Храбрая леди

— Это семейное дело, сэр. Ничего такого, что касалось бы вас.

— Черта с два! Если это жулик, я с ним разберусь. Вы забыли, что я — техасский рейнджер?

Она глубоко вздохнула:

— Хорошо, сэр, но сначала вы Должны вернуться в постель.

Она, сморщив нос, выдернула сигару у него изо рта и положила ее в маленькую фарфоровую пепельницу рядом с умывальником, затем, сняв шляпу с его головы, положила ее на сундук, после чего отвернула простыню и стала ждать. Неумолимый взгляд ее говорил о том, что она не уступит ни на йоту и возражать бессмысленно. После того как Уэбб забрался в кровать, Сахарная Энн натянула на него простыню и, накрыв поверх стеганым одеялом, аккуратно его расправила.

— Итак, — сказал он, — я в постели. Теперь говорите.

Вздохнув еще раз, она села на стул рядом с кроватью.

— Мне неловко обсуждать с посторонним личные дела.

— Я это уже слышал. Продолжайте. Может быть, я смогу помочь.

Сахарная Энн рассказала о бумаге, которая давала Ричарду Фицуоррену власть над бизнесом ее родственницы, и о его угрозах в адрес каждого в этом доме.

— Гм… Первый вопрос — бумага подлинная?

— Не знаю. Именно это я и хочу выяснить. Когда я была ребенком и росла здесь, моей лучшей подругой считалась Люси Маллой — теперь она Люси Тикнор. Ее отец — судья. Я собираюсь увидеться с Люси завтра утром и узнать, могут ли они с отцом чем-нибудь помочь.

— Не лучше ли мне поговорить с судьей Маллоем?

— Нет, спасибо, — натянуто ответила она. — Я займусь этим сама, так же, как занималась хозяйственными счетами сегодня утром.

Уэбб улыбнулся:

— Значит, мы все-таки поужинаем. Флора беспокоилась, что во всех шкафах пусто, и понятия не имела, когда удастся поесть в следующий раз.

Отчего-то Сахарная Энн не улыбнулась ему в ответ; более того, она смотрела в другой конец комнаты, и ее руки нервно дергались на коленях.

Уэбб нахмурился:

— А где ваше обручальное кольцо?

Она быстро прикрыла палец.

— Ушло.

— Ушло куда?

— Я… Я продала его.

Он удивленно вскинул брови.

— Продали? Почему?

— Чтобы оплатить счета мяснику, бакалейщику, электрической компании и все остальным. — Она встала со стула и принялась ходить по комнате.

Отдала все до цента, что у нее было? То же самое она сказала старухе, но все равно это казалось Уэббу сомнительным.

— У вас совсем нет денег?

Сахарная Энн покачала головой:

— Не больше двух долларов. Я приехала к кузине, чтобы найти у нее пристанище.

— А что насчет вашего мужа? — Уэбб произнес это прежде, чем успел себя остановить.

Сахарная Энн гордо выпрямилась.

— К сожалению, мой муж покинул меня и почти ничего мне не оставил.

— Понятно.

Разумеется, Уэбб не поверил ни единому ее слову, кроме одного — «покинул». Ее заявление, что она без денег, не имело смысла — Херндон надул людей на миллионы. Она, наверное, промотала все, что у нее было, на всякие женские безделушки и развлечения, поэтому у нее ничего и нет, и не будет, пока она снова не соединится с мужем. Она ясно сказала, что собирается догнать Эдварда, стало быть, знает, где он сейчас. Это означает для него, Уэбба Маккуиллана, только одно: он должен прилипнуть к ней, как горчичник.

— Почему бы вам не продать что-нибудь из вещей вашей родственницы? — осторожно спросил Уэбб. — Ну, я имею в виду, на доход от картин или безделушек в одной этой комнате можно год покупать бифштексы и свиные отбивные.

— Денег от продажи этих картин хватило бы на мясо гораздо дольше, чем на год, но ничего нельзя сделать без разрешения Фицуоррена, а он поклялся, что если недосчитается даже чайной ложки, то все мы окажемся в тюрьме. Дело настолько запутано, кругом такая неразбериха; никто из прислуги не получает денег за работу. Фиби некуда идти, но Дональд и Мэри не могут оставаться слишком долго без жалованья. Мистер Андервуд зависит от той стипендии, которую платит кузина Триста, а Вилли отчаянно нуждается в новых ботинках.

— Стоп-стоп! Кто такой мистер Андервуд и кто этот Вилли?

— Я — Вилли Джонс, эсквайр, собственной персоной. — Светловолосый мальчишка ссутулился в дверном проеме, грызя яблоко.

— Вилли! Что ты там делаешь? — воскликнула Сахарная Энн.

— Ем и заодно изучаю кое-что. — Мальчик прошелся по комнате и уселся на край кровати. — Я только что пришел домой из школы и могу обойтись без новой обуви. — Он поднял ногу так, чтобы показать свои изношенные кожаные ботинки. — Эти все еще можно носить. К тому же я могу взять у мистера Андервуда бритву и отрезать носки. — Вилли, прищурившись, посмотрел на Уэбба: — Вы прямо воскресли со вчерашнего дня. А мистер Андервуд — профессор, который изучает шишки на голове и говорит, что мои воровские наклонности видны сразу. — Он нашел выпуклость на своей голове. — Глупость, если позволите заметить.

— Профессор изучает шишки на голове? — удивился Уэбб.

— Андервуд — френолог, — объяснила Сахарная Энн. — Кузина Триста оплачивает его научные исследования. У него комната на третьем этаже.

— Прямо рядом с мной, — похвастался Вилли. — Он меня учит правильно говорить за то, что я даю ему ощупывать свою голову, и он все записывает у себя в тетрадке. Еще он ходит в тюрьму и там тоже ощупывает головы. Мистер Андервуд клянется, что у многих заключенных точно такие же шишки, как у меня, но я все равно переделаюсь. Я уже больше не ворую.

— Флора мне рассказывала, что у Вилли были стычки с полицией раз или два, прежде чем моя кузина взяла его под свое крыло, — пояснила Сахарная Энн.

Вилли фыркнул:

— Раз или два? Да я был одним из самых лучших карманников в Лондоне. Но я шлепнулся, поскользнулся на огрызке пикуля, и копы меня заграбастали. Слава Богу, я научился у старших парней одному трюку и сумел уйти, скрыться, а потом пробрался на судно, доехал до Галвестона, выкатился на пристани и попал к самым настоящим асам. Мне тут понравилась погода, и я занялся тем же самым.

— Чистить карманы — жалкое ремесло, — строго сказала Сахарная Энн. — Мне удивительно, что ты избежал тюрьмы.

— Да, так и было бы, если бы не миссис Триста. В то утро я украл у нее кошелек. Везучий день, хотя я тогда так не думал. Она схватила мое ухо и чуть его не открутила, а потом увела меня с собой. Это было больше года назад. — Мальчик усмехнулся. — Теперь я честный гражданин и пишу грамотнее всех в этой проклятой школе.

— Вилли! — одернула его Сахарная Энн.

— А что? Посмотрите на свидетельство, которое висит у меня на стене, там все написано, если хотите знать.

— Я делаю тебе замечание за твой язык, молодой человек, но не сомневаюсь в твой правдивости.

Мальчик свел брови на переносице и посмотрел на Уэбба.

— И что это значит?

Рейнджер засмеялся.

— Насколько я понял, ей не нравится слово «проклятая», но она не сомневается насчет твоего свидетельства.

— О да, — кивнул Вилли, — простите, мэм. Миссис Триста всегда напоминает мне, что я больше не живу в грязи и поэтому не должен так выражаться. Но, бывает, у меня само собой выскакивает.