Хранилище

Арона прошиб озноб. Глядя на мертвую Аннабель, он почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Морда кошки казалась спокойной, умиротворенной, глаза и рот были закрыты.

Пальцы Арона стиснули окоченевшую переднюю лапу.

И тут в «Хранилище» вспыхнул свет.

Вздрогнув от неожиданности, Арон едва не опрокинулся на спину. Быстро вскочив на ноги, он выхватил из кобуры револьвер. В здании «Хранилища» не было окон, только раздвижные стеклянные двери на входе, однако ночную темноту разрывал ослепительный свет. Он вырывался из входа в здание на стоянку белым лучом прожектора, озаряя полосу асфальта до самого шоссе, отбрасывая удлиненные тени от трупов животных, и в его люминесцентном могуществе свет полной луны, еще недавно такой яркий, сразу же поблек. Арон убрал револьвер в кобуру, устыдившись минутной паники, и, поспешно вернувшись к своей машине, плюхнулся на сиденье и захлопнул дверь. Включив передачу, он направился к входу в здание. У него гулко стучало сердце, нервные окончания вибрировали от прилива адреналина. Скорее всего, ничего необычного не произошло. Несомненно, ночная бригада уборщиков или какие-то другие рабочие выполняют совершенно законную работу, ради которой они и были наняты. Однако в этот поздний час, среди ночи, среди всех этих мертвых животных — и Аннабель — внезапно вспыхнувший свет показался странным.

Нет, не странным.

Зловещим.

Да. Как ни стыдно было Арону признаться в этом, свет его порядочно напугал, даже несмотря на то, что он был в своей машине, оснащенной дуплексной радиостанцией, вооруженный револьвером и ружьем. И у этого страха не было рационального объяснения. Больше того, Арон не смог бы привести даже иррациональное объяснение. Это была чисто инстинктивная реакция, абсолютно неподвластная контролю.

Сделав над собой усилие, Арон подавил эту реакцию. Подъехав к входу в «Хранилище», он переключил передачу на нейтраль. Достав из-под приборной панели огромный фонарик и не заглушив двигатель, вышел из машины. Однако на самом деле в фонарике не было никакой необходимости. Каждый закуток «Хранилища» был ярко освещен, но сама стоянка по-прежнему оставалась в темноте, и после полуночи света стало значительно меньше. К тому же фонарик мог также служить дубинкой, и Арон был готов в случае необходимости использовать его в этом качестве.

Подойдя к стеклянным дверям, Арон заглянул внутрь. Сначала он ничего не увидел — только бесконечные ряды стеллажей с товаром и пустые кассы. Затем, заметив краем глаза какое-то мимолетное движение, полностью сосредоточил внимание на правом дальнем углу «Хранилища».

И увидел фигуры.

Фигуры, облаченные в черное.

Арон крепче стиснул фонарик. Фигуры веером расходились из угла, двигаясь вдоль проходов. Арон рассудил, что это не сотрудники «Хранилища». Не могло быть и речи о том, чтобы эти личности в странной одежде выполняли здесь какую-либо законную работу. На головах у всех них были капюшоны и шапки, и они больше всего напоминали воров-форточников, таких, какими их изображают в кино. Следовательно, они здесь, вероятно, для того, чтобы разорить или разграбить «Хранилище», чтобы совершить какое-то преступление. То есть он, Арон, должен помешать им и предотвратить это преступление.

Однако их было много, и он мог с чистой совестью вызвать подкрепление. Вот только вся беда заключалась в том, что помимо самого Арона сегодня ночью на дежурстве был один только Дирксон, и ему потребуется по крайней мере десять или пятнадцать минут на то, чтобы поднять с постели остальных полицейских и доставить их к «Хранилищу».

А десять или пятнадцать минут — это очень долго.

Сейчас ночь.

На улице темно.

И только тут Арон увидел слово «Хранилище», написанное на спине блестящей черной — куртки? рубашки? — трудно было сказать точно, что это такое, но одна из фигур обернулась, и буквы, черные на черном фоне, отчетливо сверкнули в свете люминесцентных ламп.

Значит, это все-таки сотрудники.

Арон с облегчением вздохнул, только сейчас поймав себя на том, что все это время не дышал. Он проследил сквозь закрытые двери за тем, как фигуры разделились, направляясь в различные отделы «Хранилища».

Фигуры.

Почему он по-прежнему думал о них как о «фигурах», а не о «людях»?

Потому, что они не были похожи на человеческие существа.

И это была правда. Действительно, было в этих фигурах, в их внешнем виде, строении, в их движениях нечто странное, нечто такое, что казалось Арону противоестественным.

Он отступил назад, от дверей, стремясь слиться с темнотой, чтобы ни одна из таинственных фигур его не заметила. Со своего места Арон следил, как они перемещаются по магазину. Под черными капюшонами и шапками лица казались белыми, кожа цвета алебастра обладала каким-то качеством, каким-то не поддающимся описанию свойством, которого нет у обычной кожи — у человеческой кожи.

Однако это было невозможно. Он просто сошел с ума. Это так подействовало на него зрелище мертвых животных, и теперь ему повсюду мерещатся призраки. Здесь нет ничего необычного, ничего странного. Это просто люди, люди, работающие в ночную смену, как и он сам, люди, которые делают свое дело. Ночная смена.

Арон снова устыдился собственной глупости.

Вот только глупость ли это? Какую работу выполняют все эти фигуры? Казалось, они просто бесцельно блуждали по магазину. Определенно не мыли полы и не заменяли лампы. Даже не производили инвентаризацию товара. Фигуры просто… бродили по зданию. Это была не работа.

Одна из фигур остановилась перед дверями.

Вздрогнув, Арон тотчас же попятился назад, отступая в темноту справа. Фигура стояла в «Хранилище», за стеклом, глядя на улицу. Ее голова перемещалась слева направо, словно осматривая стоянку. Вблизи, под таким углом движения казались еще более странными, еще более неестественными, а кожа лица была такой белой, какой никогда не бывает обычная кожа.

Сердце гулко колотилось у Арона в груди, во рту все пересохло.

Вдруг фигура резко повернула голову влево. Их взгляды встретились.

Внезапно ночная темнота показалась Арону еще более черной.

Фигура посмотрела ему в глаза.

Усмехнулась.

Кивнула, приглашая Арона внутрь.

Он бросился со всех ног к своей машине, к гостеприимно распахнутой двери. Усевшись за руль, захлопнул дверь, включил передачу и рванул с места. Здесь не совершалось ничего противозаконного, и у него не было никаких причин тут торчать.

Формально Арон нарушал право частной собственности. У него не было никаких оснований, никаких подозрений, ничего такого, что можно было бы представить в суде, если бы он попытался объяснить, зачем среди ночи заглядывал в «Хранилище».

Выезжая на шоссе, Арон в зеркало заднего вида бросил последний взгляд на черный силуэт здания. Там, где был вход, виднелся маленький прямоугольник света.

И в этом прямоугольнике застыла маленькая черная фигура.

Это расставило все по своим местам. Скандалы, ссоры — Вирджиния не будет работать. Только не в «Хранилище». Он скорее разведется с ней, чем разрешит ей подать заявление о приеме на работу.

Быстро набрав скорость, Арон промчался по шоссе до Главной улицы, не оглядываясь в зеркало заднего вида до тех пор, пока «Хранилище» не скрылось за деревьями. Успокоился он только тогда, когда его машина снова остановилась перед ярко освещенным входом в заведение Лена.

2

Ситуация полярно поменялась.

Сначала Билл не мог сказать, будут ли отныне победы и поражения в его шахматных партиях со Стритом иметь случайный характер, или же их рисунок изменится на противоположный.

Однако постепенно он пришел к выводу, что налицо второе.

Билл возненавидел шахматы, но, как и прежде, считал себя обязанным продолжать матч со Стритом.

Вчера они играли партию на компьютере, и победил Стрит.

Сегодня они сразились за шахматной доской, и Билл был близок к победе. Нет, он уже одержал в ней победу.

— Шах, — объявил Билл, делая ход слоном. — И мат.

Изучив позицию, Стрит смахнул фигуры с доски.

— Проклятье!

— Две на две, — объявил Бен.