Хранители Кодекса Люцифера

Она отвернулась, чтобы начать длинный путь назад. Несколько человек, тоже ждущих свидания, кивнули ей. Она кивнула им в ответ, не обращая внимания на то, одеты ли приветствовавшие ее в рубище или парчовые одежды. За это время они стали почти знакомы» а сословные различия больше не имели значения, так как все они понимали, что их родные, закованные в цепи, вероятно, лежат рядом на плесневеющей соломе и удовлетворяют свои естественные потребности в одно и то же ведро.

Как только Агнесс миновала ожидающих, от группы отделился неприметный мужчина и сделал несколько шагов вперед. Она окинула его подозрительным взглядом и попыталась, коротко поздоровавшись с ним, пройти мимо. Путь в город шел по нескольким полуразвалившимся лестницам вниз и выходил через восточные ворота Осттор наружу из замка. Внезапно она подумала о том, как безлюдны первые сотни шагов через заброшенные замковые сады.

– Вы ведь госпожа Хлесль, не так ли? – спросил мужчина.

– Кто хочет это знать?

– У меня есть одно послание для вас. Я не хочу причинить вам зло.

Агнесс внимательно посмотрела на него через плечо, но не остановилась. Может, его нанял Себастьян, чтобы шпионить за ней и терроризировать ее? У мужчины были плохие зубы и отвратительная одежда, и выглядел он как человек, ради денег готовый пойти на многое.

– Пожалуйста, остановитесь. У меня болит нога.

Агнесс скрипнула зубами, но все-таки остановилась и обратилась к мужчине:

– Ну?…

– Не возвращайтесь домой, – неожиданно заявил мужчине. На его лице мелькнуло странное выражение, которое могло быть и болезненным подергиванием, и невольно сдерживаемой усмешкой.

– Что, простите? – прошипела Агнесс.

– Если вы умны, не приближайтесь к своему дому.

Агнесс сделала шаг к нему. Она была выше незнакомца. Мужчина вытаращился на нее.

– Слушай, ты, крысенок, – хриплым от ярости голосом произнесла она. – Когда в следующий раз ты встретишь своего заказчика, объясни ему, что он может сэкономить на тебе деньги. Я весь день провожу здесь, наверху, а ночью сплю в своей кровати, в своей комнате. И если он хочет испугать меня, то ему придется послать целый отряд наемников вместо такой пародии на мужчину, как ты. – Агнесс резко развернулась и оставила его, но затем передумала и снова взбежала наверх, на несколько ступеней. Он все еще стоял там как громом пораженный.

– Ах да, – проговорила она голосом, который мог бы прожечь дыры в каменных ступенях, – я забыла о том, что крысы ничего не делают бесплатно. Вот, возьми немного денег и передай моепослание. – Агнесс бросила ему под ноги монеты. Она уже успела спуститься до ступени, с которой вернулась, когда услышала его голос:

– Я здесь, так как мой младший брат заключен в тюрьму. Он бенедиктинец из аббатства в Бревнове, но аббат выгнал его из общины и собирается исключить из ордена. При этом единственное преступление брата состоит в том, что он был одним из писарей кардинала Хлесля.

Агнесс остановилась. Ей стало одновременно холодно и жарко.

– Сюда прибежал совершенно запыхавшийся молодой человек, когда вы были там, внизу, в тюрьме. Он спросил о вас. Благодаря брату я знаю, как вы выглядите. Я сказал ему, что передам то, что он желает сообщить для вас.

Агнесс повернулась и снова поднялась к нему. Ее лицо горело.

– О, мой Бог, мне так жаль, – произнесла она. Ее взгляд упал на блестящие монеты у его ног. – Господи…

Мужчина криво улыбнулся.

– Ничего страшного, – ответил он.

– Мой брат тоже сидит в тюрьме.

Мужчина пожал плечами. На какое-то мгновение ей по казалось, что он сейчас расплачется. Это сделало бы неприятную ситуацию просто невыносимой.

– Я так сожалею о своих словах, – выдавила она из себя. – Я думала, вы…

Агнесс наклонилась и стала поднимать монеты, которые швырнула ему. К ее ужасу, он тоже наклонился, чтобы помочь ей.

– Нет, пожалуйста… – пролепетала она.

– Что натворил ваш брат?

– Он вел себя порядочно, когда следовало вести себя непорядочно.

Мужчина подал ей монеты, которые подобрал. Они все еще стояли на лестнице. Лица их находились почти вплотную друг к другу. Она уловила запах его дыхания: оно говорило о недостаточном питании и отсутствии ухода за полостью рта. Он ткнул большим пальцем через плечо наверх, где за несколькими поворотами лестницы скрывалось тесное пространство перед входом в тюремную башню.

– Господа хотят войны – как со стороны католиков, так и со стороны протестантов, – сказал он. – Им всем нашептывает на ухо дьявол. Он вознес этих людей на гору, как Иисуса, и показал, какие сокровища ждут их, если только они поклонятся ему. Они поступили иначе, чем Иисус, и теперь хотят бороться за сокровища, обещанные дьяволом. Им нет дела до того, что война уничтожит все, чем они владеют сегодня.

– Обещания дьявола, – заметила Агнесс, – это просто желания, которые темная часть нашей души внушает нам.

Он кивнул.

– Сам Папа не смог бы выразиться лучше. Когда вы думаете о своем брате, а я о своем, не кажется ли вам, что будет жаль, если все погибнет на этой войне, которая вот-вот начнется?

– Всегда жаль, когда человек преждевременно находит свою смерть.

Он засопел.

– Представьте эти бедные души там, в тюрьме. Зима еще сидит в камнях башни. Скоро люди начнут кашлять, у них поднимется температура. Тюрьма переполнена. Даже если бы о больных заботились как следует, цирюльники все равно не управились бы со всеми. Очень скоро начнут выносить первые трупы, уверяю вас. У моего брата подорвано здоровье. Я, – он сглотнул, и его голос задрожал, – боюсь за него.

У Агнесс сдавило горло.

– Опишите мне молодого человека, который передал вам послание.

– Высокий, стройный, почти долговязый, – без промедления ответил мужчина. – Рыжеватые волосы, бледный цвет лица, даже если бы ему пришлось быстро бежать, зеленые глаза… В общем, красивый парень. Это ваш родственник, госпожа Хлесль?

Она рассеянно улыбнулась в ответ на его нерешительную улыбку. Что бы ответил на этот вопрос сам Вацлав?

– Больше, чем некоторые другие, – услышала она свой голос.

Если ее собеседник и счел такой ответ загадочным, он не показал этого.

– Что именно сказал молодой человек?

– Что вы не должны идти домой. Вы должны переночевать в доме его отца. До завтра он хотел бы кое-что придумать. Он не мог дольше ждать, поскольку его могли хватиться и стали бы задавать вопросы.

– И больше ничего?

– Это и так больше, чем он мог доверить незнакомцу.

Смущение снова охватило Агнесс.

– Я хотела бы еще раз попросить у вас прощения за то, что наговорила…

– Что вы будете делать?

– У меня есть дети. Я не могу просто взять и не прийти домой, не сказав им, где я.

Но это не было настоящей причиной, как она призналась себе. Возможно, Вацлав каким-либо образом уже предупредил Александру или хотя бы собирается сделать это в ближайшее время. Александра и мальчики не должны волноваться хотя бы из-за того, что их мать пропала без вести. Совсем недавно она спрашивала себя, не лучше ли скучать по матери, чем присутствовать на ее казни. Что ж, это не подлежит сомнению. Или все-таки… Разве этот вопрос недостаточно похож на другой: не лучше ли видеть, как мать убегает, чем быть свидетелем того, как она подвергается опасности, поскольку свидетельствовала о том, что не совершила ничего дурного?