Хозяйка собственного поместья

30

Я вылетела из гостиной, Виктор за мной. Крик сменили рыдания, следом раздался звук оплеухи, а за ней ругань:

— Дура безрукая, оставила барина без ужина! Добро чужое перевела!

— Дарья, руки не распускать! — перекрыл гвалт голос Аглаи. — Фенька, заткнись и убирай за собой. За испорченные продукты вычту из жалования.

Я остановилась в дверях кухни. Девочка-помощница рыдала в голос, одновременно пытаясь отлепить от себя мокрый сарафан и подобрать с пола кастрюлю. Рядом валялась мозговая кость с куском мяса, бульон, паря, растекался по полу.

— Барин, не извольте гневаться, я сама со всем… — начала было Аглая, отступая от лужи кипятка.

— Так, тихо все, — прошипела я.

Совсем негромко, но почему-то все замолчали, даже девчонка заткнула рот ладонью, давясь рыданиями. Может, потому, что я едва сдерживалась, чтобы не отвесить кухарке такую же оплеуху, какая досталась девчонке, судя по покрасневшей щеке. Да и Аглае заодно приложить: вместо того, чтобы с ожогом разобраться, она про жалование! А девчонка топчется в луже кипятка — хорошо, что кроме лаптей на ногах обмотки толстые, пока не промочило.

— Ты. — Я ткнула в кухарку пальцем. — Дарья, верно? Быстро убрала с пола, пока я тебя тоже по щекам не отходила. Потом вымоешь руки и вернешься к готовке.

Кухарка раскрыла рот. Глянула куда-то поверх моей головы и сказала:

— Как прикажете, барыня.

— Аглая, дай ей кого-нибудь в помощь. Еще пошли кого-нибудь к колодцу за холодной водой. И пусть принесут чистых полотенец. Все в девичью.

Аглая тоже посмотрела через мое плечо, прежде чем ответить:

— Да, барыня. Иду.

Я шагнула в кухню, чтобы не мешать ей в дверях, Виктор, наоборот, отошел в коридор.

— А ты чего ждешь? — продолжала ругаться я. — Пока онучи промокнут или пока одежда к коже прикипит? Задирай сарафан, чтобы горячее к телу не липло, и марш в девичью!

Фенька начала было приподнимать подол, но тут же, взвизгнув, выпустила его из рук.

— Барин же…

— Нужна ты барину! Быстро в девичью! И там все промокшее снимай, я сейчас приду.

— Марш! — рявкнул Виктор из-за моей спины.

Девчонка, снова взвизгнув, рванула в коридор, держа перед собой юбки на манер принцесс из детских книг — двумя пальчиками. Кухарка бросила в лужу тряпку, но подобрать ее не смогла: горячо. Я мысленно выругалась: кто еще тут криворукий! Готовит она, может, и хорошо, но голову включать даже не пытается.

— Аглая велела пол тут помыть, — пискнула за моей спиной незнакомая девушка.

Я обернулась к ней.

— Беги на конюшню, возьми там ведро опилок. Чистых. Неси сюда и засыпай лужу.

Горничная убежала. Кухарка, распрямившись, уставилась на меня.

— Брось тряпку, иначе по всей кухне жир развезешь! — велела я. — Сейчас…

— Ульяна, — подсказал Виктор.

— Ульяна опилки принесет, они впитают и жидкость, и сало. Сметете их в ведро, пол помоете со щелоком или с уксусом, чтобы окончательно жир убрать. Все ясно?

— Да, барыня.

Я повернулась к мужу. Надеюсь, в девичью со мной он не потащится?

— Послать за доктором? — спросил он, будто прочитав мои мысли.

— Евгением Петровичем? Не думаю, что стоит так далеко ехать.

— Нет, за тем, который практикует в городе.

Я заколебалась. Ничего из увиденного в городе не наводило на мысль, что здешний врач будет лучше своего сельского коллеги.

— Давай я сперва посмотрю, насколько все плохо. Может, все не так страшно.

— Ты уверена? Все же ожоги — это серьезно, а ты не доктор, пусть даже Петр под твоим приглядом выздоровел необыкновенно быстро.

Не знаю, каким чудом мне удалось сохранить невозмутимое лицо.

— Я знаю, что делать с ожогами. И если я увижу, что доктор все же нужен, упрямиться не стану.

— Хорошо, тогда скажешь Аглае и она пошлет за ним.

Я кивнула. Из девичьей донеслись причитания Дуни и еще один, незнакомый мне голос. Фенька снова разревелась.

Когда я вошла, девчонка стояла в одной рубашке, все так же придерживая ее перед собой. Ноги ниже колен вроде не зацепило особо — пара слабо-розовых потеков.

— Я сказала, все снимай — значит, все, — велела я. — Положи на лавку что-нибудь чистое, раздевайся и ложись на спину, посмотрю ожоги.

— Утиральник подойдет? — спросила девчонка. Кривясь от боли, вытащила из-под лавки узелок, извлекла из него полотенце. Застиранное до невозможности, но вроде свежее.

Повезло, что на Феньке под просторным сарафаном была холщовая рубаха, да еще и передник поверх, а то бы куда сильнее обварилась. В основном досталось животу, где одежда была плотно притянута к телу поясом, да по бедрам несколько потеков. Насколько все серьезно, станет ясно чуть позже, но хорошо, что самые нежные места не зацепило, — мужчине пришлось бы куда хуже.

— Так, где вода?

В комнату вошла еще одна горничная, перекосившись под тяжестью ведра. Под мышкой свободной руки она несла ворох тряпок. Чистых. То ли Аглая решила при барине быть осторожней, то ли поняла, что сейчас не до выкрутасов.

Обожги Фенька кисть или голень, я бы просто приказала засунуть пострадавшую конечность в ведро с холодной водой минут на двадцать. Но не пихать же пострадавшую в колодец целиком? Поэтому я намочила ткань и положила поверх ожогов на живот.

— Холодно! — взвизгнула девчонка.

— Веди себя прилично, — процедила невесть откуда взявшаяся Аглая.

— Знаю, что холодно. — Я смочила еще один кусок ткани — накрыть бедра. — Надо ожог остудить, чтобы лишний жар не в тело шел, обжигая, а в воду. Так глубина поражения… — Тьфу ты! — Так он ослабеет немного. Да и болеть будет не так сильно.

— Барин велел… — раздался из-за двери голос Васьки.

Что велел барин, я не услышала за многоголосым визгом.

Бедного Василия будто вынесло из девичьей звуковой волной.