Хранитель меча

— Сорек был союзником короля Рейса, а вовсе не Гэйлона, сир. У черной магии не бывает много друзей. Не стоит опасаться, ваше величество. Когда война будет объявлена, Виннамир окажется в одиночестве.

Поначалу он спал подолгу, ничего не сознавая кругом и ни о чем не тревожась. Между его разумом и его телом почти не было никакой связи. Сильная, жгучая боль прошла довольно скоро, и Арлину пришло в голову, что этим он обязан толстому маленькому лекарю и его мерзким снадобьям. Однако, как он ни старался, ему никак не удавалось облечь эти мысли в слова.

Погрузившись в дремоту, он странствовал по разным местам и даже побывал в огромном дворце своего отца в Занкосе. Там он наблюдал за тем, как все члены его семьи — за исключением старшего брата Маркайма, который поступил на службу в дворцовую королевскую стражу, — потихоньку проживают свои бесполезные жизни в праздности, лени и эгоизме. Любовь Арлина ко всем ним нисколько не уменьшилась, однако только теперь он осознал, как мало он потерял, оставив родительский кров и свою прежнюю жизнь. Другие сны, или, лучше сказать, видения, ибо они были удивительно реальны, позволяли ему бродить по темным коридорам Каслкипа. Все его жители, и лорды и челядь, были смущены и объяты страхом, и Арлин догадывался о его причине. Даже его прежние приятели — Мартен, Керил и Ринн, — похоже, поддались древнему суеверному страху перед некромантией и демонами. Все трое были убеждены в том, что Арлин, которого они когда-то знали, — мертв, и поэтому никто из них не желал иметь хоть какое-то отношение к той ситуации, которая возникла в замке сейчас, после того как он воскрес. Сам же Гэйлон, движимый чувством вины и жалости, еще больше отдалялся от тех, кто когда-то любил его.

Слишком много реальности открылось Арлину в этих его странных видениях, похожих и не похожих на сон. Лежа в своей кровати, он начал постепенно прозревать, глубже осознавая необходимость смерти и предназначение своей жизни, чудесным образом вернувшейся к нему.

Из мягкого полумрака, окружавшего его, донеслись знакомые голоса:

— Д'Лелан настоящий счастливчик, сир. В его организме не развилось никакой инфекции.

— А как насчет того, что он может остаться калекой?

— Я уже несколько раз видел, как его конечности шевелились, милорд, но управлять ими он пока не может. Я не знаю, отчего это происходит. Быть может, со временем…

Голоса то затихали, то становились громче, и Арлин сделал над собой усилие, стараясь проснуться. Когда ему наконец удалось открыть глаза, он увидел только Гэйлона, который с неподвижным лицом сидел возле его кровати. Наполовину отросшая борода прикрывала его ввалившиеся щеки.

Арлин слегка кашлянул и заговорил слабым голосом:

— Не следует ли нам с вами поменяться местами, милорд? Судя по вашему лицу, вы нуждаетесь в том, чтобы прилечь, гораздо больше, чем я.

— Прости меня, — Гэйлон отвечал ему так, словно не слышал. — Я совершил ужасную и глупую вещь.

Его напряженное выражение лица ни капли не изменилось, однако в ореховых глазах засверкали огоньки.

— Однажды я точно так же пытался заставить жить одного человека, ибо мне казалось, что то, что нужно мне, гораздо важнее его свободы. Я не смею снова оказаться эгоистичным и жестоким, Арлин. Скажи мне, и я тут же отпущу тебя…

Арлин почувствовал на груди давящую тяжесть нескольких одеял. В комнате было довольно холодно, несмотря на то что в очаге потрескивали дрова. Он довольно долго обдумывал слова Гэйлона, а потом спросил заинтригованно:

— Куда отпустите?

Гэйлон нахмурился:

— Разве ты не помнишь ничего из того что случилось?

— Больше, чем мне бы того хотелось. Я помню, как барон напал и как я оказался в реке… — Арлин вздрогнул. — Потом я умер, и ты явился за мной в то место, куда не смеет явиться ни одна живая душа. Это, конечно, было глупо, но ничего страшного не произошло.

— Почему ты так говоришь? — требовательно спросил король. — Ты же можешь остаться калекой!

Это была вовсе не утешительная мысль. Арлин попытался поднять руку. Онемение членов в основном прошло, однако плечо, локоть и запястье, казалось ему, зажили теперь своей собственной жизнью. На мгновение Арлин даже подумал о самом худшем, но потом скрипнул зубами и заставил свои мышцы повиноваться. Правая рука его оторвалась от одеяла, неохотно сжалась в кулак и упала обратно. На это небольшое усилие ушли почти все силы Арлина, но он победоносно улыбнулся:

— Вы видели это, сир? Ваши домыслы безосновательны.

Гэйлон, вместо того, чтобы испытать облегчение, с сожалением нахмурился, и это рассердило Арлина.

— Прекратите оплакивать меня! — резко заявил он. — Я жив и к тому же голоден. Если, конечно, до этого кому-то есть дело.

— Превосходно, — наконец-то король улыбнулся. — Пища необходима. Может быть, ваша милость желает еще чего-нибудь?

Желает, но как попросить об этом? Арлин устало закрыл глаза и попытался отыскать нужные слова.

— Я молю вас о снисхождении, сир. После того как я умер… я осознал, что значит жизнь. Моя жизнь, да и ваша тоже. У вас нет больше времени, которое можно было бы тратить на дикие игрища, нет времени на то, чтобы оплакивать вещи, когда-то бывшие, но которых уже давно нет. Будьте королем, милорд, королем и мужем, пока еще не стало слишком поздно.

Наступила тишина, затем гулко хлопнула дверь. Арлин понял, что Гэйлон вышел. После его ухода в воздухе еще долго пахло грозой, которую разбудили в нем слова Арлина, той волшебной яростью, которую ощущали вместе Гэйлон и его Камень. Южанин осторожно вдохнул этот заряженный воздух и выдохнул его, снова ощутив приступ голода. Долго же ему придется ждать обеда…

8

— Ой! — воскликнул Дэви и вырвался из неловких рук портного. Рукав его камзола, прикрепленный булавками, остался в руках старика.

Несмотря на все усилия, Джессмин не смогла сдержаться и рассмеялась, глядя на то, как старик гонялся за мальчишкой по периметру гостиной, негодующе крича и размахивая оторванным рукавом, словно знаменем.

— Фельсер! — воскликнула она, старясь перекричать поднятый ими шум. —

Фельсер!!!

— Ваше величество! — задыхаясь, пробормотал старый портной, отец Ринна.

Он был уже довольно пожилым человеком, и королева опасалась, как бы ему не навредили подобные упражнения. — Молодой герцог ведет себя недостойно, миледи!

Королева спрятала улыбку.

— Безусловно, но он только что получил свой титул. Боюсь, что он и так слишком долго сидел на одном месте для своего возраста. Примерка несколько затянулась.

— Но меня просили сшить для него четыре костюма, миледи…

— Давайте примерим остальное в другой раз.

— Как прикажете, ваше величество.

Фельсер неловко поклонился и, с неодобрением покосившись на Дэви, сам собрал свои отрезы ткани, корзиночку с мелками, ножницы и булавки. Он пришел в замок рано утром, пришел один и долго извинялся, что из-за болезни его подмастерья не смогли прийти вместе с ним. Джессмин, однако, догадалась, в чем тут дело — просто они боялись.

Дэви остановился возле очага и сохранял на лице сердитое, недовольное выражение до тех пор, пока Джессмин легким движением бровей не послала его открыть дверь перед пожилым человеком.