Хозяин

– Мне нравится запах твоего тела, – сказал он. Хозяин всегда заставлял Лину мыться до и после близости, если считал, что она недостаточно чистая. Но к себе он относился менее требовательно, хотя уличить его в неопрятности было сложно. Всегда чистые волосы, умыт, помыт, побрит, одежда – свежа и выглажена, если только он не приходил прямиком с работы или с огорода. Но и тогда от него не несло, как из подворотни. Это мало радовало Лину, она в любом случае не переваривала его запах, потому что он напоминал ей о самых ужасных моментах ее крохотной жизни. – И мне нравится, когда ты такая, – он замолчал.

– Какая? – нерешительно спросила Лина, чтобы отвлечь его от поцелуев, покрывавших ее губы.

Он улыбнулся. Это было первое, что Лина произнесла по доброй воле, и что не выглядело руганью или мольбой.

– Тихая, – ответил он, – послушная, покладистая. Такая, какой должна быть настоящая женщина.

Заинтересованность Лины оказалась для хозяина первым свидетельством того, что скоро ее удастся сломить. И не только благодаря страху, но и по иным причинам, прочившим светлое будущее. Видя, что она снова молчит, он вернулся к своим поцелуям. А она принялась судорожно соображать, о чем еще можно спросить, чтобы если не прервать, то хотя бы отсрочить неминуемое.

– Как тебя зовут? – пролепетала Лина, не сумев придумать ничего поумнее.

Тот отстранился, изучающе разглядывая ее.

– Хозяин, – произнес он после долгой паузы и, поняв, что ему нравится, как это звучит, сказал: – Теперь ты будешь называть меня «хозяин». Поняла?

– Да, – выдавила Лина.

– Не правильно, – шлепнул он ее по щеке. – Еще раз. Поняла?

– Да… хо-зя-ин… – уже пожалев о своем вопросе, процедила Лина .

С тех пор это имя прочно засело в ее голове. Ссо временем даже в мыслях она стала называть его не сволочью или скотиной, не мразью или дегенератом, а только Хозяин и никак иначе.

– Как прошел твой день? – спросил хозяин, расстегивая рубашку.

– Я ждала тебя… – потупив глаза, ответила Лина. Со временем требования смягчились, и хозяин больше не ждал, что после каждой фразы она будет добавлять его «имя».

– Умница, – он поцеловал ее в лоб. – Ты все сделала, что я просил?

– Да, – Лина кивнула и расторопно указала на корзину с готовыми вязаными вещами и коробку с украшениями из бисера.

– Когда я уйду, сядешь за шитье. Нужно три платья сорок четвертого размера с пятьдесят шестой страницы третьего тома и один костюм с сорок второй максимальный, для жиртрестов. Все запомнила?

– Да, – закивала Лина и быстро записала задание в блокнот.

Хозяин мельком глянул в ее заметку и довольно улыбнулся.

– А пока у тебя более важное задание, – сказал он, стягивая майку, у меня спина жутко затекла, тебе придется постараться.

Лина усердно разминала ставшее родным тело. Она знала его каждую клеточку, каждую родинку. Когда-то бывшее противным, оно превратилось в предмет поклонения и обожания. За него Лина беспрестанно благодарила судьбу. Впервые оно не вызвало у нее отвращения после того, как хозяин не появлялся гораздо дольше обычного. Это было около семи лет назад, тогда Лина все еще думала о свободе, но уже мало верила в то, что ее мечты станут явью. На нее давно был наложен запрет самоудовлетворения, и она с трудом справлялась с потребностями тела. Запасы еды уже кончались, а хозяина все не было. Лина начала бояться, что он не придет вовсе, и она умрет с голоду. Но он пришел. И впервые она поймала себя на мысли, что рада его появлению. Именно в тот день, увидев его обнаженным, она в самый первый раз не испытала и намека на отвращение. Стоило ему прикоснуться, как наваждение исчезло. Но начало было положено. И с тех пор раз за разом ее отношение менялось, превращаясь из ненависти в то, что зовется любовью. Говорят, между этими чувствами всего один шаг, но Лине пришлось преодолеть огромный путь. Путь, полный страданий, непонимания и отчаяния. Сперва хозяин был очень жесток и совершенно непонятен Лине. Но потом он изменил свою тактику – нежность действовала куда эффективней насилия. О нём он, впрочем, не забыл до сих пор.

Когда спина пришла в норму, хозяин удовлетворил свою похоть и покинул Линину обитель. Она принялась за шитье, радуясь, что сегодня он закрыл всего на три замка.

После того, как хозяин изнасиловал Лину впервые, он оставил ее на кровати, избитой и обнаженной.

– Ничего, – рассуждал он, пока одевался, – ты еще научишься. Сначала все не умеют.

Она всхлипывала, не в силах пошевелиться.

– Ну чего ты плачешь? – склонился над ней хозяин. – Все было не так уж и плохо. Мне понравилось, не переживай. Ты у меня самая лучшая.

Он чмокнул ее в макушку и ушел, заперев за собой тяжелую дверь.

Мыслей в голове не было. Только жуткое чувство стыда и унижения, пожирающее изнутри. Спустя минут десять после ухода насильника Лина медленно попыталась подняться. Все болело, на кровати остался кровавый след, часть которого не имела отношения к дефлорации. С трудом передвигая ноги, она добралась до душевой, мечтая смыть с себя запах его тела, его сперму и позор, которым он заклеймил ее. Вода щипала раны и ссадины, но Лина терпела, надеясь, что боль физическая заглушит душевную. Она ничего не понимала и была не в состоянии думать. Только мечтала поскорее оказаться дома и все забыть.

Когда прошла пара часов после принятия душа, Лину посетила мысльм, что похититель убьет ее. Она снова стала искать орудия для самозащиты. Тогда Лина и представить не могла, что он не смерти ее желает. В неопытную головку не приходило, что этот тип хочет оставить ее здесь навсегда. Что это жуткое место станет ее единственным домом и заменит всю прежнюю жизнь.

Обыскав каморку сверху донизу, Лина не нашла ничего, что могла бы использовать для защиты. Вся мебель была наглухо привинчена к полу, и даже стул оказался привязан тугой веревкой к столу, ограничивающей его передвижение. Этот парень все предусмотрел.

Лина не знала, что делать, что думать и что ожидать. Страх не отпускал ее, и с каждой минутой становилось хуже. Уже казалось благом, если он поскорее вернется и покончит с ее страданиями и с ней самой разом.

Но так действительно лишь казалось, и как только Лина услышала скрежет за дверью, она тут же съежилась на кровати и вжалась в самый ее угол. Она крепко зажмурилась, как маленький ребенок, который думает, что его не видно, если он закрыл глаза. Как бы она хотела, чтобы этот нехитрый трюк сработал. Но нет.

– Привет, – этот странный тип зашел в комнату, улыбаясь и держа в руках поднос с едой. – Ты, наверное, проголодалась? Вот, я тут кое-что приготовил. Уверен, тебе понравится. Только особо не привыкай к этому, я не часто буду баловать кулинарными изысками. Просто сегодня особенный день. Согласна?

Лина сидела, дрожа и не произнося ни слова.

– Извини, что нет столового серебра, – хмыкнул парень, будто для него вполне нормально насиловать девушек, а потом кормить яствами в честь первого изуверства над ними. – Боюсь, я пока не готов доверять тебе настолько, чтобы дать в руки что-нибудь острое. Несмотря на все, что между нами было. Прости, детка. Но хочу заметить, что все в твоих руках, ведь отношения это работа. А работа, как известно, требует усилий. Правильно я говорю?

Лина молчала и даже не смотрела на разглагольствующего ментяру.

– Я, кажется, задал вопрос, – напрягся тот.

Лина не реагировала, не собираясь принимать участия в его странных играх.

Он быстро подошел к ней, бросив сервировку, и ухватил за подбородок.

– Я задал вопрос, – процедил он сквозь зубы.

Лина сглотнула, с отвращением и ненавистью глядя на своего обидчика. Она бы с удовольствием сделала красивый жест, плюнув ему в лицо, как в высокобюджетных блокбастерах, но на это смелости у нее не хватило.