Хранитель чаек
Шрифт:
Джия удивлённо взглянула на говорившую.
— Морской щит? Но это же гряда скалистых островов посреди моря. Как я туда попаду?
— Я помогу, — милостиво кивнула принцесса. — И дам тебе артефакт для связи. Ты не будешь одна. Но сначала дашь мне клятву на крови, что не предашь и никто не узнает от тебя о нашем договоре.
— У тебя Айяна. Ты знаешь, что моя верность…
— Я так хочу. Этого должно быть для тебя довольно.
Принцесса щёлкнула пальцами, и оковы рассыпались ржавчиной. Джия пошатнулась, взмахнула руками и упала спиной на стену, а затем сползла вниз. Гедда высокомерно глянула на неё:
— У тебя мало времени. Не больше
Джия подозрительно глянула на принцессу, явно сошедшую с ума.
— Но это невозможно. Слишком…
— Я тебя не ограничиваю, — хмыкнула Гедда. — Сделай невозможное.
Джия растёрла пальцами правой руки запястье дрожащей левой. Её трясло. Узница покачала головой.
— Я за месяц не смогу даже научиться заново ходить.
Гедда пожала плечами:
— Ты знаешь, что может тебе помочь.
Джия вздрогнула.
— Я не принесу жертву на кровавый алтарь!
— Значит, я не пошевелю даже пальцем, когда всадники пустят нежную Айяну по кругу, — фыркнула принцесса. — Выбирай, Джия. Это очень простой выбор. Через месяц девочке исполнится тринадцать. Если врата будут открыты, вы обе останетесь живы, и я отпущу вас. Если нет…
Узница вздрогнула.
— Кого надо будет принести в жертву? — угрюмо спросила она.
Гедда торжествующе ухмыльнулась. Принцесса победила. Как всегда.
— Не бойся, милая. Это не так страшно. Тебе надо будет убить лишь Жука.
Джия смертельно побледнела, глаза её расширились от ужаса.
Глава 1
Абордаж
Снег искрился, ослепляя глаза юной наезднице. Огненно-рыжий конь с шоколадной гривой почти летел над замёрзшим Северным морем, едва касаясь льда копытами. Его всадница откинула меховой капюшон и распахнула лисий полушубок, обнаружив серый кафтан охотницы. Её широкие белые юбки от скачки хлопали по коленям. Девушка почти лежала на коне, свесившись вниз, и внимательно вглядывалась в застывшие волны.
Конь едва слышно заржал, девушка улыбнулась, просияв серыми глазами, отражающими ледовые искры.
— Давай, давай, ищи его, Жук, — прошептала она на ухо коню, поднявшись и прильнув к могучей шее. — Я дам тебе много яблок. Вкусных, хрустящих яблок.
Конь фыркнул, тряхнул густой гривой. Девушка рассмеялась и вдруг увидела добычу: тёмное пятно, привалившееся к ледяному торосу. Охотница привстала и коленями бросила коня к беглецу.
Она не сразу поняла, что это молодой мужчина: так страшно запали его глаза, посерело от пыток лицо. Он был выбрит наголо, впрочем, затылок уже начинал темнеть, а жёстко очерченный голодом подбородок зарос щетиной. Рваньё, едва прикрывало окровавленное тело. Но, когда беглец задрал лицо и ухмыльнулся почерневшими губами несущейся прямо на него смерти, и, окружённые чёрными тенями, голубые его глаза задорно и насмешливо блеснули, Джия поняла, что перед ней очень молодой человек.
— Лисичка верхом на полосатом шмеле, — рассмеялся тот, кому полагалось рыдать, сжиматься от ужаса или, если уж он славился своим бесстрашием, или бежал впервые — слать проклятья.
Охотница вздыбила коня, высокомерно и властно, как учили, взглянув на жертву.
— Я так понимаю, у кровавых всадников всё плохо, раз кроме маленьких девочек им и послать в погоню больше некого? — поинтересовалась добыча, весело глядя на всадницу.
Так, будто его жизни не угрожала ужасная смерть. Или невыносимая боль, если принцесса Гедда ещё не наигралась своей игрушкой. Так, как будто игра «охотник и добыча» ему по нраву.
Охотница сначала растерялась, а потом тряхнула русой головой.
— Мне пятнадцать! — прошипела гневно.
— Ух ты, — хмыкнул беглец. — Взрослая, самостоятельная женщина.
Вот вроде ничего не сказал обидного, а захотелось разрешить Жуку растоптать это измождённое тело острыми копытами. Но нельзя: беглец — добыча самой принцессы. Девушка вскинула голову, ветер откинул с её лица волосы, но несколько волосинок прилипло к губам. Она рассмеялась, прищурившись.
— Если измерять возраст близостью к смерти, то ты — глубокий старик.
Хлыст просвистел и ударился о лёд совсем рядом с его рукой.
— Какая грозная! — прокомментировал беглец, даже не вздрогнув и не отдёрнув руки.
В его глазах отражалось зимнее небо, и охотница невольно подумала о том, что голубые глаза — это очень красиво.
Джия вздрогнула и проснулась. Снова тот же сон!
В каюту из мутного оконца попадал тусклый свет. Небольшое помещение провонялось насквозь запахом рвоты. Девушка застонала. Её снова тошнило, но она уже не знала: от качки, или от омерзительного запаха. Скатилась с невысокого топчана, застеленного колючими одеялами, встала на карачки, подползла к стене, поднялась, удерживаясь за неё. Ещё немного и она точно сойдёт с ума. Три дня! Три дня она наполняла тазики рвотой.
На дрожащих ногах Джия выползла на палубу. Голубое небо наверху пыталось вырвать ей глаза своим сиянием, чайки вопили, будто их ощипывали, а море словно пыталось доказать, что оно — степь, такое же зелёное и волнующееся.
Будь проклято море! Будь проклят этот корабль, чайки и вообще весь свет!
Девушка перегнулась через ограждение на палубе и наглядно продемонстрировала волнам, что о них думает. Живот крутило, горло невыносимо жгло.
— Госпожа, может вам вернуться в каюту? — раздался сзади соболезнующий голос.
Джия молча показала помощнику капитана нож. Он понял верно и поторопился убраться подальше.
Скорлупка, которую называли кораблём, плясала под ногами. Из мерзкой зелёной воды выскочила рыбина с человека ростом и, перевернувшись в воздухе, снова скрылась. Джия не знала, что она называется дельфином.
«Отвратительное создание! Ни ушей, ни рук, ни ног, ни крыльев.» Девушку снова замутило, она намертво вцепилась в перилла.
Сдохнуть! Ох, вот прямо здесь…
«Ну нет, Джия! — шепнула сама себе. — Выше нос! Если ты помрёшь тут, то тебя попросту выбросят в эту мокрость, и твоё тело сожрут такие же отвратительные твари, как та, которую ты только что видела. Нет уж! Не дождётесь! Хочу лечь в мягонькую землю, которая стоит на месте, а не дёргается, не качается. Хочу милых червячков, а не это ваше чудище зубастое».