Хозяин тайги
Шрифт:
– Внуча! Я же тебе говорила, что как только еда начнет заканчиваться, чтобы ты к нам шла! У нас-то ноги уже еле ходят, а ты-то добежишь быстро!
– Вы и так меня спасли, баб Нюр. Мне неловко, что вам меня кормить приходится, - пробормотала девушка и о своих чувствах не солгала. Ей действительно было стыдно за то, что бабушки ее кормили и помогали в этой жуткой ситуации.
– Вот скажешь ты тоже, глупая! А кто же тебе еще кроме нас поможет!
– всплеснула руками одна из женщин, - И не в тягость это нам, а за радость помочь кровиночке нашей Маруси! Если бы она не уехала вслед за сыном в город – мы бы втроем
После этих слов в доме повисло молчание, и сердце девушки снова зашлось от боли, а старушки тихо вытерли слезы в уголках глаз.
Умерла, значит, бабушка Гули. Поэтому ей было так тяжело и больно.
Не ясно было только почему она в деревню вернулась, если в городе у нее был отец.
– Ты это. Не реви, внуча. Маруся этого не любила.
Девушка тонко всхлипнула, но бороться с тем, что съедало изнутри живьем просто не могла. Рана была слишком свежей. Она пульсировала и кровоточила.
– Я знаю. Бабушка сказала, что дает мне две недели вдоволь нареветься, а потом велела начинать жизнь с чистого листа. Но я не смогу…
– Сможешь! Еще как сможешь! Вон смотри и день уже растет, и трава зеленеет! А летом тебе некогда будет слезы лить - засадим твой огород, чтобы осенью собрать урожай! И по грибы будем ходить, и по ягоды! Знаешь, сколько с ними возиться придется, чтобы заготовить? У-у-у-у! Так упластаешься, что будешь засыпать раньше, чем голова на подушку ляжет!
Вторая бабушка только активно закивала.
– Всё верно! Я уже и рассаду на тебя посадила, внуча! Огурчики посадим, помидоры трех сортов! И картошки - как же без нее! И зелень!
– И фасоль надо!
– А как же без нее-то!
– Помидоры у Никитишны знатные! Все соседи за ними охотятся, чтобы себе заиметь на семена! Помнишь, Тась, как твою соседку по городу гоняли с вилами, когда она туда ночью залезла?
Бабушки задорно рассмеялись.
– Так ночью-то не видно было, что это соседка! Я же подумала, что воры какие!
Девушка улыбнулась сквозь слезы, слушая тех, кто много лет был подругами любимой бабушки. Был и остался до сих пор, даже если самой бабушки уже не было. Без бабы Нюры и бабы Таси она бы здесь не выжила.
Это они прибежали, как только Гуля вошла на порог этого дома, и была в таком ступоре, что даже плакать не могла.
Они ее обогрели, растопили печь, принесли еды, чая, и не давали упасть духом, когда ей и жить-то не хотелось.
Они вот так же говорили, перебивая друг друга, а Гуля начинала улыбаться, потому что в такие моменты ей казалось, что и бабушка сейчас с ними – сидит рядом, кивает и тоже улыбается.
Он них шла такая любовь и теплота, что ее сердечко начинало таять.
Сейчас такой дружбы уже наверное было и не найти, чтобы прошло больше двадцати лет, а сердце бы было привязано все так же сильно. И эмоции были такими же чистыми и добрыми.
Гром это тоже чувствовал, даже сильнее, чем могла бы сделать это девушка в силу того, что была простым человеком и звериным чутьем не обладала.
Деревня вымирала и слабла, но люди здесь оставались в большей степени людьми, чем те, кто уезжал в города и начинал думать и вести себя по-другому.
– Ой! А рыба у тебя откуда, внуча?
Гром приподнял голову, когда услышал этот вопрос и с интересом уставился дом, в этот момент сожалея о том,
что он не видел девушку за стенами, но ощутил до кончиков волос ее неожиданное волнение и смущение.Смущение – это очень хорошо.
Главное, что не страх и не равнодушие.
А раз смущалась – значит, было что вспомнить неожиданного, и это ее явно тронуло.
Значит, думала она все таки о нем?
Мужчина сам за собой не заметил, как вдруг улыбнулся и чуть прищурился, чтобы рассмотреть через кустарники в лесу и траву в поле старое окошко часть дома, где к сожалению не было видно девушку.
– Я утром проснулась, а у меня стоит таз, полный рыбы, - скромно, но с эмоциями отозвалась Гуля и снова ее сердце застучало от благодарности и интриги, оттого что она так и не знала, кто же был ее благодетелем, - Сначала я боялась его трогать, думала, что кто-то дома перепутал, или случайно может оставил. Но потом пришел местный полицейский и сказал, что я могу ее брать. А сегодня вот что нашла на пороге снова.
Девушка показала рукой на старенький стол, который держался на шатких ножках только молитвами и святым духом, куда она поставила баночки с грибами и вареньем, а бабушки ахнули и довольно зацыкали языками.
– Ты смотри-ка! Уже и ухожер нашелся!
– А чему тут удивляться, Нюр? Внуча-то у нас вон какая видная!
Бабушки закивали головами, а Гуля смущенно опустила глаза, потому что красивой она себя никогда не считала. Напротив, свои ярко-рыжие кудрявые волосы она никогда не любила за то, что они привлекали слишком много лишнего внимания. А внимание она не любила тоже.
– И ведь ты посмотри, какой он скромный!
– Значит, Иван это!
– С чего ты это взяла, Тась?
– Ну а как же? Помнишь, в прошлом году он коня вызволил из болота и никому не сознался в том, что доброе дело совершил, пока его отец не рассказал? Вот и сейчас так!
– А может Петька?
– Да ну тебя! Он как петух бы утром перед окнами ходил!
Бабульки перебивали друг друга и все перебирали парней и молодых мужчин, которые еще остались в деревне, а Гром мрачнел с каждым их словом все больше и больше.
Больше он не улыбался.
Напротив, хмурил брови и чувствовал, как рокот негодования зарождается в груди, что было мало приятным.
Однажды в порыве ярости он разнес своей же собственный дом, хотя тот был добротный и большой.
Когда пришел в себя, то первым делом увидел недовольного Бурана, который сидел на верхушке сломанной крыши весь в опилках и кусках дерева, глядя на него так, что наверное кинулся бы драться, если бы не должен был защищать Грома ценой собственной жизни.
От того дома остался нетронутым только фундамент.
На нем они потом и построили новый дом через несколько месяцев. В нем сейчас и жили.
А вдруг Гуля послушает бабушек и решит, что ей помогает кто-то из местных мужчин?
Мысль об этом испортила настроение медведя так, что он рыкнул себе под нос, но получилось все равно достаточно громко - собаки в деревне услышали и начали лаять.
Не то, чтобы она была его девушкой, но делить он ее ни с кем не хотел!
Поэтому дулся и рычал, пока Гуля поила чаем бабушек и жарила на всех рыбу, растопив печь вновь привезенными дровами, а сам думал о том, что пора показывать себя, пока на горизонте не появился еще кто-то.