Хозяин подзмелья

“Видишь ли, Саваж, как мы уже говорили, ты - первый к кому мы смогли обратиться, а терять шанс на объединение, хоть и призрачный, но вполне выполнимый, не хотелось бы! Хотя и с твоей помощью” - Отрезал Приблуда.

Глаза привыкшие к темноте, на секунду снова ослепли на выходе из пещеры. Щурясь и по чуть-чуть поднимая веки, создавая руками тень, как козырьком, для облегчения привыкания к освещенности, я сделал пару шагов вперед из мягкой полутьмы пещеры на залитый солнцем пригорок. Привыкать к такому яркому солнцу после непроглядной тьмы было тяжело, мне пришлось осмотреть себя, так как по ощущениям моя броня из тяжелого металла обернулась в обычную хлопковую одежду: серые брюки с наглажеными стрелками и красными внутренними карманами, клетчатая рубашка, ветровка с грубым воротом-стоечкой и кепка в сеточку на затылке. На ногах вместо бронированных кольчугой сапог появились легкие кеды, которые носили в моем беззаботном детстве, сам же я стал вдвое меньше.

Глава 11 Выбор.

“Внучок, ты где?”- долетел до меня знакомый голос. Осматриваюсь, пытаясь рассмотреть источник звука.

Лес до боли знаком: вот грибная поляна, с большой березой разлапистой, под которой собирали печерицы и подосиновики, там выше - ключ, а ниже, за кустами кислицы, река с понтонным мостом, ведущим на тот берег, к родной деревне. Там мы рыбачили все детство с братьями, а после сенокоса ныряли в небольшую курью, где хорошо прогревалась вода. Единственным элементом, который не вписывался в мои детские воспоминания была гора, с круглыми лавовыми озерами у подножья.

“Деда, ау!” - почему-то захотелось плакать.

Кажется, я резко помолодел, рост, по крайней мере, уменьшился точно. Хотя мысли вроде не поменялись, да и память вроде при мне, только почему-то чувствую я себя ребенком. Прорываясь сквозь плотный ряд кустарника на меня вышел огромный хилистид, которому я едва доходил до груди. Одет он был почти как я: клетчатая светлая рубашка, темные со стрелками брюки, куртка - ветровка, тканевая кепка - пятиклинка и черные кожаные ботинки. Лицо хилистида похоже на лицо моего деда, только вместо черных зачесанных назад волос росли хитиновые пластины, да и улыбку прикрывали мощные жвалы с черными точками, похожими на вчерашнюю щетину. И, конечно, очки перед слегка раскосыми по-бурятски, глазами, которые должны опираться на массивный нос картошкой, висели в воздухе прижимаясь дужками к вискам. Трехпалыми руками он держал странного вида двухствольное оружие: во-первых оно было медное, стволы на концах расширялись, образуя 10 сантиметровый раструб, а во вторых вместо привычной мушки стволы венчал прицел, состоящий из трех колец, крепящихся на массивную крестовину. Цевья это ружье вообще не имело, а приклад был необычайно длинным, даже для очень длинных рук.

“Ну что, потерялся, сорванец? Говорил же тебе, не убегай далеко” - спросил дед- хилистид улыбаясь и прищуривая глаза.

“Ага, говорил.” - ответил я.

“Ничего, это бывает! Пойдем к сосновой поляне, немного земляники поедим, а то дичь не хочет к нам идти” - Сказал дед, верхней парой рук усаживая меня на плечи. Нижней же парой переломил ружье и вынул патроны, которые поместил на ременной патронташ. Проходя мимо лесного озера я обратил внимание на странных белых уток с черными клювами, которые стайками плавали по озерной глади и ныряли вглубь воды за какой-то одним им известной добычей.

“Деда, утку заохотить можно? Она же жирная и вкусная, ее можно в углях запечь.” - спросил я.

“Рано еще, утку стреляют осенью, чтобы она могла вырастить и обучить утят, иначе на следующий год птицы не будет, а это плохо. А пока пойдем к лавовым озерам, на местную живность посмотрим, может увидим Огневика.” - с выдохом ответил дед, ему было тяжело меня нести и он опустил меня обратно на землю.

Я шел рядом с дедом, которого потерял многие годы назад и просто наслаждался его байками об охоте и рыбалке - “С год назад, в зиму, к нам с города рыбаки приехали, места то у нас знатные. Повез я их, значит, на Глубокое окуней половить. Поставили палаточку, ну чтоб от ветра прикрыться разложил снасти, ледобур достал, ну помнишь, наш старенький, так пару лунок в несильно холодную зиму пробурить можно. Ребята достались мне не простые, палатки у них крутые с печуркой на салазках, ледобур бензиновый. Я, значится, пробурил пару лунок и сижу, неспешно добываю, хвостов 10 ко мне пришло, небольшеньких, грамм по 200 и этот городской ко мне в палатку забегает и кричит- “куда ты мол, Лукич, нас привез, час уже сидим 5 лунок насверлили ни одного хвоста не поймали”. А я им такой - “нужно еще лунки три пробурить”. Он сверлит, сидит еще часок. Я еще штучек пять окуней добыл. Он забегает и говорит, не идет рыба мол, место не рыбное. Я ему ведро свое протягиваю с окушками и говорю- “еще лунки три-четыре просверлишь и рыба сама на берег выпрыгивать начнет от шуму.” - дед лукаво засмеялся и подмигнул мне. Я любил его рассказы и поэтому навострил уши и внимательно вслушивался, делая выводы конечно. Каждая история его носила не только развлекательный, но и обучающий характер. Вот про утку, например, явно относилась к бережному отношению к природе и что каждому фрукту свое время.

Потом был рассказ о том, как Он с собаками три дня выслеживал рысь, а к утру третьего дня, когда они выдохлись и остановились лагерем на берегу реки рысь сама вышла к костру и принесла ему молодую свежеубитую кабаргу. Собаки рвались с привязи, но рысь сидела спокойно не опасаясь нападения.

“Ну я конечно освежевал тушу этого небольшого клыкастого оленя и отдал половину рыси, а она отказалась есть и ушла. Я зажарил несколько маленьких кусков на костре, сел, значиться, полдничать и тут рысь вернулась, да не одна, а с котятками. Вытащила их на поляну поближе к своей доле тушки и смотрит на меня такими глазами, что я чуть не разрыдался. Сидел у костра и наблюдал как рысь учит котят “играть с добычей”: таскала ногу кабарги, а дети бегали за мясом и отрывали от него куски, вгрызаясь в обескровленную тушку.”

Извилистая тропинка вела через земляничную поляну к лавовым озерам у подножия горы. Каждое озеро было пристанищем для странного вида существ - разного рода ящериц, которые грелись на отливах озер, каких-то удивительных рыб, которые выпрыгивали из лавы и тут же, подчиняясь гравитации, ныряли обратно.

Дед выставил две левые руки, преграждая мне путь и присел на корточки, правой рукой указывая на место между двумя корявенькими березами, - “Смотри, вон в озере Огневик.”

Мое удивление, по-видимому, было написано на лице и к землянике я потерял какой-либо интерес. Огневик - лавовый элементаль, глыба перекатывающихся по кругу расплавленных камней и магмы. Он патрулировал свое озерцо, углубляя свои владения, перекрывая потоки вулканических выбросов и строя каменные запруды, по краям которых бродила элементалевая мелочь - маленькие огневички.

“Дед, а эта мелочь - это его выводок? Как они размножаются? А сколько лет живут? А как умирают?” - вопросы лились из меня ручьем, наверное такие существенные изменения в родных краях сильно меня удивили.

“Ну как, как? Почкованием, конечно. Взрослый элементаль увеличивается в размерах в соответствии со своей территорией и временем жизни. Он вбирает в себя лаву из озера, поглощает ее и растет. Со временем он сбросит с себя маленьких элементальчиков, которые, разогреваясь в озере, начинают тоже питаться лавой и расти. Через пару лет они отделятся от отцовского озера и начнут создавать свое. Таков их цикл жизни”- дед продолжал рассказывать.

“Живут они долго и если вулкан продолжает свою деятельность, то будут жить пока есть лава, а умирают испуская все тепло, твердеют и превращаются в каменную статую. Внутри они содержат очень редкую руду, ее называю элементариум. Из нее куют броню и оружие, она крепкая и очень легкая и фактически является их сердцем.” - он закончил объяснение.

“Опасно” - коротко констатировал дед-хилистид рассматривая озеро лавы - “Выгляни, только аккуратно, похоже за сердцем огневика пришли дикие фурболги.”

Фурболгами дед назвал прямоходящих медведей, с грубо скованной броней, прикрывающей грудную клетку и ноги. Их всего двое и они вооружены деревянными копьями с наконечниками, вырезанными из обсидиана, несколькими перьями привязанными к рукояти.

“Как думаешь, что нам нужно больше, туша фурболга или сердце элементаля?” - обратился дед ко мне, поднимая ружье и высматривая жертву.

“Элементаль никого не трогал, сидел у себя дома, играл с детьми, а тут пришли злые медведи и решили разворошить его гнездо, да еще и убить всех. Мы за хороших, а медведи - плохие” - Протороторил я мысли пришедшие в голову и кажется, что КДП в этом квесте, как-то контролирует мои эмоции. С этим нужно разбираться.

Дед прищурил глаз, переломил ружье и достал патроны из патронташа, которые я смог рассмотреть. Цилиндр из грубой оберточной бумаги, пропитанной воском, с одного конца которого торчал нитевидный плетеный фитиль, а другой скручен на конус. Он вставил патроны в стволы ружья, посыпал фитиль черным порохом и навел перекрестие прицела на фурболгов. Прогремел выстрел. В глазах потемнело, я упал лицом вниз. Изображение на секунду пропало черная пелена перекрыла обзор. Предыдущая локация пропала, унося за собой родные места, с неизвестно как появившимся в них вулканом, но самое главное на время вернувшегося ко мне деда, которого я так давно потерял.