Хозяйка птичьей скалы

Трава на том месте, где стоял Саша, была вкруговую выбита копытами. Оленьи следы подходили сюда с двух сторон: с той, откуда пришли ребята, и с боку, но тоже от болота. На траве валялись клочья шерсти…

— Бились здесь, — сказал Саша. — Сошлись и бились, а потом вместе пошли.

Миша потрогал рукой примятую копытами землю, каплю засохшей крови на траве.

— Часа три прошло, как дрались, — определил он. — Если б мы не спали…

Подъем на сопку был тяжелый. Сыпучая щебенка уплывала из-под ног и тащила вниз. Помогали массивные камни, как наросты, торчавшие на склоне. Цепляясь за них, можно было подниматься выше. Почти у самой вершины Мишины руки неожиданно соскользнули с камня, острый камень глубоко порезал правую ладонь. Кровь сразу пропитала носовой платок. Глядя, как он морщится от боли, Саша не выдержал и сказал:

— Ты меня Павкой попрекал, а теперь, верно, сам не рад. Этот Белый прямо к Ледовитому океану идет. Еще день походим — как раз на берег выйдем. А нужен он нам!

— Ни к какому не к Ледовитому, — ответил Миша. — Вот доберемся до вершины и увидим их.

— А как не увидим, тогда зачем шли?

— Зачем, зачем! — рассердился Миша.

Он хотел сказать еще что-то и не сказал, потому что Саша вдруг заплакал.

— Не плачь, Саша, ну не плачь, — уговаривал его растерявшийся Миша. — Давай так: если не увидим их, сразу спустимся, поймаем евражку, и домой. Тымкилен, когда заблудился, тоже евражек ел…

Саша нехотя поднялся и, все еще всхлипывая, поплелся за Мишей.

С вершины сопки оленей они не увидели. В километре от них, строго на север, ручей, казавшийся с высоты тоненькой ниточкой, поворачивал и скрывался за соседней сопкой — более крутой и более высокой, чем та, на которой они находились.

— Надо возвращаться, — сказал Миша. — Мы не найдем их.

По гребню сопки они пошли назад. И вдруг оба остановились. По другую сторону сопки лежала поросшая разнотравьем ложбина. По ней в сторону открытой тундры медленно брели олени.

— Ура! — заорал Саша. — Они возвращаются в тундру! Ура!..

Миша сложил трубочкой ладони и громко позвал:

— Крр, крр-ро, крр-ро!..

Белый олень остановился, повернул к сопке голову.

— Вот видишь! — радостно вскрикнул Саша. Потом, погрустнев, добавил: — А послушал бы, что я говорил, так и не нашли бы их.

— А что ты говорил? — притворно удивился Миша.

— А что искать не надо, назад тебя звал, ревел даже…

— Ну так что, все равно вместе нашли, — рассудил Миша.

Они проворно стали спускаться с сопки. И, конечно, не подозревали, что на их поиски вышли из бригады пастухи, что они идут по их следам и вот-вот их встретят.

Первый пионер

Ужин окончен. Костер потушен. Вход в палатку плотно закрыт, и в нее совсем не проникает свет белой ночи. Длинный переход по тундре утомил ребят. Они тихонечко лежат на оленьих шкурах и слушают, как где-то внизу бьет в скалистый берег холодное море.

Но тишина в палатке коротка. Вот уже Митя Номынкау толкает своего соседа, Васю Седова, и шепотом спрашивает:

— Не спишь?

— Нет…

— И я…

Вася поворачивается к Мите, поправляет рюкзак под головой. Вася здорово устал сегодня, потому что всю дорогу тащил на плечах тяжелый груз — позвоночник моржа, который нашел на песчаной отмели. Он решил, что эта штука пригодится для уголка юного натуралиста. У Васи ноет спина, болит поясница, но спать ему все равно не хочется.

Две подружки из седьмого «Б», две Гали — Соколова и Чайвына о чем-то шепчутся в другом конце палатки.

Вдруг ветер донес из низины протяжный вой.

— Что это? — тревожно спрашивает Галя Соколова.

— Наверно, волк, — спокойно отвечает лесник Андрей Тантикин, который возглавляет группу юных натуралистов. И строго приказывает: — Все, ребята, спать! Завтра рано подниматься.

— Не хочется, — не соглашается Галя Соколова.

— И мне не хочется, — поддерживает ее подружка.

— Да никому не хочется! — говорит за всех Вася и просит Андрея: — Расскажи что-нибудь интересное.

— Про страшное, — требует Галя Соколова.

— Не надо про страшное!.. — хором протестуют ребята.

Понимая, что теперь ребята все равно не отстанут, Андрей сдается.

— Ладно, — говорит он, — расскажу вам про одного мальчика эскимоса.

В палатке начинается короткая возня: каждый устраивается поудобнее. Потом сразу стало тихо.

— Было это давным-давно, еще в те времена, когда шхуны белых купцов с Аляски свободно приходили к нам на Чукотку, — начинает Андрей тоном сказки. — Вот тогда-то жил да проживал один охотник, звали его Итты. Яранга его на самом берегу Ледовитого океана стояла. Итты был молодой охотник, и такой сильный и ловкий, что чаще других приносил в стойбище мясо и шкуры зверя. Но как ни старался Итты, его семья все равно жила голодно, потому что большую часть добычи он отдавал хозяину стойбища — богатому Инеу. Иначе Инеу не дал бы ему ни оленьих шкур для одежды, ни патронов для охоты.

Однажды Итты убил большого моржа. Убил, поделил на равные части мясо и раздал всем людям стойбища. Жена Итты понесла Инеу его долю мяса. Но Инеу этого было мало.

— Пусть отдаст мне половину добычи, — сказал он жене Итты и прогнал ее из яранги.

Тогда Итты сам понес Инеу мясо.

— Я разделил все мясо охотникам, потому что они голодают, — сказал Итты. — В другой раз я принесу тебе больше.

Увидев, что это тот же самый кусок мяса, Инеу рассвирепел.

— Вон! — закричал он Итты. — Пороху и патронов больше не получишь! Я посмотрю, как ты будешь охотиться! Может, тогда научишься уважать хозяина!

Много раз приходил после этого Итты к Инеу, просил у него патронов, а Инеу все прогонял его. Наконец, надоело Итты унижаться. Наточил он получше свой охотничий нож и пошел с этим ножом в торосы. Долго ли, коротко ли бродил он в торосах — никто не знает, но когда вернулся, люди всего стойбища сошлись в его ярангу есть свежую медвежатину. Через несколько дней Итты снова ушел в торосы и снова принес тушу белого медведя.

Но вот пригрело солнышко, стал таять лед в океане, и по разводьям подошла к стойбищу шхуна белого купца с Аляски. Купец поставил палатку возле яранги Инеу и повел с ним торговлю. На чай, табак и патроны менял купец у Инеу шкурки песцов и красных лисиц. Ни один охотник не мог отнести свой товар прямо купцу. Инеу следил за охотниками, забирал у них пушнину, а платил куда меньше, чем получал за нее от купца. Американец обманывал Инеу, а Инеу — охотников.

Как-то раз пришел купец в ярангу к Итты и говорит ему:

— Я слышал, у тебя есть шкуры белого медведя, не пробитые пулями. Покажи мне.

Итты достал из полога белую шкуру и разостлал ее на земле. Шкура была так велика, что едва вмещалась в яранге.

— Такого медведя ты убил ножом? — удивился купец.

— Да, — сказал Итты, — одним ножом.

— Ты смелый охотник, — похвалил его купец. — Если ты принесешь мне десять таких шкур, я дам тебе столько патронов, чая и муки, сколько сможешь унести. Моя шхуна простоит здесь две недели, так что торопись…