Хозяйка расцветающего поместья

– Прав был барин, когда велел Герасиму вас к модистке везти, – еле слышно заметила Дуня. – И отдохнули, и порадовались. Вон как глаза блестят.

Я решила не огорчать ее рассказом, что меня веселит удавшаяся шалость, и позволила везти себя к шляпнице.

Кажется, шляпки стоили дороже платьев, потому что хозяйка лавки усадила меня пить чай. Отказываться я не стала, наездившись по весенней прохладе. После чая девочка-помощница начала носить мне шляпки, предлагая примерить. На мой взгляд, новые отличались от тех, что лежали в моей кладовой, только цветом, а разматывать тюрбан, являя миру папильотки под чепцом, мне не хотелось.

– Спасибо, но, пожалуй, я воздержусь от покупки.

К тому же я стала уставать от разноцветья и блеска золотой вышивки и перьев.

– Как? – ахнула хозяйка. – Неужели вы не выведете в свет хоть одну новую шляпку?

Она демонстративно закатила глаза.

– Эти злые языки… Скажут, князь охладел к вам.

Ах так?!

– Я бы хотела кое-что особенное, – пропела я. – Что-то, чего ни у кого нет. Вы делаете на заказ?

Увидев набросок, шляпница округлила глаза не хуже модистки.

– Но такого никто не…

– Раз я буду носить, то уже не «никто», – улыбнулась я.

Ума не приложу, чем ее смутила обычная вьетнамка? Веками женщины прятали под ней лицо от солнца, работая на рисовых полях. Значит, и мне сгодится. Сложный каркас? Да уж не сложнее каркаса капора.

– Я даже не представляю, к какому наряду…

– Не представляете – так не представляете, – не стала спорить я.

В самом деле, пора бы домой. А шляпку мне Дуня сплетет из соломки, и не будет рассказывать, что такое не носят. Так что я распрощалась со шляпницей, оставив лишь обещание подумать еще и, возможно, дать знать, если все же захочу что-то купить.

Когда я выходила из дома, навстречу мне шмыгнула какая-то девушка, судя по одежде – прислуга.

– Барыня, тут такое дело, вы только не ругайтесь, – начала Дуня, когда я села в коляску.

– Что случилось?

– Я не знала что… Я никогда в городе…

– Да что стряслось? – уже всерьез испугалась я.

– А дядька Герасим… – Она шмыгнула носом.

– Герасим?

Кучер обернулся.

– Прибегала тут деваха одна и давай с вашей горничной лясы точить. Я сперва не лез, дело бабье – языками чесать. Да та возьми да стань выспрашивать, а что за шляпка, мол, на барыне, у кого сшита и нельзя ли мерку снять.

Я выдохнула, успокаиваясь.

– Деньги сулить начала, а Дуняша, дуреха, возьми да и скажи, дескать, никакой хитрой выкройки нет, просто шарфы, красиво намотанные, барыня сама постаралась.

– Я не знала…

– Ничего страшного не случилось, – успокоила ее я.

– И все равно не дело с чужими о господах болтать, – не унимался Герасим.

Я едва удержалась, чтобы не припомнить, как он убеждал Петра, будто барыня – скандалистка. Петр, конечно, формально не чужой, временно в том же доме служит. Но, может, не останови его Герасим, не было бы и выстрела.

Кучер будто прочел мои мысли, добавил себе под нос:

– Да и со своими, пожалуй, не стоит.

Дуня снова попыталась оправдываться, но я остановила ее. Училась девушка быстро, второй раз ничего подобного точно не случится.

Когда я вернулась домой, экипаж заполняли свертки и сверточки, узлы и ящики, едва оставив место для нас с Дуней. К нам тут же подскочил Петр.

– Барин там весь извелся от нетерпения. Идите, Настасья Пална, и ты, Дуняша, барыне помоги, а мы с Герасимом все сами разберем.

Я достала из кармана часы: неужели не уследила за временем, увлекшись? Нет, до времени выезда в театр, обозначенного Виктором, еще три часа. Даже если положить час на прическу – хотя я уже продумала, как можно сделать быстро, просто и эффектно – останется время и выпить чая, и ополоснуться с дороги, и даже немного поскучать, если вдруг захочется.

Но муж и в самом деле извелся.

– Где тебя носит? – поднялся он из кресла, едва я зашла в малую гостиную. – Опоздаем!

– С чего бы? – изумилась я.

– Я знаю, сколько времени тебе нужно, чтобы собраться.

– Ты удивишься, – фыркнула я. – Занимайся своими делами и ни о чем не беспокойся. Как твои ребра?

Очень хотелось просто «просветить» да посмотреть, но что если это действительно опасно? Где бы найти подопытного кролика, которого не жалко?

– Неплохо. – Муж повел плечами, точно проверяя собственное тело.

Я кивнула.

– Вот и замечательно. К слову, ты обещал мне список веществ, которые так или иначе используются на вашей фабрике.

– Он длинный, а у нас мало времени.

– Как раз просмотрю за чаем, – пожала плечами я.

– Завтра с утра я отдам тебе его, – уперся Виктор.

Я демонстративно громко вздохнула. Муж едва заметно усмехнулся и покачал головой. Что ж, опись подождет до завтра, мужу еще предстоит как-то пережить мои сегодняшние покупки, и пусть радуется, что я не приобрела пару мешков пушонки – решила сначала выяснить у него, нельзя ли отправить ее вместе с кирпичами.

Глава 9

Прежде чем собираться, я попросила Дуню принести в будуар горячий чай с медом. Сама не заметила, как подкралось уже знакомое головокружение. Не такое сильное, как ночью, но все равно приятного мало.

Чай с медом и конфеты сделали свое дело – одевалась и причесывалась я уже в прекрасном настроении.

Как я ни старалась, все равно не поняла, почему муж опасался, что мы опоздаем. Прическу я сделала в три свободных пучка, на трех хвостах – просто и эффектно. Концы убирать не стала, оставив локоны падать на шею, и вытянула несколько невесомых прядей у виска, которые придали лицу нежное и невинное выражение. Прокрашенная вчера сорочка, высохнув, приобрела телесный цвет. Чуть темнее, чем белоснежная кожа, которая мне досталась, но под верхним платьем этого совершенно не было заметно. Как и самой сорочки, и еще одной нижней юбки под ней. На плечи я накинула разглаженный палантин: хоть белье и прикрыло большую часть тела, декольте платья было таким глубоким, что впору пупок отморозить. Жаль, броши нет, сколоть шарф, но раз я демонстративно явлюсь в театр без украшений, то придется обойтись булавками. Припудрив лицо, я покрутилась перед зеркалом так и этак под восторженные ахи Дуняши. Все прилично и не просвечивает.

Когда я появилась в гостиной, Виктор с неописуемым выражением лица изучал какой-то список.

– Хотел бы я знать… – начал было он, но осекся на полуслове. – Ты невероятна. Скромно и в то же время так соблазнительно, что я подумываю никуда не ехать.

И столько нежности и одновременно страсти прозвучало в его голосе, что я смутилась, будто девчонка, опустила ресницы. Щеки запылали так, что никакая пудра бы не спасла. Муж склонился к моей руке, с улыбкой выпрямился, но от меня не ускользнуло, как он задержал дыхание. Похоже, «неплохо» – явное преувеличение.