Хозяйка для оборотня и прочие неприятности
Шрифт:
– С-старик Х-хотабыч? – пробормотала, щипая себя за руку.
Похоже, у нее крыша того… ку-ку.
Кот обиженно фыркнул. Встал, потянувшись всем телом, и направился за угол дома. На полпути обернулся и снова мяукнул, мол, ты идешь или как?
И Елизавета пошла.
Нет, побежала!
Она обязана догнать этого кота! Нутром чуяла! Иначе не сможет спокойно жить, не разобравшись в этой мистике! Не могут люди исчезать, словно их не существовало. Не бывает у них ядовитого цвета глаз! И тем более кот не может быть похожим на…
– Женщина, стойте!
Истошный
А потом наступила тьма.
Глава 2
– Лекар-р-ря! Срочно зовите лекар-р-ря! И священника тоже! Госпожа покидает нас!
Гутой, очень приятный для слуха баритон вибрировал на краешке сознания и не давал вновь окунуться в спасительную темноту, вынуждая вслушиваться в каждое слово.
Ну зачем так орать? Голова раскалывалась на части, в ушах звенело, а кости… о, ее бедные кости! Кажется, машина не ударила, а сплясала на ней зажигательный твист.
Машина!
– М-м-м, – застонала Елизавета, силясь приоткрыть веки.
– Поторопитесь! – продолжал басить мужик. – Госпожа на последнем издыхании.
«Сам ты на последнем издыхании, сволочь», – пронеслось в голове.
Что за доктора такие? А как же врачебная этика? Хоть бы водички кто подал – горло крючьями дерет, слова сказать невозможно!
– М-м-м, – захрипела, с трудом размыкая веки.
Зря старалась! Кроме расплывчатых пятен, ничего не видно. Темно совсем. Ночь, что ли? На периферии зрения колыхнулось белое пятно. Степенно подплыло ближе.
– О, Владыка всего сущего, – пропело пятно зычным церковным голосом. – Прими дщерь твою Элизабетту фон…
Ее что, отпевают?!
От страха и возмущения сил заметно прибавилось. Невероятным усилием воли Елизавета отлепила язык от нёба.
– С-с-сгинь…
Пятно поперхнулось молитвой. Звенящая тишина повисла в воздухе, но ненадолго.
– Она не похожа на умирающую, сын мой, – заметило с упреком. – Томас?
– Кхе… – отозвался еще один голос. – Минутку…
Запястье обхватили цепкие пальцы.
– Если понимаете меня, леди, дайте знак…
Еще и леди вдобавок к сэру! Елизавета все меньше понимала, что тут происходит, но очень хотела разобраться. Силы прибывали, и на этот раз ей удалось сжать кулак.
– Она в сознании. Раб, принеси воды.
Раб?!
Елизавета распахнула глаза шире.
Несколько раз моргнула, прогоняя остатки сна. Медленно, но пятна приобретали четкость, вырисовывая странную до чертиков картину.
Комната какая-то.
Очень темная – только лампадка горит в углу, бросая тени на грубую каменную кладку стен и… ковры? Нет, гобелены! Огромные полотнища от потолка до пола с изображением каких-то монстров и битв с ними.
Взгляд скользнул ниже и наткнулся на потухший камин и шкуру рядом не самого презентабельного вида. Рядом стоял массивный стол с огромным количеством пузырьков.
Сбоку шевельнулась белесая тень, и Елизавета повернула голову.
– Ох…
Выдохнула, разглядывая довольно молодого
мужчину в белой сутане и характерной стрижкой под горшок. Что здесь забыл монах?!– Вы очнулись, госпожа, – белозубо улыбнулся мужчина. – Воистину, это чудо. Владыка милостив…
Его выразительные темные глаза блестели, а лицо выражало крайнюю степень одухотворенности. Казалось, над густой шевелюрой вот-вот воссияет нимб.
– Владыка всегда милостив, но не будем забывать о науке, – сварливо отозвался другой голос.
Рядом с монахом возник мужчина постарше – ближе к пожилому возрасту. В отличие от худощавого монаха, он был плотным, носил темные одежды, а его волосы коротко остриженые волосы топорщились грязно-седой щеткой.
– Позвольте проверить пульс и дыхание, госпожа? – закряхтел, доставая деревянную трубку.
Да что за шутки такие?!
Кто эти люди?! И что за странное место?!
Елизавета уже собралась как следует возмутиться, но мужчина подхватил ее руку.
– А-а-а-а! – завизжала не своим тонким голоском и шарахнулась в сторону.
Попыталась это сделать.
Это не ее рука! У нее нет таких пальцев-сарделек. И ужасных темных пятен на коже! А ногти? Они что, обгрызены?!
И что это… живот? Она беременна?!
– Ох, госпожа, успокойтесь, – засуетился лекарь. – Прошу вас…
– О, Владыка всего сущего, – взвыл монах. – Даруй нам свое благословение, дабы дщерь твоя Элизабетта…
Какая, к черту, Элизабетта?! Она Елизавета!
– Вон! – заорала что есть сил. – Оставьте меня!
Да что с голосом?! Почему она пищит, как молоденькая девица, увидавшая мышь?
Пока Елизавета соображала, мужчины исчезли из комнаты – только дверь хлопнула.
О-о-ох…
Елизавета потерла лицо. И тут же принялась его ощупывать. У нее не такой нос! И нет второго подбородка! А волосы? Они что, отросли?! Один из локонов соскользнул на грудь, привлекая внимание к своей длине, а заодно и к пышности бюста. Какой это размер – четвертый? Или весь пятый?! Не могла ее задорная полторашечка распухнуть до таких размеров!
И тут как молнией пронзило – зеркало! Ей срочно нужно зеркало, иначе свихнется!
Взгляд заполошно скользнул по стене и, наконец, упал на завешенную тряпкой раму. Это могла быть картина, но Елизавета очень хотела надеяться, что нет.
Откинув тяжелое шерстяное покрывало в сторону, она тихонько выругалась. Ноги тоже были не ее – маленькие лодыжки, пухлые коленки. И одежда странная – длинная хлопковая ночнушка с оборками по подолу и обилием кружев.
Безвкусица!
Кое-как Елизавета сползла с кровати.
Тяжко вздохнула, собираясь с силами, и осторожно встала на ноги. Голову тут же повело.
Елизавета ухватилась за один из столбиков, поддерживающих балдахин, и замерла.
Нужно собраться. Ей жизненно необходимо взглянуть в это чертово зеркало, а в обморок можно и потом упасть.
Господи, хоть бы это сон был! Один большой затяжной кошмар, а потом она проснется в своей чудной удобной кроватке с ортопедическим матрасом, застеленным шелковой простынкой. А рядом будут мурчать два верных товарища – Сушка и Лёва.