Хозяин горы

– Когда он уже бросит эту свою работу? Что это за работа вообще – крутить задом перед фотографом?

– Просто мой Нефрит очень красивый, - не без гордости заявила девушка, - За его красоту ему и платят большие деньги. И потом, ты ведь не хочешь, чтобы Клаудия разорилась и её фирма стала банкротом?

Эти слова были сказаны немного лукаво и медведи стали подхихикивать и пихать друг друга локтями в бока.

– А если она разориться, то приедет на наши ледник жить окончательно?

– Не знаю, пап.

– Пусть разориться! Я найду ей здесь работу по душе! Будет моим личным шеф-поваром по суши!

– Только смотри, чтобы поблизости не было мусорки, - хохотнул Лютый, чуть выгибая бровь, за что батя кинул в него котлетой, которую его старший сын смеясь поймал и спокойно съел.

– Поумничай мне тут еще, глиста самочки тюленя!

И снова все хохотали и вспоминали какую-то историю про отца и Клаудию, которая оставила грозного батю без любимой рыбки.

– Она все равно ко мне приедет! Соскучится и приедет! – бурчал отец, целуя малышню, которая радостно ползала по нему, не переставая.

– Скорее ледник растает, пап, - с улыбкой качал головой Нефрит, заходя на кухню со стаканом воды и голодным блеском в неоновых зеленых глазах невероятного оттенка.

Майя смеялась со всеми, хотя иногда не понимала о чем речь.

Просто смех мужчин был настолько искренним и заразительным, что невозможно было просто сидеть и молча кушать. Даже строгая Аминка расслабилась, смеялась и перестала обращать внимания на то, что Морозный сидит рядом с ней, как её законная пара.

Так, как сидели здесь все медведи рядом со своими маленькими человеческими женами.

Но было в этой семье еще кое-что, отчего дух щемило от нежности и непередаваемой теплоты – это то, каким было отношение всех мужчин к малышам.

Медведи их обожали.

Всех без исключения.

При чем, часто было трудно понять, где и чьи дети.

Создавалось стойкое ощущение, что малыши давно стали общими.

Малышей Янтаря и Ягоды было сразу видно – они были огненно-рыженькими, как их мама, и с глазами цвета солнца, как у их папы.

А еще малыш Мии и Севера отличался от остальных своим пронзительным взглядом синих глазищ и иссиня-черными волосами. Хотя, если бы не цвет глаз, можно было бы подумать, что он сын Карата, потому что малыш прибежал к нему сразу же, стоило только Карату войти в дом на порог.

– Сыночек мой! – целовал его разомлевший Карат, прижимая к своей обнаженной груди, а малыш обнимал мужчину своими ручками, и мурчал, словно котенок, уткнувшись к его мощную шею, - Опять ты не спишь, разбойник. И сестрёнка твоя не спит.

Батя только крякнул и гордо приподнял подбородок, пробасив:

– Помяни моё слово, хитрожопый друг мой – эта маленькая заноза даст просраться нам всем, когда немного подрастёт! У неё только один клык прорезался, а она уже рычит и кусается! За день прокусила мне палец в четырех местах!

Карат только хохотнул на слова бати, которые были сказаны не в укор, а с такой гордостью, словно он только этого и ждал от малышки. И поэтому сейчас был искренне счастлив.

– Не забывай, что Кристал чистокровная кадьячка. Она и должна такой быть. В её венах течёт огонь её предков. Думаю, она станет первой королевой рода Кадьяков.

– Ещё как станет! – тут же закивал батя, а Карат задумчиво продолжил, гладя по спине малыша, которого видимо просто обожал:

– Тогда и ты запомни мои слова, дружище – этот мальчишка добудет трон своей сестре и переплюнет еще меня в мантии серого кардинала. Человеческая мудрость и кровь Севера сделают его умнейшим среди всех Кадьяков.

– А я бы просто хотела, чтобы он стал Хранителем своего рода, - тихо улыбнулась Мия, с обожанием глядя на сыночка, который уютно устроился на груди Карата и уже засыпал. Его длинные густые черные реснички подрагивали и блаженно закрывались.

– Судьба все расставит по своим местам, моя дорогая, - улыбнулся Мие Карат и чуть откинулся назад, чтобы уложить на себе малыша удобнее, - Север пытается уложить спать Кристал, но, кажется, у него это не очень хорошо получается.

– Пойду, помогу ему, - тут же поднялась из-за стола девушка.

Майя не заметила за собой, как тоже разомлела от общей атмосферы тепла, уюта и веселых душевных разговоров.

Разомлела настолько, что привалилась плечом к груди Бурана, чувствуя себя в этот момент такой непозволительно счастливой. А он приобнял её и поцеловал в макушку у всех на глазах.

Странно, но теперь, в круг семьи, это не казалось чем-то непозволительным.

Даже если все это видела Амина.

Увидела и отвела глаза.

Теперь она тоже была не одна, к этому только нужно было привыкнуть и понять. Потому что если берсерк влюбился, то своего уже не отпустит и никому не отдаст.

– После сытного обеда не помешает размяться! Где мой топор? Пойду проверю, как тренируются эти глисты в обмётках на заднем дворе! А то война на носу, а они только про пирожки, да пиццы думают! – пробасил отец, поднимаясь из-за стола, и все тоже зашевелились, прекращая обжорство.

Кто-то из мужчин пошел с отцом.

Кто-то остался на кухне, чтобы помочь убрать со стола и помыть посуду.

А Майя поднялась вслед за Бураном, к которому обратилась милашка Лада со словами:

– Пойдемте, я покажу вашу комнату.

Казалось бы, ничего особенного!

Но Буран при этом ТАК улыбнулся, что стало неловко, и Майя тут же покраснела.

Вот же ненасытное создание!

Секс ведь был совсем еще недавно!

Её тело всё еще побаливало и не до конца отошло от его медвежьей ласки, а он уже снова был готов повторять свои подвиги!

Только, наверное, все медведи были такими, и Буран не стал исключением.

Его энергия в родном месте в буквальном смысле пёрла из всех мест, и пока Майя не знала наверняка, сможет ли она всю эту энергию принять на себя. Страшновато было как-то!

Сейчас она скромно и быстро шла за Ладой по длинному коридору и шлепала периодически своего любвеобильного мужа по шаловливым рукам, которые он постоянно тянул к ней, стремясь ущипнуть за ягодицу, совершенно не стесняясь того, что это все могла увидеть милейшая Лада.

Девушка еще не знала, что у Лады был такой же любвеобильный медвежий муж который так же никогда не упускал момента и возможности зажать свою любимую девочку, где бы они не находились вместе и сколько бы лет вместе не прожили. Потому что любовь берсерка была неизменной и стабильной как сам мир. А еще не иссекаемой.