Хозяйка Шорхата
Шрифт:
— Мне нужно, чтобы ты добралась до моего мужа в целости и сохранности! И привела его ко мне!
Ломиться в дверь перестали. Я понимала, что это была лишь пауза пред неизбежным. Вскоре удары возобновились с небывалой до этого яростью. Дверь предательски затрещала, и буквально за секунду она слетела с петель, открывая взор на проем, где показались темные тени с оружием наперевес.
— Беги! — закричала служанке, и в этот момент солдаты схватили меня и швырнули лицом вниз на кровать.
За минуту я оказалась связанной по рукам и ногам. Один удерживал меня, придавив коленом в железном
Меня била крупная дрожь. Все происходящее казалось нереальным, выходящим за пределы сознания.
«Этого не может быть! Не может быть, чтобы они осмелились на такое!»
Глаза хоть и были крепко зажмуренными от причиняемой мне боли, но до носа дошли посторонние запахи: стали, смазанной маслом, кожи, пропитанной потом и запахом немытых тел. хотелось кричать и плакать, только я понимала тщетность этих действий. Служителей церкви, науськанных де Сан-Раду, не остановят мои слезы.
«Не плачь! — приказала я себе. — Нельзя показывать свою слабость и терять своего достоинства перед этими скотами!»
Двое рывком подняли меня и поставили на ноги, едва не вывернув плечевые суставы. Вскрикнув от боли, открыла глаза. Взгляд тут же уловил в свете факела фигуру старика, на губах которого была холодная змеиная улыбка.
«Это и есть новый глава рода де Сан-Раду? Да уж, старого казнили, но этот ничем не лучше своего предшественника. Если это так, то мне не так просто не вырваться из его лап», — меланхолично подумала я, прежде чем он открыл свой рот.
— Леди де Брау, — как ни в чем не бывало произнес он, словно заказывал чай в придорожной таверне, а не вторгался в ее родовой замок с вооруженным отрядом.
— Что вам надо? — стараясь придать голосу твердость, спросила у незваных гостей.
— По-моему, это ясно и очевидно, миледи. Мне нужны вы и ваши земли.
— Вы опоздали. Я замужем и у этих земель уже есть наследница.
Просто мужчина в возрасте, который махнул рукой на свое здоровье и внешний вид. Если бы он хоть немного за собой следил, то выглядел бы лет на пятнадцать моложе, не меньше.
Он расхохотался, глядя мне прямо в лицо. Его смех был грубым и неприятным, а солдаты и служители церкви, стоявшие позади, подхватили его, вторя ему мерзким гоготом.
— Не думайте, что я стану просить вашей руки, миледи. У меня на вас иные планы.
Новый глава рода де Сан-Раду, облаченный в темный бархат, подал знак стоящему поодаль священнику. Тот, с куском пергамента в руках, казался маленькой, испуганной птичкой. В глазах главы, устремленных на меня, плескалось торжество, от которого по спине пробежал холодок.
— Прочтите! — приказал он, вперившись в меня своими глазами.
Священник, словно повинуясь невидимой нити, приблизился ко мне. Он нервно поднес пергамент к самому носу и, откашлявшись, забубнил:
— «Леди Надэя де Сан-Данар, или Надэя де Брау, графиня Кронштадская обвиняется в том, что с помощью заклятий, зелий и прочих ведьмовских чар совершила следующие вредные, нечестивые и богопротивные
деяния. Первое — затуманила разум его величества Вильяма Голтерона…»— Что? — воскликнула, не сдержавшись и услышав откровенный бред из уст дрожащего старика с монашеским одеянием.
— «Второе, — тем временем продолжил старик, не обращая на меня никакого внимания, — убила свою мачеху Антаю де Сан-Увар и стала причиной смерти своего супруга — принца Хасиба...»
— Это клевета! У меня есть свидетели!
Священник глянул на меня и продолжил:
— «Третье, внесла смуту в душу своей сестры Ансаи де Сан-Данар и жителей Юраккеша. В связи с выдвинутыми обвинениями и пока не доказано обратное, леди Надэя де Сан-Данар признается одаренной с иномирной душой, внесшей разлад в наш мир и угрожающей его существованию…»
Я смотрела на незваных гостей и не верила своим ушам. На их лицах застыло выражение серьезности, даже торжественности, отчего меня пробрал озноб.
— Я хочу видеть своего мужа! — выпалила я, стараясь сохранить хоть какое-то подобие самообладания.
Де Сан-Раду, главарь этой шайки, глумливо улыбнулся, словно предвкушая мою реакцию.
— Насколько мне известно, ваш муж сейчас находится при дворе и, следовательно, мы не можем исполнить вашу просьбу.
В голове словно что-то щелкнуло. Все встало на свои места, сложилось в жуткую, пугающую картину.
— Конечно! — до меня наконец дошло. — Вы знали об этом! Знали заранее. Иначе бы не осмелились бы сунуться ко мне! Вы подло воспользовались его отсутствием!
— Совершенно верно, миледи. Мы были в курсе ваших дел не только в Юраккеше, но и в Саркоте. Об этом позаботилась танита Солейн.
Боль пронзила меня, словно удар кинжала в спину. Это было не просто предательство, это было крушение всего, во что я верила.
"Но как?" — прошептала я, чувствуя, как подкатывает тошнота. Как она могла? Зачем? Вопросы роились в голове, не находя ответов.
Я перевела взгляд на священника. Он спокойно убирал пергамент, словно только что сообщил мне о погоде, а не о том, что моя жизнь рухнула.
— И что теперь? — спросила, стараясь сохранить хоть какое-то подобие самообладания.
— Теперь вам помогут признаться в ваших грехах, — ответил он, и эти слова прозвучали как смертный приговор.
В горле пересохло, я не могла нормально дышать от перехвативших его спазмов. В памяти, как назло, тут же всплыло предостережение Ансаи об участи старой Наары. Ужас сковал меня, парализуя волю. Когда я наконец смогла выдавить из себя хоть что-то, мой голос дрожал, выдавая мой страх и отчаяние. Я знала, что они заметили. И знала, что это только начало.
— Меня будут пытать?
Священник опустил глаза, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на сожаление.
— Нет, к сожалению, — признался священник с плохо скрываемым разочарованием. — Вас допросят, зададут несколько вопросов, потом будут судить и признают виновной.
«Признают виновной…» — эта мысль обожгла сознание. Значит, все уже решено. Суд — лишь фарс, жалкая имитация справедливости. Приговор вынесен заочно, еще до того, как я переступила порог этого замка.
Лицо де Сан-Раду исказила злая усмешка.