Хозяйка Дома Риверсов

— Любовь моя, ты не должна за меня бояться. Разве ты забыла? Разве я не говорил тебе всегда, что непременно вернусь? И ведь я действительно всегда к тебе возвращался.

— Да, это правда.

— Разве я когда-нибудь тебя обманывал?

— Никогда.

— Один раз я потерял тебя и поклялся, что никогда больше тебя не потеряю.

— Ты нашел меня по лунному лучу, — улыбнулась я.

— Нет, просто благодаря удачному стечению обстоятельств, — возразил Ричард; он всегда был земным человеком. — Но я действительно тогда поклялся, что никогда больше тебя не потеряю. Так что тебе нечего опасаться.

— Может, и нечего, — эхом откликнулась я. — Но я должна сообщить… видишь ли, у меня… у нас… снова будет ребенок. К следующему лету.

— Великий Боже! — воскликнул он. — Ну, уж теперь-то я точно не смогу тебя оставить. Это же все меняет. Как ты будешь жить тут одна, с детьми, да еще и в преддверии новых родов?

Конечно, я надеялась, что он обрадуется, и он действительно обрадовался, и я решила во что бы то ни стало скрыть свои страхи.

— Любимый, я рожала уже девять раз! И по-моему, довольно хорошо умею это делать.

Но лицо Ричарда было омрачено тревогой.

— Опасность всегда остается, — заметил он. — Опасность при родах одинакова, что в первый раз, что в последний. Кроме того, мы уже потеряли одного сына; ведь после смерти Льюиса я боялся, что у тебя просто сердце разорвется от горя. И потом, из Лондона приходят плохие вести. Королева явно пожелает, чтобы ты неотлучно находилась при ней, а я ведь могу застрять в Кале с Эдмундом Бофором надолго.

— Если вообще туда доберешься, — обмолвилась я.

Он затих. Я знала, что его гнетет: что корабли болтаются без дела у причалов, а собранная им армия лишь бессмысленно тратила время и деньги и целый год провела в бесплодных ожиданиях, пока те, кого это армия должна была поддержать, умирали на подступах к Бордо.

— Смотри веселей! Не слушай меня. Я совершенно уверена, что ты не только благополучно доберешься до Кале, но и удержишь его, — быстро поправилась я.

— Возможно, да только уж больно не хочется мне оставлять тебя, пока король так и льнет к Сомерсету, а Йорк собирает под свое крыло все больше и больше сторонников, которые, как и он, считают, что у нашего короля очень плохие советники.

Я пожала плечами:

— Но ведь выхода-то у нас нет, не правда ли? Я уже беременна, и вряд ли мне теперь стоит тебя сопровождать. Пусть уж лучше она появится на свет здесь, а не в гарнизоне Кале.

— Ты думаешь, это будет еще одна девочка? — осведомился Ричард.

— Дочери — вот главное богатство нашей семьи! — Я усмехнулась. — Подожди и сам увидишь.

— Это будут воинствующие королевы?

— Нет. Просто одна из наших дочерей вступит в брак, который станет основой богатства и процветания всей семьи Риверс, — предсказала я. — Зачем же иначе Господь создает их столь прекрасными?

В общем, у меня хватило храбрости почти беспечно поговорить с Ричардом, но когда он во главе своего отряда покинул двор и направился в Лондон, где им предстояло сесть на корабль и отплыть в Кале, настроение у меня здорово упало. Моя дочь Элизабет отыскала меня, когда я, накинув на плечи теплый плащ и засунув руки в меховую муфту, прогуливалась по замерзшему берегу реки и казалась себе такой же заледеневшей изнутри от мрачных мыслей, как и прибрежные тростники. Элизабет взяла меня за руку и просто пошла рядом. Я была теперь лишь немного выше нее, так что она легко шагала в такт со мною.

— Что, уже скучаешь по отцу? — ласково спросила она.

— Да, — подтвердила я. — Понимаю, конечно, что я, жена солдата, должна быть готова в любой момент отпустить его, но с каждым разом, по-моему, это становится сделать все тяжелее.

— Неужели ты не можешь предвидеть его будущее? — тихо поинтересовалась Элизабет. — Разве не можешь выяснить, благополучно ли он вернется домой? Я, например, не сомневаюсь, что на этот раз опасность его минует. Я это просто знаю.

Я повернулась и посмотрела на нее.

— Элизабет, а ты способна — по своему желанию — что-то предвидеть?

Она слегка пожала плечами:

— Ну, я не уверена… Нет, не знаю…

И на мгновение я как бы вдруг снова оказалась в покоях моей двоюродной бабушки Жеанны в тот самый жаркий летний день, когда она протянула мне гадальные карты и преподнесла браслет с магическими амулетами, а потом рассказала о нашей знаменитой прародительнице по женской линии.

— Ты можешь не отвечать, я не стану настаивать. Ни в коем случае не стану! — пообещала я. — Но учти: такая способность — это и великий дар, и тяжкое бремя. К тому же сейчас не самые хорошие времена для тех, кто этим даром обладает.

— Да нет, я и не думала, что ты будешь настаивать и что-то у меня выпытывать, — разумно произнесла Элизабет. — И вряд ли ты могла бы просто подарить мне эту способность, ведь так? Но иногда я что-то такое чувствую… В Гроуби есть один укромный уголок возле часовни, и вот когда я туда прихожу, я иногда вижу там женщину, точнее, призрак женщины; она стоит, склонив голову набок, словно прислушиваясь, и ждет меня, ищет меня взглядом. Но только я приближаюсь, как там никого не оказывается.

— Ты, наверное, знаешь, какие легенды существуют о нашем семействе? — спросила я.

Элизабет прыснула со смеху.

— Так я и сама их рассказываю — каждый вечер! Я уже сто раз, наверно, рассказывала историю Мелюзины нашим малышам. Они просто обожают ее, да и я тоже.

— Значит, тебе известно, что некоторые из женщин в нашей семье унаследовали дар Мелюзины? Например, способность к предвидению?

Она молча кивнула, а я продолжала:

— Моя двоюродная бабушка Жеанна немного учила меня использовать этот дар. А затем мой первый муж, герцог Бедфорд, заставил меня работать вместе с его учеными-алхимиками. И прислал ко мне одну женщину, которая научила меня выращивать разные целебные травы.

— А чем ты занималась с алхимиками?

Как и все дети, Элизабет приходила в восторг от историй о тайнах магии, находившейся у нас в королевстве под запретом. А вот умение использовать различные травы казалось ей чем-то обыденным, и я уже многому успела научить ее у себя в кладовой. Зато о черной магии, о запретных искусствах она, разумеется, мечтала узнать как можно больше.

— Мы вместе с ними читали разные книги, а иногда они просили меня что-то для них растереть, или что-то куда-то налить, или выставить на холод, — поведала я.