Хозяин

В трактире в этот поздний час посетители отсутствовали, Толик помогал наводившим порядок подавальщицам, протирая столы.

– Вот, спасителя твоего привел, – буркнул с порога Изя.

– Ба, знакомые все лица! – воскликнул слегка выпивший Толик, отрывая зад от лавки.

– Юрочка, родной мой, проходи, садись, сейчас все будет в самом наилучшем виде, мангальчик растопим, шашлычки из косули организуем, а пока вот окорочок свиной копчененький, самогоночка, как слеза, – суетился трактирщик.

Юра, слегка покрасневший (ха… спаситель), первым уселся за стол, и через минуту вся мужская компания, за исключением Толика, с аппетитом трескала сочную кабанятину, запивая ее самогоном.

Слегка насытившийся Изя задумчиво прихлебывал самогон из кружки в ожидании шашлыков.

– Ты слышал (это мне), золото опять входит в цену. Когда разрушенный Полис начали осваивать по-новому, под развалинами находили хранилища с золотыми и серебряными монетами, да и в домах их оставалось немало. Применения эти монеты не нашли, все предпочитали натуральный обмен, но серебро все же использовали для обеззараживания воды, а золото не имело особой цены. Ты и сам знаешь, железо и то дороже стоило, но теперь все меняется: кто-то скупает, собирает и даже отнимает силой золото у людей. Ты вот поедешь в Полис, увидишь, они даже торговую пошлину могут принять золотом или серебром. А вот теперь посмотри, что стали чеканить в городе, – и он достал из залоснившегося кошеля золотую монету с профилем усатого человека.

– Кто это, Паук?

– Нет, Степа, это человек, на которого он молится. Друг евреев и советской детворы товарищ Сталин. Он умер уже более ста лет назад, но до сих пор служит для Паука примером решения кадровых вопросов. Поэтому руководитель клана СБ до сих пор у власти, и структура, созданная им, крепко спаяна страхом. Взяв гигантское, по твоим словам, хранилище, Паук захватит всю власть в Полисе. Введет единую денежную единицу в виде вот таких монет и, по сути, станет единым правителем в стране рабов. Несогласных, вот, например вас, уничтожит и с другими группировками церемониться не станет. Чую, большая бойня будет, ты запоминай, парень, что тебе дядя Изя говорит, я тебе неплохие аргументы для разговора с конкурентами Паука привожу.

– А вот и шашлык, и кувшинчик, кувшинчик, Толя, не забудь, – Изя прервался, и разговор на серьезную тему сам собой «сошел на нет».

Потом мы пели песни. Собственно, пел дядя Изя, а мы разноголосо подпевали, особенно мне понравилась песня, соответствующая нашему положению, где были слова: «Вихри враждебные веют над нами», – ну точно про нас. Потом Митька с Юрой плясали с подавальщицами, а мы сидели с Изей и допивали второй кувшин «огненной воды».

– Дядя Изя, а когда тебе было жить лучше, сейчас или раньше, до катастрофы? – задал я глупый вопрос.

– Конечно раньше, – твердо сказал старик.

– А почему?

– А тогда у меня хрен стоял, – простодушно добавил Изя. Разомлев после обильной пищи и еще более обильного возлияния, старик, склонив малиновую лысину к моему носу, прошептал доверительно: – Знаешь, сынок, я даже во время катастрофы прорицателем сработал. Было мне тогда, как тебе сейчас, восемнадцать лет, отец мой был вдов, но содержал в загородном доме любовницу, к которой я не питал родственных чувств. Отец же пытался создать общий семейный очаг и при случае таскал меня в семейное гнездышко. Вот едем мы по трассе на папашином «Бентли», и посреди дороги меня такой срач разобрал, что я попросил отца остановиться. Он проворчал, что я готов на все, лишь бы не встречаться с мачехой, ну мы поговорили (я уже из-за кустов) на повышенных тонах, и он, человек вспыльчивый, хлопнув дверцей, подался вперед. Я тоже весь в него, несдержанный был, крикнул вслед: «Чтоб тебя разорвало», – и тут земля затряслась так, что я с корточек сразу в свое дерьмо сел, а машина отца взорвалась у меня на глазах.

Старик вздохнул горестно и сказал:

– Будут свои дети, Степа, учи сразу же почитать родителей, иначе несчастными всю жизнь проживут.

– А у тебя были дети?

– Постой, растревожил ты мне душу, сынок. Толь, принеси еще кувшинчик. – И, приняв на грудь еще полкружечки, Изя продолжил: – Да, были у меня два сына, погодки, чуть старше тебя. Гоняли по тракту, старший даже вожаком у возчиков был, все жениться не хотели, красавцы, все в меня (я испуганно посмотрел на Изю), в смысле похожи на меня молодого, все говорили, а зачем жениться, нам и так любая девка даст. Так я и остался без внуков. Привезли однажды моих сыновей завернутыми в холстину, ну у жены сердце не выдержало, в одночасье скончалась, вот и остался совсем один.

Закончив свой рассказ, старик в сердцах залпом махнул все, что оставалось в кружке, и упал лицом в блюдо.

– Никак помер, – испугался я.

– Нет, он всегда по пьяни, рассказывая про сыновей, принимает лишнего и сразу вырубается, – пояснил Толик.

Ночью мне опять снился отец, в белой окровавленной рубахе, он стоял, прикованный к бетонной стене, ноги его были босы и изранены, беззубый рот открывался, но ни звука я не слышал. Я плакал, сознавая свою беспомощность, а он стоял и, кажется, укоризненно смотрел на меня.

Годом ранее

Отряд рейдеров двигался по лесу почти бесшумно, люди и даже вьючные лошади привычно ступали след в след за проводником. Выйти к точке рандеву с потенциальным покупателем Васька Бык решил с неожиданной для первого стороны. Да и предварительную разведку произвести не мешало бы. Уж очень покупатель показался скользким. Да рейдер не пошел бы на встречу, но больно куш хороший предложили, тем более он с ребятами договорился, что с этого момента они будут выступать не в роли рейдеров, а как солидные торговцы, имеющие что предложить. Ребята радовались, теперь не нужно будет рисковать, лазая по развалинам. В старых зданиях скорее можно нарваться на монстров, собачью стаю или еще какую-нибудь бяку, чем найти ст'oящий товар. Нынче же у них есть большое богатство, целый арсенал с оружием и, если с умом подойти к делу, то можно, не горюя, прожить до самой старости в достатке и почете у соседей и родни. В данный момент группа рейдеров на вьючных лошадях везла образцы оружия для продажи. Предварительный разговор насчет продажи оружия состоялся в Полисе две недели назад. Тогда они, то есть группа рейдеров, бурно отмечали продажу десятка АКМов и нескольких цинков с патронами. Автоматы были в смазке и прекрасно сохранились, да и патроны были не чета обычно продающимся на рынке, зачастую бракованным. На это особо указали купцу, впрочем, тот и сам видел разницу и обменял товар на несколько мешков пшеничной муки, четыре рулона шелковой ткани и десяток неношеных комплектов военного обмундирования. Да еще дал в придачу пять пар прекрасно сохранившихся армейских берцев. [9] В процессе обмена купец, как бы между прочим, поинтересовался, не имеется ли в наличии у ребят более мощного оружия. Васька как назло отлучился в это время в ряды купить подарки для родных и поэтому не слышал, как его лопухи, обычно не участвующие в сделках, простодушно хвастали об имеющихся в наличии гранатометах, крупнокалиберных пулеметах и боеприпасах отличного качества.

9

Берцы – армейская обувь.

Рейдеры обмывали удачный обмен в соседствующем с рынком кабачке, когда к их столу подсел невзрачный тип с крысиными усиками на остром личике.

– Говорят, вы оружием приторговываете? – заявил он с ходу.

Васька посмотрел в его наглое лицо налитыми кровью глазами:

– А тебе какое дело?

– Да вот, интересуюсь, могу большую партию купить, и товар на обмен у меня интересный есть.

– Это какой же? – насмешливо прогремел Васька, глядя на его потрепанную одежду.

«Крыса» (так его про себя сразу окрестил Васька) заюлил, затараторил, перечисляя товар:

– Имеется в наличии стеклянная посуда, которую можно в печь ставить, и она не лопнет. Пластмассовые бачки, лотки и другая тара, кастрюли, слесарные инструменты и механические сенокосилки…

Купец долго перечислял имеющийся в наличии товар, Васька слушал, с недоверием глядя на этого жучилу. Но, когда через час рейдер из любопытства все же заглянул на склад, ему пришлось убедиться в правдивости слов купца. Здесь «крыса» подловил Ваську, заявив, что за простые автоматы такой редкий товар не отдаст, и потребовал в обмен не менее дюжины единиц более серьезного оружия и боеприпасов к ним. Потом они долго торговались и наконец ударили по рукам. За косилку, двадцать единиц емкостей термостойкого стекла, пластмассовую тару и посуду рейдеры отдадут пять пулеметов ПК, два гранатомета и боеприпасы к ним. Старший рейдер был мужик тертый и понимал, что в городе его команда с лакомым товаром может попасть в ловушку, и поэтому назначил местом для обмена нейтральную территорию на тракте в двадцати верстах от Полиса. И вот теперь ребята пробирались лишь им известной лесной тропинкой, стараясь застать покупателя врасплох, если на месте обмена их будет ожидать засада. За полверсты от тракта караван остановился, а сам Васька с одним из бойцов пошли на разведку. Место для обмена было выбрано неслучайно: рейдеры часто проезжали по тракту мимо этого поля. Лес в этом месте примыкал к дороге не вплотную, и открытое пространство гарантировало видимость с трех сторон на расстояние не менее полукилометра, с четвертой стороны к дороге примыкал лес, из которого и наблюдали за дорогой рейдеры.

Все указывало на то, что купец слово держит: на дороге, как и договаривались, стояли два воза с товаром, запряженные парами лошадей, сбоку к одной из повозок притулилась, сверкая на солнце нержавейкой, новенькая сенокосилка. Рядом с повозкой стояли двое охранников, а сам купец нетерпеливо поглядывал на дорогу в противоположную от Полиса сторону. Понаблюдав еще минут тридцать за поведением покупателей и не заметив ничего подозрительного, Васька, раздвинув придорожные кусты, широким шагом направился к обозу: