Хранитель Ардена

– Холланд прислал письмо. – Голос Атару звучал безэмоционально, что было обыденным для служителей. Из-за зелий, что они пили годами, все чувства притуплялись. Оставались лишь старые отголоски настоящих эмоций. Тени. – В этом письме он поведал мне о некой Тине.

Знакомое имя вырвалось из плена, куда заточил его Закария, и пошатнуло стены, которые он выстраивал последние пять месяцев нахождения в храме. Он запрещал себе даже мысленно произносить это имя, а теперь оно звенело в ушах погребальной песней.

– Зачем? – только и сумел выдавить он дрожащим шепотом.

– Закария, ты хорошо понимаешь суть испытания, которое тебе предстоит сегодня пройти? Я говорил Холланду, что тебе опасно находиться вне храма. Мы смогли бы защитить тебя даже от мастера Верховного храма. Но он не слушал. Потом, когда у тебя был шанс оставить месть и выбрать спокойную жизнь, не слушал нас ты. А теперь… выдержишь ли ты?

Закария понимал, что в словах Атару был смысл.

Ученики, проживавшие здесь, были практически оторваны от жизни, ни к кому не привязаны, даже к родителям, и поэтому во время Вторжения не теряли ничего важного. Жажда власти, тяга к искусствам, чревоугодие, гордыня, любовь к семье – то, что могло помешать служению Ордену, то, с чем они расставались за право стать служителями.

Самое дорогое – любовь к своей семье – у Закарии бы не отобрали. Ведь именно она привела его в Орден. Любовь к семье и жажда мести заставили его идти дальше и в двадцать лет принести клятву Верховному мастеру.

А любовь к… ней, наоборот, ставила его верность Ордену под сомнение. Ради нее он готов был отказаться даже от мести. Такую слабость в нем уничтожат на корню.

– Учитель Атару, я справлюсь. Я забыл ее и без Вторжения, – хладнокровно сказал Закария, и то была правда.

Переступив порог храма, он не думал о Тине. Запрещал себе любую мысль, которая связующей цепью привела бы его к ней.

Он сможет пройти испытание. Возможно, ему даже сохранят воспоминания, заблокировав лишь чувства к тихой, нежной северянке. Он готов был заплатить и эту цену, только бы не забирали все целиком.

– Закария, даже если потребуют самую высокую плату за служение Ордену, ты должен без колебаний согласиться. Ты понял меня?

– Да, учитель.

– Тогда иди готовься. Скоро мы отправимся на пятый уровень.

Закария вернулся в свою келью. Здесь было холодно и сыро, в сравнении с «солнечными» этажами, где в просторные коридоры с высокими потолками сквозь витражные окна проникало осеннее солнце. Он подвязал черную тунику, доходящую до середины бедра, красным поясом – символом адептов-учеников. Скоро этот пояс сменится черным, тем, что носили все служители.

Собрав волосы в низкий хвост, Закария вышел из комнаты и направился к лестнице, ведущей на нижние этажи. Сегодня он впервые спустится на самый нижний, секретный уровень. Путь ему освещали десятки настенных факелов. Стены здесь тоже были исписаны иероглифами, которые он не мог прочесть, – то было старовосточное наречие, которое ему предстояло изучить после принятия звания служителя. В коридорах подземелья не было статуй и гобеленов, потому что такое добро находилось только на «солнечных» этажах. Там даже имелась картинная галерея с работами художников старой эпохи.

На четвертом уровне его ждал Атару. Он входил в семерку приближенных Верховного мастера: два боевых мастера, два ученых, два алхимика-зельевара и один оккультист.

– Помнишь, что я говорил, Закария? Ты не должен сопротивляться.

Закария не ответил.

Головокружение и рябь в глазах с каждой ступенью лишь усиливались. Управлять телом становилось все тяжелее. В ушах стояли звон и гул десятков голосов, доносящихся с разных уровней.

Они остановились перед большой каменной стеной. В свете факела Закария увидел небольшой проем, напоминающий дверь, а по центру – рычаг с небольшой стрелкой, вокруг которого были изображены незнакомые иероглифы. Атару начал крутить рычаг, каждый раз останавливая стрелку напротив определенного иероглифа. Он провернул его трижды, после чего раздался щелчок, и проем с оглушительным звуком выступил вперед и в сторону.

Взору Закарии открылся бескрайний коридор с высоким сводчатым потолком и бесчисленным количеством ответвлений. Здесь гулял сквозняк, холод сковывал конечности, и от каждого шага слышалось громкое эхо. Закария чувствовал необъяснимую силу, впитавшуюся в эти стены, – мрачную, необузданную, устрашающую. Они миновали множество туннелей; из некоторых доносились стоны и вопли, от которых в жилах стыла кровь.

– Что это за крики, учитель? – почему-то шепотом спросил Закария.

– Король Востока позволяет членам Ордена забирать из тюрем самых опасных преступников, – бесстрастно ответил Атару. – Должны же мы проверять действие своих снадобий на ком-то помимо животных.

Закария почувствовал приступ тошноты.

Они шли по меньшей мере десять минут, прежде чем остановились перед дубовыми двустворчатыми дверьми, на которых был высечен девиз Ордена:

Кровь – наша сила.

Тени – наша маска.

Время – наш друг.

Смерть – презренный враг.

Вот в чем состояла главная цель оккультного темного общества. Не власть, не деньги, не наука и просвещение, как думали обычные жители Востока.

А война со смертью.

Все силы Ордена были направлены на то, чтобы узнать, как предотвратить естественный процесс старения и победить смерть.

Ученые изучали тайны тела.

Алхимики готовили снадобья и зелья, которые расширяли границы человеческих возможностей, делая адептов сильнее, быстрее, выносливее и живучее обычных людей.

Оккультисты помогали хранить тайны Ордена, влияя на разум служителей и адептов. В сознание обычных людей они проникать не могли, потому как неподготовленного человека, не пившего специальные снадобья долгие годы, вторжение в разум могло свести с ума или убить. Но именно благодаря манипуляциям с человеческим сознанием служители Ордена, даже находясь вдали от храма, не могли раскрывать секреты: на их сознании стояли мощные блоки.

И наконец, воины. Они защищали Орден от любопытных глаз и ушей, наводя ужас своей смертоносностью.

Атару открыл двери, и Закария ощутил приторно-сладкий запах благовонных свечей. Его глазам предстал большой круглый зал с куполообразным потолком. Вдоль стены стояли статуи: младенец, малыш, отрок, юноша, зрелый обнаженный мужчина, сжимающий в объятиях нагую деву; беременная женщина; снова зрелый муж, но уже в одиночестве; старец. В центре зала возвышалась фигура в черном плаще с капюшоном и чашей в руках – смерть. К ней от каждой статуи по земле стремился желоб, окрашенный в красный. Осматривая зал, Закария поднял голову и обнаружил жуткую фреску. На ней был изображен служитель Ордена в алом одеянии, руки которого были покрыты сетью татуировок. Он сжимал чашу, что была до краев наполнена кровью, ей же испачканы руки и губы адепта. В другой ладони адепт держал кинжал, с которого капала кровь. Кинжал находился прямо над чашей, которую держала статуя Смерти в центре зала.

Главный источник силы – кровь.

Она бывала разная. Кровь адепта, отданная добровольно, – исцеляла. Кровь, забранная адептом у врага против воли, – давала силы. Кровь, пролитая во время принесения клятвы, имела магическую силу.

«Символ жизни и смерти – кровь».

Адепты Ордена пили ее. Закария испил лишь однажды. Во время принесения клятвы Ордену. Она принадлежала Верховному мастеру, который стоял рядом со статуей Смерти в кроваво-алой мантии.

– Здравствуй, Закария. – Тонкие губы Верховного мастера едва шевельнулись, и он приподнял костлявую, бледную как полотно руку в приветственном жесте.