Хождение Восвояси

Ивановичи уставились на свои отражения с непередаваемой смесью эмоций. Ярка со скоростью перебегания взгляда от шеи до пяток утверждался в мысли, что для того, чтобы хорошо одеваться, одного умения рисовать одежду мало, и что провалиться ему сквозь землю, если он еще раз закажет хоть носовой платок у местных портняжек. Лёлька же не знала, рвать ей, метать, или хохотать. Если бы она встретила на улице девочку в таком наряде, то смеялась бы неделю. Но поскольку встреченная девочка находилась в зеркале… Но так или иначе, в местных халатах после устроенного ей вчера спектакля они ходить не могли, а лукоморских одеяний, кроме того, что им принесли, не было в радиусе многих тысяч самураев.

И только когда все возможные варианты и их недостатки были обдуманы, до княжны дошло, что перед ней только что случилось.

Чаёку.

Сделала.

Зеркало.

– Вы не служанка, Чаёку-сан, – Лёлька обвиняюще воззрилась на девушку, скромно стоявшую у окна со сложенными на животе руками.

– Ори-сан очень проницательна, – девушка склонила голову. – Я дайёнкю, четвертая ученица Вечного.

– Которого? – живо заинтересовался Ярослав.

– Воспитанные вамаясьские дети личных вопросов взрослым не задают.

– А мы не воспит… то есть не вамаясьские, – возразила девочка.

– Я это вижу, – Чаёку еле заметно улыбнулась.

– А почему не задают? – не унималась Лёлька. – Разве это какая-то тайна?

– Нет, не тайна. Но взрослый… или вообще любой вамаясец любому вамаясьцу может не захотеть ответить на вопрос, и окажется тогда в неловком положении.

– Вы не хотите ответить на наш вопрос? И почему в неловком? Разве он неприличный? – Ярка озадаченно заморгал.

– В неловком положении – потому что ему придется вам отказать, а отказывать… вернее, говорить "нет" – не в наших традициях. То есть если вам ответили, что должны посоветоваться с кем-нибудь, или что срочные обстоятельства мешают ответить сразу же, или что-то вроде этого…

– Это на вамаясьском значит "нет"?

– Да, – словно извиняясь, девушка развела руками. – Собеседник понимает, что ему отказали, и оба человека сохраняют лицо. Если вы понимаете, что я имею в виду.

Ивановичи переглянулись и медленно кивнули. Физиономия мальчика, вспомнившего ответ старого мага на его пожелание отправиться домой и свою надежду, вытянулась, и слезы навернулись на глаза.

– Значит… Кошмару-сан не собирался отсылать нас в Лукоморье… а только…

Чаёку виновато потупилась.

– Таков обычай, Яри-сан. Вамаясьцы так воспитаны с младенчества, что сказать "нет" могут не больше, чем лукоморцы, предположим, спать на столе.

Княжичи прыснули. Секунду спустя, осознав причину, к их смеху присоединилась и девушка.

– Ну тогда если вы не можете сейчас отвечать, – отсмеявшись, Ярик осторожно проговорил, словно трогая пальцем лезвие ножа, – то… посоветуйтесь с кем-нибудь.

Чаёку улыбнулась.

– Я отвечу, Яри-сан. Просто хотелось рассказать вам о моей стране, ее людях, обычаях и традициях. У нас самая лучшая империя на Белом Свете! Ведь если вас не обменяют на амулет… – ученица прикусила язык и быстро сменила тему: – Мой учитель – отец. Вы с ним встречались. Нерояма Кошамару-сан. Один из девяти Вечных. И может, его скоро выберут Извечным.

– Было бы здорово! – просветлело лицо княжича. – Он мне понравился! Он добрый и улыбается, не как его бр… кхм. Не как некоторые остальные, – быстро поправился Ярик.

– Благодарю вас, вы очень добры, Я передам моему учителю и отцу ваши пожелания успеха и выражения симпатии, – Чаёку поклонилась, но по лицу ее пробежела тревога.

– Его могут не выбрать? – сочувственно предположила Лёлька.

– Его старший брат Невидзима-сан тоже желает занять эту должность, – опустила глаза девушка.

– Ну… он, может, тоже ничего? Хоть и поругаться – хлебом не корми? – Лёлька пожала плечами. – И он же вам дядя, а вашему отцу – брат. Так что и так, и так хорошо выходит.

– Не для всех, Ори-сан, – тихо проговорила дайёнкю, отводя глаза.

Но не успела Лёлька задуматься, что бы это могло означать, как Ярик в последний раз одернул зеленую одежину, пригладил пятерней вихры, посмотрел зеркало, вздохнул и глянул на Чаёку:

– Ну, мы готовы.

– За себя говори, – машинально буркнула сестра.

– К чему готовы, Яри-сан?

– К завтраку и прогулке, конечно! – улыбнулся мальчик.

– Тунца, креветок, кальмаров и мидии сейчас подадут, – кивнула Чаёку и кривовато улыбнулась: – Только боюсь, они будут пересолены: повар рыдал в три ручья, когда их жарил. А после того, как мелко порезал и свалил в одну чашу овощи, да еще и залил сметаной, его пришлось увести под руки в постель.

– Отчего? – в искреннем недоумении Лёка захлопала глазами. – Ведь салат проще есть из чашки, а не выковыривать из риса! А жареная рыба вкуснее, чем сырая!

– Чем вкуснее, Ори-сан?

– Чем сырая, – терпеливо объяснила княжна.

– Но рыба, когда ее пожаришь, не подчеркивает суть продукта, его фактуру и красоту.

– Нам не любоваться. Нам поесть, – упрямо буркнула Лёка. – Любоваться мы в саду на яблони будем.

Чаёку выглянула в коридор, сказала кому-то несколько слов, и вернулась.

– Откушать сейчас принесут. Вместе с мель…бель…ю. Так вы это, кажется, назвали?

Ивановичи насторожились. Если столяры в Вамаяси были хоть вполовину похожи на портных, то спать на полу и есть с коленок, пожалуй, будет спокойнее – и удобнее.

– Ну зато после завтрака мы наконец-то идем гулять, – чуя подвох всеми фибрами души, невинно провозгласила княжна. Дайёнкю потупилась.

– Чтобы дать вам полный и обстоятельный ответ, я должна сперва посоветоваться.

– А чего тут… – начала было девочка – и вспомнила свежий урок страноведения.

– Но почему нам нельзя выйти хотя бы в сад?! – всё сразу понял и возопил Ярослав.

– Это решение совета Вечных, – вздохнула Чаёку.

Надо ли говорить, что через два дня поутру совету Вечных пришлось впервые собраться не по причине выборов Извечного.

В комнате с массивными закопченными стропилами и стенами, увешанными свитками с иероглифами, картинами и трофеями магических битв, за столиком на татами воссели девять самых могущественных [63] магов Восвояси. Невидимые слои магической защиты окружали комнату совета и все к ней прилегающие, как и сады, каналы, гору и весь дворец. Не то, чтобы Вечные думали, будто кто-то в Вамаяси осмелится покуситься на запретное для простого вамаясьца место, но будь они знакомы с покойным царем Костеем, повторили бы за ним "ноблесс оближ" с большим пониманием.

63

Или самых предприимчивых в нужный момент, что иногда бывает еще опаснее.