Хождение Восвояси
Шрифт:
– Нет его где-то, – разочарованно протянул Агафон. – Убежал, что… Погоди! Погоди-погоди! На чём Лариска сидит? Там не было никакого пенька!
– Агафон, ты о чём? – озабоченно вскинула брови Серафима. – Тебе плохо?
– Мне замечательно! Она сидит на нашем грибе! Сима… Мне, по совести говоря, претит тебя просить о таком нелепом одолжении, но не могла бы ты…
– Намёк понят. Могла, – вздохнула царевна, и в следующую секунду гриф камнем рухнул в пике.
Внезапно лишившись подставки, зад Лариски хлопнулся наземь под испуганный визг своей владелицы, а птица с грибом в когтях взмыла на насест к воздыхателям Наташи.
Отщипнув от шляпки кусок, Агафон протянул его соседу.
– А мне-то зачем? – воспротивился было тот, но чародей
Отыскав место предыдущего взятия пробы, маг отковырял себе порцию ножки – ровно такую же, как первая.
– Чистота эксперимента. Воспроизведение условий аналогичных и идентичных, – пояснил он аудитории, и по крайней мере половина ее понимающе кивнула.
Остатки гриба Серафима стряхнула с когтей, проводила взглядом до места их приземления и с чувством неглубокого, но широкого удовлетворения пришла к выводу, что кокошник резко переставшей ругаться Лариски никогда уже не будет прежним.
– Ну, на счет "три", – тем временем приказал чародей.
Под его суровым взглядом Парадоксов сунул свою порцию в рот, не дожидаясь команды "раз". Не мешкая, маг последовал его примеру.
Царевна, затаив дыхание, следила за каждым движением друга. Вот сейчас, сейчас из лопаток или плеч начнут прорезываться крылья… Сейчас… сейчас…
Но крыльев не просматривалось. Вместо этого Парадоксов, забыв бояться высоты, встал в полный рост, скрестил руки на груди, и скучным голосом заговорил на непонятном языке со случайным вкраплением лукоморских слов, обращаясь к царевне:
– Изучение последовательностей нуклеотидов в генах проводят с помощью рестрикционных эндонуклеаз, которые расщепляют дезоксирибонуклеиновую кислоту в специфических участках нуклеотидных последовательностей…
Несколько фраз – и Сенька почувствовала, как взгляд ее стекленеет, а мозг превращается в нечто полужидкое с консистенцией манной каши. Ну когда уже начнут расти эти драные крылья?!
Агафон же, не замечая ее напряжения и не слыша лекции Парадоксова, развалился на ветке как на диване, болтая ногой, и с нездешней улыбкой озирал раскинувшийся лес Ста цветов и грибов. Далеко внизу ветерок колыхал кроны цветущих деревьев, пёстрые бабочки в экстазе от изобилия и ароматов стаями взмывали с соцветий, чтобы стать ужином стаи таких же восторженных [120] птичек, разноцветные собачки кружились в хороводах под божественные аккорды собачьего вальса, исполняемого народным хором цикад в сопровождении кузнечиков, солнце клонилось к горизонту, заливая землю неповторимым теплым предсумеречным светом…
120
Хотя и немного по другому поводу.
"Где у них эти драные крылья?!" – свербела в мозгу Серафимы одна-единственная мысль. Но вопреки ее ожиданиям, наличие или отсутствие изменений в анатомии самого чародея волновали меньше всего.
– Красота-то какая! – полуприкрыв глаза, выдохнул он первые слова за несколько минут с такой страстью, что Гена прервал свою лекцию на полуслове и озадаченно воззрился в пустоту. – Так бы и остался тут жить!
Сенька расправила крылья и взмахнула ими несколько раз, намекая, что для образованного молодого волшебника существуют перспективы и получше, но его премудрие намёку не внял. Наоборот, сверкая очами, он вскочил, закатал рукава и взором, горящим неземным энтузиазмом, уставился на ствол.
– Вижу!.. – в лучших традициях предсказателей провыл он. – Вижу!!! Только небольшой косметический ремонт сделать – и всё будет в лучшем виде!
Царевна невольно оглянулась, чтобы убедиться, что они имеют в виду один и тот же ствол, а чародей тем временем взмахнул руками с видом художника, внезапно обуённого вдохновением у холста:
– Вид с балкона замечательный! Сад, огород, речка, дворец… Всего-то, что рамы поменять… ставни повесить…
Из
пальцев мага в ствол ударили струи разноцветных искр, сливаясь то в топор, то в долото, то в рубанок, и не успела царевна понять, что происходит, как в стволе прорубились окна лукоморско-сабрумайского покроя с чуть косоватыми, зато резными наличниками и закрытыми на кривой, но блестящий крючочек ставнями.– …стены поштукатурить…
Кора превратилась в стену бревенчатой избы [121] и стала покрываться полосами жидкой побелки.
– Двери смастрячить…
Одно из окон вытянулось, превращаясь в дверь с двумя створками, подозрительно напоминающими ставни.
– Балкончик укрепить опять же, – спохватился Агафон, и в руках Парадоксова, бормочущего себе под нос то ли проклятия, то ли основы генетики [122] , появилась доска и молоток.
121
Если кто-либо и когда-либо строил избы, укладывая брёвна вертикально.
122
Не посвященному в обе эти науки с точностью утверждать было невозможно.
– Чего-то не хватает… – озабоченно сдвинулись брови волшебника, и учёный заткнулся в буквальном смысле этого слова: между губ его внезапно материализовалась дюжина длинных кованых гвоздей.
– Работай, работай! Не стой, как пень! – прикрикнул на него чародей, обратил мечтательный взор на плоды своего труда… и ругнулся. Всё, непосильным трудом нажитое: окно, три штуки, наличники, тоже три, ставни – шесть, и даже дверь, одна, но большая, стало таять, сравниваясь с побуревшей и одеревеневшей корой.
– Эй, я не понял, что за!..
Возмущенный маг приналёг, удвоил усилия – и перемены к прошлому [123] отступили.
– Наличник подкрасить… Ставни подправить… Подкову приколотить… – деловито приговаривал чародей, не оставляя в покое фасад своего древесного жилища ни на миг. Изменения еще несколько раз пытались возвратить статус-кво, но упрямству его премудрия они были не ровня.
– А, и верандочку! – спохватился он.
Новый заряд магии выровнял, распластал ветку под их ногами, снабдил резной загородкой, столом с вышитой скатертью, водрузил на него самовар, чашки и тазик с плюшками, и развёл вокруг табунок стульев и табуреток.
123
Или к лучшему?
Агафон осмотрел получившийся шедевр экстерьерного дизайна и насупился:
– Чего-то не хватает, чего-то не хватает, чего-то не хватает…
Он озабоченно повернулся направо, налево – и углядел Парадоксова, гвоздём вычерчивавшего на доске крестики-нолики.
– Ты чего просто так стоишь, ничего не делаешь?! Забил?
– Рецессивный… Нет. Доминантный… Щас.
Гена послушно прислонил доску к плечу, выбросил гвоздь, достал изо рта новый и попытался его забить. Потом еще один. Потом другой. Глядя на него, Сенька поняла, что поговорка насчёт работы, боящейся мастера, должна иметь продолжение, касающееся ее отношения к архипрофессорам под воздействием дурманящих средств.
– Ну вот, другое дело, – поглядев на ход работ, довольно буркнул Агафон, отвернулся, но тут же снова насупился. – Чего-то не хватает, чего-то не…
Гвозди сыпались на головы группе поддержки внизу под регулярные всплески в громкости постулатов генетики.
– Что?..
– Что за?!..
– Что у вас там происходит?!
Выкрики снизу отвлекли чародея. Лик его помрачнел еще больше.
– Это кто там ещё?
Парадоксов, не понимая разницу между риторическим вопросом и экзистенциальным, выплюнул остатки гвоздей и ёмко ответил: