Хозяйка дома в «Гиблых Пределах»

На мой вопрос страж ответил строго:

— Вам запрещено говорить. Дознаватель велел привести вас до гарнизонной тюрьмы. Повезло вам. Здесь условия лучше. Тем более он велел поселить на этаже для важных пленников. Интересно, с чего это?

Второй страж, постарше, шикнул:

— Молчи, Тарк! Не наше это дело. Лишнего не говори, а выполняй свои обязанности.

Мы зашли в небольшое здание, и меня повели на второй этаж. Стражники были и на входе, и на этаже, хотя я не успела особо разглядеть, кто и где стоял. На втором этаже тоже были дежурные стражи. А завели меня в одну из комнаток.

Обстановка была скромной, окошко очень маленьким, почти под потолком. Ощущение, что здесь изначально готовили помещение для заключённых. А как ещё можно было назвать меня?

Стол, стул, кровать, застеленная казённо и безлико, а ещё дверь, явно в уборную. Хорошо хоть было тепло, и в уборной были минимальные, но удобства.

Я так устала, что заторможено села на постель, закуталась в грубоватое, но чистое покрывало и будто застыла, словно муха в варенье. Мысли текли медленно, неохотно. Закрыла глаза, думая о том, что Алану наверняка окажут помощь лучшие лекари.

Сидела, перебирала в памяти события последних дней, думая о своём будущем. Мысли хоть и шевелились словно нехотя, но понять, что говорить, а чего не следовало, нужно было сейчас.

И как бы ни было потом, именно в этот момент я осознала, что всё закончилось. Сначала я решила, что в лес в ближайшее время не пойду. А потом поняла, что это ведь не он виноват, а люди. Зависть, желание получить чужое…

Надолго меня не хватило. Из ступора меня вывела лязгнувшая металлом дверь. Мне принесли ужин. Поела я, не торопясь, не отошла ещё от прошлых событий.

А как сил прибавилось, меня разморило. А потом вдруг потекли слёзы. Я сначала и не поняла, что со мной. Хотелось просто разрыдаться: громко, выплеснуть всё то, что накопилось и требовало выхода. Мне слишком долго было страшно.

Но я сдержалась, понимая, что место неподходящее, и старалась плакать негромко. Только стражи мне сейчас не хватало. Заснула как-то незаметно.

Утро прошло в ожидании и перебирании в памяти прошедших дней. Меня покормили, а днём открылась дверь, и стражи проводили на допрос, как обмолвился один из них. Завели в комнату на первом этаже, где сидел уже знакомый мне дознаватель.

Я осторожно села на предложенный стул, увидев снова лэра Гросса, того самого королевского дознавателя. Он сидел с каменным выражением лица и молча следил за моими действиями, пока я устраивалась и здоровалась с ним. Посмотрев на него, я так и не получила ответ. Поэтому тоже решила молчать.

И тут лэр положил на стол сложной формы камень с множеством рун на поверхности. Руны ещё и прорисованы были специальной краской. Высший артефакт? Мне мастер рассказывал и даже показывал, что у него было из подобных вещей.

Лэр Гросс активировал артефакт, а я внимательно смотрела, интересно было, что сейчас случится. Но всё осталось прежним, а я не сдержала любопытствующего взгляда на дознавателя. Он приподнял бровь и всё же разомкнул губы, следующими словами повергнув меня в шок:

— Сложную задачку вы мне задали, уважаемая Рада Лави. Никак не могу вас раскусить, поэтому мы будем говорить долго. Можете не ёрзать так на стуле, ещё устанете на нём сидеть. И что вы всё время поглядываете на артефакт? Ах да, вы же помощница мастера и, как мне успел тот поведать, впитываете знания так быстро и прилежно, что он нарадоваться не может. А расскажите-ка мне, что на самом деле случилось с вами в вашем родном городе, и как вы оказались здесь, приехав ссыльной?

Что? Но я ожидала совсем другого. Так растерялась поначалу, что не смогла сдержать эмоции. Зачем этот вопрос? Ведь сейчас важно совсем другое.

Собралась и спросила у него:

— Разве это сейчас важно, лэр Гросс? Ведь сейчас важно другое. Жизнь и здоровье капитана и наветы тех, кто обвинил меня в преступлениях, которых я не совершала.

Тот подобрался, поймав меня на слове:

— Так-так, и в каких же преступлениях вас обвинили, и кто? Ведь я вам ничего подобного не говорил, не так ли?

Недовольно откинулась на стул, поняв, что следователи везде одинаковы. Удивительно, два разных мира, а поведение похоже.

И я проворчала:

— Мне хватило вашей обмолвке, да и стражи, что меня сопровождали, не церемонились. Кто-то пытается подставить меня, не в первый раз. Но я буду бороться, так и знайте, лэр Гросс. Прошли те времена, когда я была беззащитной. Теперь я буду бороться за себя.

Тот усмехнулся, покивал головой и ответил:

— Теперь вы понимаете, почему я задал свой вопрос? — он замолчал, пожевав губу, словно обдумывал что-то и резко сменил тему, объяснив: — Кстати, вы с таким любопытством смотрели на этот артефакт. Имейте в виду, у него много функций, и такого качества инструмент мне по статусу пока не положен. Семейный артефакт, родовой. Он фиксирует правдивость ваших слов, показывая мне даже самые небольшие ваши сомнения, даже малую ложь. Но ещё он глушит другие артефакты, что могут быть здесь.

Он наклонился вперёд, задержав на мне взгляд, и зачем-то поделился со мной:

— А в это комнате я обнаружил сюрприз в виде записывающего артефакта. Вчера, когда вас проводили именно сюда, я успел поработать в этой допросной. И артефакта этого не было. Это я настоял на вашем сюда размещении, ведь нас определили на постой в соседнем доме. А утром после опроса нужных мне людей, я пришёл сюда поработать. И обнаружил один сюрприз, которого вчера здесь не было. Хитрый, еле нашёл, но убирать пока не стал. Этот момент был ещё одним фактором для меня. Не единственным, нет, но некоторые несостыковки в этой истории уже начали вылезать из всех щелей. Поэтому с сегодняшнего дня за вами будут присматривать мои ребята. Стража королевского дознавателя. Вы понимаете?

— Да, наверное понимаю. Вы готовы меня выслушать. Но поверите ли вы мне? Не отмахнётесь, узнав то, что я расскажу?

— Поверить? — тяжело, веско спросил он. И сам же ответил: — Я на службе, уважаемая Лави. У меня нет стороны другой, кроме присяги. Я давал высшую присягу, я потомственный дознаватель. И для меня нет другой цели здесь, кроме выявления истины. Так что прекращайте ломаться и чётко отвечайте на мои вопросы. От этого зависит ваша жизнь. Вы поняли меня теперь?

Молча кивнула, собралась, вспоминая, и начала рассказ:

— Несколько месяцев назад я проснулась в морге, в тюремной больнице. Память была словно решето. Я неплохо помнила последние месяцы жизни, а дальше остались только яркие, важные моменты…

Говорили мы долго. Нас прерывали, лэр Гросс отмахнулся, отправив стражей вон, и мы продолжили. Некоторые события он требовал расписать чуть ли не поминутно.

Другие, как тот удар ядовитым кинжалом, я расписала аж посекундно, а лэр всё требовал повторить то один момент, то другой.

На мои вопросы об Алане тот сказал только, что в себя он ещё не приходил, погружённый в целительский сон.