Храм Василия Блаженного

Так вот и жили, не замечая друг друга. Рядом и врозь.

Телевизор

Дочь Валентина и зять Геннадий привезли из Москвы в подарок матери и теще, Анастасии Николаевне Пантелеевой, телевизор. Себе они купили новый, импортный, с видеомагнитофоном вместе, а свой привезли матери. Он тоже был почти новый, цветной, с большим экраном и хорошо работал.

Поставили телевизор в углу и полезли зять Геннадий и сын Анастасии Николаевны Костя, на крышу, антенну ставить. Да где-то там, на крыше и пропали.

Мать с дочерью Валентиной мужчины усадили напротив включенного телевизора, чтобы они покричали им в окошко, когда на экране появится изображение.

Сидели, сидели мать с дочкой у экрана, по которому шел рябивший в глазах снег, да мелькали полосы, а картинки все нет как нет, и мужики ни гу-гу. Сообразила, наконец, Анастасия Николаевна, что здесь что-то не так, отправила дочку посмотреть, чем там мужики заняты.

Дочь Валентина лихо вскарабкалась на чердак, но там мужиков не было. Выглянула она в чердачное окошко на крышу, увидеть ничего не увидела, но голоса услышала отчетливо. Прислушалась она и ахнула: ее муж и брат... пели!

Два очень пьяных голоса, хотя и заплетаясь языками, но старательно и душевно выводили:

Пускай судьба забросит нас далеко! Пускай!

Ты к сердцу близко никого не подпускай!

Следить буду строго

мне сверху видно все - ты так и знай!

Пора в путь дорогууууу...

Услышав про то, что "пора в путь дорогу", Валентина не на шутку разволновалась, но все же на крышу лезть не решилась, стала звать мужиков в окошко и грозить всевозможными карами, но те то ли не услышали, то ли проигнорировали, тогда Валентина, женщина крупная, чтобы не лазить по чердаку вверх-вниз, свесилась в люк и стала кричать матери на первый этаж, помня, что двери в квартиру открытыми оставила.

Вышла мать на площадку, подняла голову, видит, дочка висит в люке вниз головой и что-то кричит ей, а что - ну никак она не разберет, потому что у телевизора появился звук, который заорал во всю свою железную глотку какую-то музыку и песни, и теперь мать не знала как его заткнуть.

Дочка, видя, что мать ее не понимает, свесилась ниже, да и сверзилась вниз головой. Быть бы беде, если бы не крепдешиновое платье Валентины, подолом которого она зацепилась за какой-то крюк. Платье выдержало, и ее удержало, только все, как есть, задралось кверху. И висела теперь Валентина во всей своей сокровенной шикарности, как лук в сеточке, нижним бельем красуясь, даже ногой дрыгнуть боится.

Прибежала наверх мать, увидела, что происходит, давай к соседям стучать. Выехал в коляске Анатолий Евсеевич, как увидел происходящее, так захохотал, что едва из коляски не выпал. Выбежавшая следом Полина Сергеевна быстро обстановку оценила, закатила мужа в обратном порядке в квартиру, несмотря на его протесты, а сама выскочила на площадку с утюгом в руках, перепугав Анастасию Николаевну.

Пролетев мимо нее, Полина Сергеевна загрохотала утюгом в двери соседей.

– Михаил тут живет, откатчик леса, ты что, не помнишь?
– пояснила она, обрушивая могучие удары на двери.

– Так он же глухой!
– удивилась Анастасия Николаевна.

– А ты думаешь, я зачем за утюгом бегала?

– Мамочка, это ты упала?
– спросила из-под подола дочка, не видящая что происходит, но услышавшая грохот.

– Ты что, Валентина, по звуку так решила? Так у тебя мать не железная по лестнице так греметь, - успокоила ее Полина Сергеевна.

– Это вы, Полина Сергеевна?
– заволновалась под платьем Валентина. Ой, стыдно-то как!

– Сейчас мы тебя снимем, ты только не дергайся. И чего тебя на чердак понесло? Мужиков, что ли, в доме нет?

– Ой, Полиночка, она же за мужиками и полезла, - попыталась внести ясность Анастасия Николаевна.

– Валентина? За мужиками на чердак?
– едва не выронила утюг Полина Сергеевна.

– Да она за нашими мужиками полезла, - поняв, что сказала что-то не так, стала пояснять Анастасия Николаевна, но в это время двери открылись и на пороге выросла фигура соседки, Веры Ивановны, которая ловко перехватила в воздухе утюг, летевший на двери из рук Полины Сергеевны, недоуменно повертела его и вернула обратно.

– Ты чего это мне суешь, Полина? Не мой это утюг, - зевнула она, лениво попытавшись запахнуть халат, который разъезжался, открывая фиолетовый бюстгальтер необъятных размеров, удивительно похожий на гамак.

Кустодиевская женщина стояла на пороге. Слона на скаку остановит!

– Это чего это висит?
– спросила она.

– Это Тоськина Валентина, - пояснила Полина Сергеевна.
– Ты зови скорее мужа, ее снять надо.

– Ага, - с готовностью отозвалась Вера Ивановна, повернулась и пошла в квартиру, заорав басом.
– Мишка! Вставай! Там Валентина чегой-то повесилась, вытащить надо!

– Вот дура баба!
– сплюнула в сердцах Полина Сергеевна.
– Типун ей на язык!

– Сейчас идет Мишка, - сообщила Вера Ивановна, появляясь в дверях. Полина, ты фершалка, посмотри пока, прыщик у меня на языке выскочил чегой-то, глянь, а?

Анастасия Николаевна с ужасом посмотрела на Полину Сергеевну.

– Давно прыщик твой выскочил?
– спросила Полина Сергеевна, сама изменившись в лице.

– Этот, что ли?
– ткнула себя в кончик языка Вера Ивановна.

– А у тебя их что - много?
– ужаснулась Полина Сергеевна.

– Да нет, бывают изредка. Этот вот вчера выскочил. А что?

– Да ничего, - с облегчением вздохнула Полина Сергеевна.
– Это хорошо, что вчера.

– Чего тут хорошего?
– обиделась Вера Ивановна. Но тут вышел ее муж.

– Об чем шум, бабоньки?
– рявкнул он.
– Кого вымать? Кто повесился и по какой причине-надобности?

– Дурак ты, Мишка!
– рассвирепела Анастасия Николаевна.
– Помог бы лучше: висит же человек.

Михаил с трудом поднял голову, да так и застыл, разинув рот.

– Закрой варежку, глаза твои бесстыжие! Не видал, что ли?! прикрикнула на него супруга.

– Да где же такое показывают?
– обиделся Михаил.
– И как я ее не глядя выну?

– Ты вниз смотри!
– распорядилась жена.

– Ага! Вниз!
– проворчал Михаил.
– А если возьмусь не за то? Ладно, отойдите.

Он быстро отцепил Валентину, опустив ее на площадку. Женщины тут же заспешили во двор, покричать снизу Косте и зятю Геннадию.

Когда вышли и глянули на крышу, у женщин дух захватило: оба стояли на самом краю, радостно размахивая руками, и вопили счастливыми голосами: