Хозяйка Дома Риверсов

Глядя на нее, я вспомнила, что когда мы с Ричардом в Гринвиче сходили с присланного за нами королевского барка, мне было видение: страшный черный пес, возможно, мастиф, который бежал следом за герцогиней, и жуткий запах, что прямо-таки окутывал ее, хотя она была безупречно одета и сильно надушена. Теперь этот черный пес, думала я, будет вечно ее преследовать, будет бегать за ней по пятам и не оставит ни на лестнице тюрьмы замка Пилкасл, что на острове Мен, ни впоследствии; и это будет продолжаться долгие-долгие годы, и освободит ее от этого преследования одна лишь смерть.

Графтон, Нортгемптоншир, зима 1441 года — зима 1444 года

Как только нам удалось отыскать пристойный извинительный предлог, мы с Ричардом сразу же отбыли в Графтон. Ужас, который и без того внушал мне нынешний двор, еще более усилился после казни миссис Журдемайн и того позорного наказания, которому судьи и придворные с радостью подвергли бывшую герцогиню Элеонору. Пугало и общее настроение людей, связанное с охотой на ведьм. Лондон был охвачен страхом перед неведомым, перед якобы возможным «наступлением вселенской тьмы»; многие ученые, всю жизнь посвятившие изучению древних манускриптов, наблюдению за звездами или опытам над различными металлами и прочими веществами, под разными предлогами старались поскорее уехать оттуда. Ричард считал, что и для нас — особенно мне с моими «опасными» предками — лучше находиться как можно дальше от королевского двора.

Кстати в Графтоне дел оказалось невпроворот. После смерти отца Ричард унаследовал его земли, и теперь на моем муже лежала ответственность за владение небольшой деревней, где он выступал в качестве хранителя и гаранта мира и справедливости. У меня тоже хлопот хватало. В ожидании новорожденного мы заново отполировали фамильную колыбель, перестирали пеленки и свивальники, хорошенько проветрили постель.

— Я думаю, у нас будет еще один мальчик, — заметила я.

— Так это же хорошо, — откликнулся мой муж. — Особенно если он родится сильным и здоровым, а ты после родов поднимешься с постели такой же веселой и радостной, как теперь.

— Все будет именно так, — уверенно заявила я, — и наш сын станет украшением страны и истинным сокровищем для всей семьи.

Ричард улыбнулся и щелкнул меня по носу.

— Ах ты, смешная маленькая задавака! Что ты хочешь этим сказать?

Но я, проигнорировав его вопрос, продолжила:

— И мы назовем его Энтони.

— В честь святого Антония? — спросил мой супруг. — Но почему ты выбрала именно этого святого?

— Потому что он ходил читать проповеди к реке. Мне приятно будет оказать честь святому, который проповедовал рыбам, и они высовывали из воды головки, чтобы его послушать, а русалки говорили ему: «Аминь».

А через год после появления на свет Энтони у нас с Ричардом родилась еще одна девочка, и мы назвали ее Мэри; а потом и еще одна.

— Ну, эта уж точно будет Жакетта! — провозгласил мой муж. — Ее просто необходимо так назвать, ведь это самое красивое имя, которое носит самая красивая женщина на свете!

Мы с ним стояли, склонившись, над деревянной колыбелькой, в которой, повернув головку набок, спала наша новорожденная дочка, ее чудесные ресницы мирно покоились на розовой щечке, а веки чуть трепетали: она явно видела сон. Мне вдруг стало интересно, что снится таким младенцам. Знают ли они, что им предстоит? Знают ли, в какой семье и у каких родителей они появятся на свет? Где будут расти? Готовы ли они войти в тот мир, который создали мы? Теплая рука Ричарда обняла меня за талию, и он произнес:

— И все-таки нам придется на какое-то время — правда, ненадолго — оставить ее, нашу дорогую крошку.

— Что?

Я не сразу его поняла, потому что была полностью поглощена созерцанием того, как пальчики малышки сжимаются в крошечный кулачок.

— Нам придется уехать и оставить ее. Хотя и совсем ненадолго.

Теперь уж я повернулась и озадаченно посмотрела мужу прямо в глаза.

— Но почему?

— Нам с тобой предстоит отправиться во Францию — за невестой для нашего короля.

— Так это решено?

Собственно, брак Генриха с французской принцессой должен был свершиться уже давно. Еще мой первый муж, лорд Джон, выбрал для своего племянника подходящую невесту.

— Находясь в родильных покоях, ты пропустила основные сплетни, дорогая. Но все действительно решено, и женой короля станет твоя родственница.

— Маргарита! — сразу же догадалась я. — Маргарита Анжуйская!

В качестве награды за догадливость Ричард поцеловал меня со словами:

— Ты очень проницательна. Но поскольку твоя сестра замужем за ее дядей, именно мы с тобой и должны привезти Маргариту сюда.

Я тут же снова посмотрела на спящую малютку, и Ричард, перехватив мой взгляд, добавил с нежностью:

— Я знаю, как тебе не хочется ее оставлять. Но нам придется выполнить свой долг. Мы привезем невесту Генриха во дворец и сразу же снова вернемся домой. Я все-таки нахожусь на королевской службе, и сам король возложил на меня эту миссию. Я вынужден поехать.

— Ты просишь, чтобы я покинула дом, где в детской шестеро малолетних детей? — Я умоляюще посмотрела на мужа. — Ну, как я могу бросить их?

— Я все понимаю, — так же нежно продолжал Ричард, — но и у тебя тоже есть определенные обязанности, которые ты должна исполнять. Ты английская герцогиня и моя жена, и глава нашего Дома поручил тебе доставить его невесту. Их свадьба, я надеюсь, даст Англии и Франции долгожданный мир — это единственное, чего так желал милорд герцог перед смертью. Нам необходимо ехать, любимая. И ты это прекрасно знаешь. Ведь оба мы служим нашему королю. Кроме того, этим мы послужим и милорду Бедфорду, твоему первому мужу и моему доброму господину.

Нанси, Франция, весна 1445 года

Я далеко не единственная не ощущала особого воодушевления во время пышной свадебной процессии. Ходили слухи, что ее устроитель, Уильям де ла Поль, граф Саффолк, всегда с недоверием относился к французам, а кроме того, был весьма недоволен тем, какое приданое дают за Маргаритой Анжуйской. Потому-то еще до начала переговоров с французами, состоявшимися в прошлом году, он буквально заставил короля поклясться, что тот никогда не упрекнет его за то, что в Англию привезли эту французскую принцессу. Кардинал Бофор, который теперь заправлял практически всем в королевстве, видел в этом браке возможность установить продолжительный мир с Францией. А вот герцог Глостер был уверен, что французский король с помощью этого брака просто покупает себе отсрочку и, собравшись с силами, попытается затем отобрать у нас все наши земельные владения во Франции. Я знала, что мой покойный муж, герцог Бедфорд, более всего опасался новых уловок, с помощью которых французы попытаются отобрать у нас Анжу и Мен и передать эти провинции Рене Анжуйскому, отцу будущей английской королевы. Почти все, кто остался в Англии, пока мы тратили огромные средства на эту поездку за французской принцессой, воспринимали нынешнюю сделку с Францией как нечто в высшей степени неустойчивое, и полагали, что за такой мир мы платим слишком высокую цену и заключаем его, скорее всего, во вред самим себе.

Невесту привезла из Анжу ее мать; говорили, что принцесса отнюдь не в восторге от предстоящего замужества, ведь ей придется делить ложе с королем, которого она с пеленок считала заклятым врагом Франции.

— Ты должна первой познакомиться с ней, до того, как это сделают все остальные, — посоветовал мне муж.

В тот момент я стояла у окна замка и смотрела вниз, на конюшенный двор, где топтались кони, принадлежавшие свите анжуйской принцессы — на мой взгляд, это были весьма жалкие клячи, хотя и тщательно вычищенные; конюхи напоили их и отвели в стойла.