Хранители Кодекса Люцифера

– Вам разрешают видеться с братом? – спросила Агнесс.

– Примерно раз в два дня.

– Скажите ему, что он должен попросить охрану перевести его в одну камеру с моим братом. Вот, пожалуйста, отдайте ему эти монеты, он должен тайком сунуть их стражам, когда будет просить их. Моего брата зовут Андрей фон Лангенфель. Мне удалось договориться о том, чтобы я могла передавать ему приличную еду. Он будет делиться ею с вашим братом. Это увеличит ^,его шанс не заболеть.

– Я вам по гроб жизни обязан, – заметил мужчина со слезами на глазах.

– Нет, – возразила ему Агнесс, – это я вам обязана. Но это не имеет значения. Вы только что спросили меня о том, стоит ли жалеть наш мир, если война поглотит его. Если каждый из нас не станет время от времени совершать добро, когда у него есть другая возможность, то его и правда не стоит жалеть. До тех пор пока уничтожение чего бы то ни было вызывает досаду, всегда есть надежда, что оно не будет абсолютным.

9

По пути домой она спрашивала себя, чей это голос звучал у нее в голове – Киприана, который рассказал легенду о пряхе у кресла, или ее собственный? Но и на этот вопрос в конечном счете был найден ответ: она сама. Просто ее собственная душа овладела его голосом, так как она подсознательно понимала, что могла прислушаться только к нему. Она была Агнесс Хлесль, урожденная Вигант. Ее настоящее имя должно было звучать Лангенфель, если бы судьба не устроила один из своих сумасбродных трюков с ее жизнью. Когда-то Агнесс Вигант было суждено узнать, что на самом деле она Агнесс фон Лангенфель и что ее единственное желание – стать Агнесс Хлесль. Если достаточно часто менять кожу, наружу выходит внутреннее ядро, которое и составляет настоящего человека. В случае с Агнесс наружу вышло ядро человека, который берет собственную судьбу в свои руки и не собирается больше отдавать поводья кому-нибудь другому, ибо он верит в то, что любовь никогда не умирает.

Киприан стоял за эту любовь. Ее собственное сердце заговорило его голосом, чтобы напомнить ей об этом.

Когда женщина увидела городских стражей, которые собрались перед входом в ее дом, она продолжила идти, даже не подумав замедлить шаг. Узнав в человеке, стоявшем рядом с командиром отряда, Себастьяна, она и бровью не повела. Командир отряда, увидев Агнесс, почтительно прикоснулся к шляпе.

– Милостивая госпожа…

– Я как раз пытался убедить их, что речь, конечно же, идет о недоразумении, – сладкоречиво пропел Себастьян и постарался, хоть и не очень успешно, стереть с лица радостное предвкушение того, что Агнесс должна была бы выказать ем благодарность за его усилия по предотвращению ее арест и еще большую радость по поводу того, что эти усилия, само собой разумеется, окончились безрезультатно.

– Вы прибыли, чтобы арестовать меня, – с ходу начала Агнесс, решив взять быка за рога.

– Э… – произнес командир отряда, захваченный врасплох столь неожиданной прямотой.

– Это недоразумение, как я уже объяснил, – повторил Себастьян и затаил дыхание.

– Я предаю себя в ваши руки, – прервала его Агнесс. Она посмотрела командиру отряда прямо в глаза.

– Э… Ну хорошо…

– Нет-нет, Агнесс, я попытаюсь все же решить эту проблему…

– У меня есть дети. Вы ведь не хотите отнять у бедняжек их мать? Или…

– Конечно нет, – твердо ответил командир отряда и поспешил стать на путь в западню, которую приготовила ему Агнесс. – Они присоединятся к вам в тюрьме.

– Да, – согласилась Агнесс. – Закон суров, но справедлив.

– Мы только выполняем наш долг, милостивая госпожа.

– Я полностью сотрудничаю с вами, не так ли, господин полковник?

– Коннетабль, милостивая госпожа, всего лишь коннетабль… Э-э… э… м-да… – Командир отряда нерешительно почесал промежность, вспомнил, что находится в присутствии дамы, и поспешно перенес руку на живот. – Э…

– Бедные детки! – внезапно воскликнула Агнесс и закрыла лицо руками.

– Но…

– Тюрьмы переполнены и так холодны! Малыши очень чувствительны, у них непременно повысится температура.

– Однако это вовсе не…

– Они там умрут, – прорыдала Агнесс из-за плотно сомкнутых рук. – И я последую за ними от горя. Ах, если бы я убежала, вместо того чтобы поручать себя вашей милости, господин полковник!

– Коннетабль, всего лишь коннетабль, милостивая госпожа! – В голосе командира отряда уже стали слышны нотки отчаяния.

– Мои дети невинны, господин полковник! И я невинна! Четыре невинных человека умрут из-за того, что доверились вам. Но я прощаю вас, господин полковник, я прощаю вас. Вы ведь не можете иначе.

– Я могу…

– Мы могли бы убежать. Но мы не сделали этого, так как верим в правосудие и закон. Мы убеждены, что все обвинения против нас ошибочны. Но вот какую благодарность мы получаем за наше доверие.

– Люди, скажите милостивой госпоже, что в тюрьме нормально. Э…

Городские стражи растерянно поглядывали на своего командира.

– Ну ладно, – смиренно вздохнул командир отряда. – Ну ладно.

– У вас есть дети, господин полковник? Маленькие, милые детки, которые так доверчиво взирают на вас, потому что они знают: их отец – человек справедливый?

– Эй, вы! – Командир отряда отвернулся и рявкнул на Себастьяна так, что тот вздрогнул. – Вы ведь утверждали, что вы хозяин этого дома, так?!

– Да, я хочу сказать… Дело в том…

Агнесс убрала руки от лица. Себастьян уклонился от ее взгляда.

– Вот что я вам скажу. Я оставлю милостивую госпожу под домашним арестом. Вы отвечаете за то, чтобы с ней ничего не случилось. И с ее детьми тоже!

– Но как же так! – закричал Себастьян и поспешно захлопнул рот.

– И чтобы она не убежала, – подсказал один из городских стражей своему начальнику.

– Правильно. Вы несете ответственность передо мной и за это тоже. Ясно?

– Но…

Командир отряда выпрямился. Когда его подчиненные перехватили оружие поудобнее, получился в высшей степени решительный, воинственный звук.

– ЯСНО?!

– Да, – буркнул Себастьян.

Командир отряда, прикоснувшись к шляпе, вновь обратился к Агнесс:

– Вот видите, милостивая госпожа…

Агнесс, решив, что кашу маслом не испортишь, бросилась к нему на шею и чмокнула его в щеку.

– Господь вознаградит вас, господин полковник!

– Ладно, ладно, перестаньте. И… э… коннетабль, милостивая госпожа, всего лишь коннетабль. Эй, вы там – шагом марш! Разговорчики в строю! Я вас буду муштровать, пока у вас задница не отвалится! Извиняюсь, милостивая госпожа.