Хозяйка Дома Риверсов

Королева пожала плечами.

— Хорошо, я пошлю герцогу Сомерсету записку, — предложила она. — Но насколько я понимаю, никаких важных решений совет в последнее время не принимал. Король пребывает в затворничестве и целыми днями молится, а я все еще нахожусь «в заключении». По-моему, герцог Сомерсет улаживает лишь самые насущные проблемы — по мере своих сил и возможностей, разумеется, — и ему помогают всего несколько человек.

— Мой муж непременно должен быть в их числе! — настаивала герцогиня.

Я шагнула вперед и едва заметным жестом намекнула, что ей пора.

— Ваша милость, — обратилась я к Сесилии Невилл, упорно тесня ее к дверям, — королева весьма благодарна вам за то, что вы прояснили ей ситуацию. Она непременно выполнит свое обещание и напишет герцогу Сомерсету, а стало быть, ваш супруг вскоре получит приглашение на королевский совет.

— Но он обязательно должен быть там, когда королю представят ребенка.

Эта фраза заставила меня вздрогнуть; мы с Маргаритой обменялись полными ужаса взглядами, но я тут же взяла себя в руки и сказала, поскольку королева продолжала молчать:

— Простите, ваша милость, но вам ведь наверняка известно, что меня воспитывали не при английском дворе, так что я впервые присутствую при рождении английского принца.

Я улыбнулась, однако герцогиня Сесилия — считавшая себя, разумеется, истинной англичанкой, — проигнорировала мою улыбку.

— Прошу вас, — продолжала между тем я, — объясните мне, как происходит подобное торжество? Как мальчика будут представлять королю?

— Прежде всего его следует представить королевскому совету, — ответила герцогиня, явно удовлетворенная и даже польщенная моим смиренным тоном. По-моему, она поняла, что никакого подвоха мы с Маргаритой заранее не планировали. — А затем уже, чтобы признать младенца наследником трона и принцем королевской крови, королевский совет должен представить его самому королю, и король должен официально объявить его своим сыном и наследником. Без этого, то есть если он не будет признан своим отцом, он наследником английского трона являться не может. И не сможет принять свои титулы. Но ведь в этом отношении никаких сложностей не возникнет, не так ли?

Маргарита по-прежнему молчала; она откинулась на спинку кресла с таким видом, словно у нее совершенно не осталось сил.

— Не так ли? — повторила герцогиня.

— Ну, разумеется! — моментально нашлась я. — Я уверена, что герцог Сомерсет уже совершил все необходимые приготовления.

— И вы, конечно же, позаботитесь о том, чтобы мой муж, герцог Йоркский, был в числе приглашенных? — с несколько заносчивым видом потребовала Сесилия Невилл. — В полном соответствии с его законными правами, кстати.

— О да, я непременно собственноручно передам герцогу Сомерсету записку королевы, — заверила я ее.

— И, разумеется, все мы также были бы чрезвычайно рады присутствовать на крещении, — прибавила герцогиня.

— О, конечно!

Я уж думала, что у нее хватит наглости поинтересоваться, нельзя ли ей быть крестной матерью, но она удовольствовалась прощальным реверансом, величественно развернулась и позволила мне ее проводить. За дверь мы вышли вместе. Там в приемной по-прежнему находился тот красивый мальчик, которого я заметила раньше; при виде нас он резво вскочил на ноги и низко мне поклонился. Оказалось, что это старший сын герцогини, Эдуард. Это был на редкость милый ребенок, с золотисто-каштановыми волосами, темно-серыми глазами и веселой улыбкой; он был высокий, самое малое мне по плечо, хотя, как потом выяснилось, ему было всего одиннадцать.

— Ах, вы и сына с собой прихватили! — воскликнула я. — Я видела его, когда входила к королеве, но не узнала.

— Да, это мой Эдуард, — сообщила Сесилия, и голос ее потеплел от гордости. — Эдуард, ты ведь, кажется, знаком с леди Риверс, вдовствующей герцогиней Бедфорд?

Когда я протянула мальчику руку, он с изящным поклоном ее поцеловал.

— Ох, немало он разобьет женских сердец, — с улыбкой обронила я. — Он ведь одних лет с моим сыном Энтони, верно?

— На один месяц старше, — уточнила герцогиня. — А ваш Энтони сейчас в Графтоне?

— Нет, в Гроуби, вместе с сестрой, — ответила я. — Учится должным образом вести себя. По-моему, ваш мальчик выше ростом, чем мой.

— Растут вверх, как сорная трава, — посетовала она, отбросив всю свою спесь. — А до чего быстро они вырастают из башмаков! А сколько сапог снашивают! У меня ведь еще два мальчика и маленький Ричард в колыбели.

— И у меня теперь только четыре сына, — грустно произнесла я. — Первенца своего, Льюиса, я потеряла.

Она тут же перекрестилась со словами:

— Храни их всех Господь. Я помолюсь Пресвятой Богородице, чтобы Она утешила вас.

Эта беседа о детях как-то объединила нас, и герцогиня, шагнув ближе ко мне, кивком указала на двери королевских покоев.

— Все прошло хорошо? Она хорошо себя чувствует?

— Очень хорошо, — кивнула я. — Роды, правда, продолжались всю ночь, но держалась она мужественно, и ребенок родился замечательный.

— Здоровый и сильный?

— Сосет отлично и кричит во все горло, — сказала я. — Чудесный мальчик.

— А король? Он здоров? Почему же он не здесь? Я была уверена, что он непременно придет посмотреть на первенца.

Я беззлобно улыбнулась.

— Он по мере сил служит Господу и своему народу. Он сутками простаивал на коленях ради благополучного появления на свет его сына и наследника английского трона и переутомился.

— О да, — отозвалась она. — Но я слышала, что он заболел еще во дворце Кларендон, и его привезли домой в портшезе, это так?

— Он просто очень устал, — возразила я. — Он почти все лето ездил по стране, преследуя и наказывая мятежников. Как в этом году, так и в прошлом. Он прилагал все силы, чтобы в нашей стране восторжествовали справедливость и правосудие. Мы ведь даже в ваших владениях побывали.

Сесилия резко вздернула голову, услышав в моих словах упрек.

— Если король предпочитает кого-то из фаворитов своим ближайшим родственникам и наилучшим советчикам, всегда следует ждать беды! — горячо заявила она.

Я подняла руку, прерывая ее.

— Простите, но я вовсе не имела в виду, что ваши вассалы как-то исключительно мятежны или же Невиллы, родичи вашего отца, представляют собой на севере Англии сколько-нибудь беспокойное соседство для нашего короля. Я говорю о том, что король очень много трудился, желая убедиться, что его законы правят в Англии повсеместно. Когда герцог Йоркский, ваш супруг, прибудет на очередное заседание совета, то он, не сомневаюсь, сумеет заверить пэров, что в его владениях нет даже намека на какой бы то ни было мятеж и его родственники, ваша семья, герцогиня, способны жить в мире с северным семейством Перси. [57]

57

То есть с графом Нортумберлендом и графом Вустером.

Сесилия поджала губы, явно готовясь дать мне сердитый отпор, однако заметила сдержанно:

— Разумеется, все мы хотим лишь служить королю и стараемся всемерно его поддерживать. Нельзя допустить дележа нашего Севера.

Тогда я улыбнулась ее сыну и спросила у него:

— Ну а ты, Эдуард, чем займешься, когда вырастешь? Хочешь стать великим полководцем, как твой отец? Или тебя больше привлекает служение церкви?

Он поклонился и, застенчиво потупившись, произнес:

— Когда-нибудь я стану главой Дома Йорков. И мой долг — всегда быть готовым служить моему Дому и стране в том качестве, в каком меня призовут, когда придет мое время.