Хозяйка Дома Риверсов

— Значит, мы опять проиграли сражение? — осведомилась она таким тоном, словно ей все равно, проиграли мы или выиграли.

Я бросила поводья подошедшему груму и распорядилась:

— Накормите и напоите мою лошадку, а потом хорошенько почистите ее скребницей. Мне уже послезавтра отправляться обратно. — Затем я снова повернулась к Элизабет: — Нет, дорогая, мы победили. Твой муж возглавил кавалерийскую атаку, которая и сломила ряды воинов Уорика. Джон вел себя очень храбро.

Она смотрела на меня, но от охватившего ее душу горя и отчаяния серые глаза ее казались слепыми.

— Храбро? И ты думаешь, ему стоило проявлять такую храбрость? Ты думаешь, что какая-то очередная победа в очередном незначительном сражении стоила его жизни?

— Нет, — честно ответила я. — Но впереди еще немало боев, и твоему отцу и Энтони придется снова в них участвовать. Судя по всему, этому не будет конца.

Элизабет кивнула и попросила:

— Ты не могла бы сама поговорить с его матерью?

Согласившись, я шагнула через порог в теплый полумрак Гроуби-Холла, понимая, что мне досталось самое худшее поручение на свете и сейчас мне придется произнести самые страшные слова, какие одна женщина может сказать другой: сообщить матери, что ее сын мертв.

Когда я вернулась в Сент-Олбанс, то обнаружила, что город почти опустел, лавки выпотрошены пожаром или бандитами, а двери жилых домов наглухо заперты. Жители городка пребывали в ужасе от армии королевы, которая с ее разрешения грабила всех подряд; ее воины унесли с собой все сколько-нибудь ценное и уничтожили запасы продовольствия не только в самом городе, но и на десять миль вокруг него.

— Слава Богу, ты благополучно вернулась! — Ричард помогал мне спешиться в переднем дворе аббатства. — Командовать такой армией — все равно что командовать собственным противником. Монахи покинули аббатство, жители бегут из города. Кстати, лорд-мэр Лондона послал за тобой.

— За мной?

— Он желает встретиться с тобой и герцогиней Бекингемской и обсудить одну проблему: можно ли Генриху и Маргарите без опаски въезжать в Лондон.

Я удивленно смотрела на него.

— Но как же так, Ричард? Лондон просто обязан принять короля и королеву Англии!

— Вовсе нет. И, пожалуй, лондонцы их обратно не пустят, — спокойно возразил мой муж. — Они наслышаны о том, что творится в Сент-Олбансе. Лондонские купцы не позволят такой армии и близко подойти к их складам, магазинам и тем более к их дочерям; уж они изо всех сил будут протестовать. Вот так-то. Тебе нужно всего лишь попытаться решить вопрос о том, пропустят ли они короля, королеву и их ближайшее окружение в Вестминстерский дворец на условии, что те разместят свою армию где-нибудь за пределами города и полностью ее обеспечат.

— Но почему это должна решать я? Почему не управляющий делами королевы? Или, допустим, духовник короля?

Ричард с горечью усмехнулся.

— Считай, что тебе выпала великая честь. Лондонцы никому не доверяют. Никому из военачальников Маргариты, никому из советников короля. А вот тебе они доверяют! Они еще помнят, как когда-то давно ты прибыла в Лондон молоденькой хорошенькой герцогиней Бедфорд. Они помнят, как ты вела себя в Тауэре во время мятежа Джека Кейда. И как ты вела себя в Сэндвиче, когда Уорик взял нас в плен. Видимо, они думают, что тебе можно доверять. И можно организовать твою встречу с герцогиней Бекингемской. — Он обнял меня за талию и прошептал, прижавшись губами к моему уху: — Ты в силах это сделать, Жакетта? Если нет, так и скажи, и мы тут же вернемся в Графтон.

На секунду я прислонилась к нему и тихо промолвила:

— Господи, как же меня тошнит от всего этого. От этих бесконечных сражений, от этих бесконечных, бессмысленных смертей. И если честно, я сильно сомневаюсь, что ей можно доверить английский трон. Я просто не знаю, что делать. Я размышляла об этом всю дорогу до Гроуби и обратно, но так ничего и не придумала. Я не знаю, в чем теперь заключается мой долг, я не вижу нашего будущего, я не знаю даже, как нам следует поступить завтра.

Лицо Ричарда помрачнело, но он ответил:

— Мой отец служил Дому Ланкастеров, я тоже должен ему служить, по моим стопам идет и мой сын. Но тебе, я вижу, это слишком тяжело дается, любовь моя. Если ты хочешь вернуться домой, то так и надо поступить. И королеве придется с тобой расстаться! Если Лондон откажется открыть перед ней городские ворота, то в этом будет виновата только она сама.

— Неужели они действительно могут не впустить королеву в ее собственную столицу?

Ричард кивнул.

— Народ Маргариту не любит. А ее армия попросту наводит на людей ужас.

— Неужели они не назвали больше никого, кто мог бы за нее заступиться?

Он усмехнулся.

— Нет, для этого годится только одна хорошенькая герцогиня.

— Значит, мне придется это сделать, — вздохнула я, преодолевая внутреннее сопротивление. — Лондон должен принять короля и королеву Англии. Что станется со страной, если ее столица закроет ворота перед законным правителем? Мы выиграли это сражение, Маргарита — королева Англии, и она должна иметь возможность войти в Лондон.

— В таком случае не могла бы ты отправиться прямо сейчас? — сказал Ричард. — Я полагаю, Уорик уже встретился со своим дружком Эдуардом Марчем, и теперь они направляются в нашу сторону. Пока не поздно, нужно спрятать короля и королеву в лондонском Тауэре и вновь завладеть столицей. Тогда им придется либо вступать с нами в переговоры, либо опять драться. Но удержать власть в стране нам необходимо.

Я мельком заглянула в конюшни. Кавалерийские кони в стойлах мотали головами; один из них принадлежал когда-то Джону Грею, но теперь — и навсегда — остался без своего хозяина.

— Хорошо, я готова выехать прямо сейчас, — решила я, и Ричард удовлетворенно кивнул.

Мне подвели свежего коня, и, пока муж помогал мне сесть в седло, дверь у нас за спиной приоткрылась, и на пороге появилась королева.

— Я знала, что вы согласитесь поехать, что вы поможете мне! — воскликнула она, одарив меня самой сладкой своей улыбкой. — Знала, что ради меня вы согласитесь на все. Мы должны войти в Лондон до того, как туда прибудет Эдуард с войском.

— Я постараюсь сделать все, что в моих силах, — произнесла я. — Как сегодня его милость король?

Она указал в сторону аббатства.

— Молится. Если бы войны выигрывали с помощью молитв, мы одержали бы уже сотню побед! И попытайтесь также убедить лондонских купцов прислать нам хотя бы немного провизии. Иначе я не смогу удержать армию от грабительских налетов. — И она, глядя на Ричарда, прибавила: — Я отдала соответствующее распоряжение, но офицеры не в силах с ними справиться.

— С ними и сам дьявол не в силах был бы справиться, — мрачно изрек Ричард и, положив руку мне на колено, посмотрел на меня. — Я буду ждать тебя, а Энтони я отправляю с тобой; он возглавит отряд твоей охраны, так что ничего не бойся.

И я увидела, что Энтони уже садится на коня, улыбается и приветственно машет мне рукой.

— Ну, тогда поехали, — велела я.

Энтони громко отдал команду, и наш отряд, покинув двор аббатства, двинулся на юг, к Лондону.

Мы встретились с герцогиней Бекингемской и ее маленькой свитой в нескольких милях от столицы. Я с улыбкой смотрела на нее, когда она недоуменно тряхнула головой, словно в знак того, что просто поверить не может в реальность нашей миссии; это действительно было в высшей степени странно — именно нам с ней убеждать лондонцев пропустить королевскую чету в их собственную столицу. На этой войне герцогиня потеряла сына и сразу как-то постарела, на лице пролегли морщины, и выглядела она утомленной. Она первой подъехала к Епископским воротам, где нас встречали лорд-мэр и олдермены. Они явно не желали впускать нас в город, не хотели позволить нам хотя бы через порог переступить. Герцогиня осталась в седле и сидела очень прямо; лицо у нее было как грозовая туча; а я спешилась и направилась к встречавшим. Лорд-мэр поцеловал мне руку, а олдермены, обнажив головы, мне поклонились, и я постаралась каждому улыбнуться. За спинами олдерменов маячили лондонские купцы и кое-кто из знатных горожан — как раз их-то мне в первую очередь и предстояло убедить.