? Откуда он? У меня не укладывается в голове, что этот человек -обыкновенный рыбак. А у вас?

– Нет, он образованный человек.

– Вот и рассказывайте, какого черта он прикидывается морским волком?

Рекальдо вздохнул и неохотно ответил:

– Он отставной священник. Когда-то преподавал.

Макбрайд угрюмо, поджав губы, улыбнулся и воскликнул:

– Вот оно! Я так и понял, что старикан пудрил мне мозга. Отставной? Это что, Эф Ка, один из ваших эвфемизмов? Вы имеете в виду, что его вышибли?

– Да, – признался сержант. – Боюсь, так оно и было.

– Господи, надеюсь, Спейн не из растлителей детей? – Инспектор с отвращением скривил рот.

– Ни в коем случае.

– Ни в коем случае? Почему вы так уверены?

– Потому что я взял на себя труд и все проверил, – мрачно ответил Рекальдо. – Можете поверить мне на слово.

Однако, подумал он, вряд ли люди перестанут судачить о том, откуда взялся этот Спейн и с каких высот свалился. Старику особенно не повезло поселиться здесь, когда по всей стране впервые прокатились скандалы, в которых были замешаны священнослужители. Век невинности подошел к концу, и на любое духовное лицо, пусть даже необыкновенных моральных качеств, стали смотреть с подозрением. А о бывших священнослужителях и говорить нечего. И как водится в захолустье, подозрительность, связанная со Спейном, расползлась и стала «убеждением» всех и каждого.