Хранители крови

— Правда, правда. — Малфой наслаждался произведенным эффектом. — Я только начал, когда он появился. Разорался на меня, что посмел выбрать героя всех времен и народов, — Малфой презрительно скривился. — Он, дескать, мне пятерых послал на заклание, а я выбрал самого жирного барашка!

— Лжешь! — выкрикнул Гарри.

— А вот фиг! Сам у него спроси, когда появится. Ваш хваленый Моуди поймал хранителя на живца, Поттер. Сначала купил вас всех слушанием в Министерстве, которое по его же просьбе было перенесено на начало вашей стажировки. Добился, чтобы в приговор воткнули пунктик об обязательной конфискации имущества. Навешал вам лапши на уши, завалил бланками описи, пристегнул еще парочку авроров для верности, чтобы никто из вас уж точно не сбежал. И все это время следил за вами с помощью вот этой штуки.

Малфой ткнул пальцем в ауроскоп, стоящий на столике между кроватями.

— Чушь собачья! — выпалил Гарри. — Ты не знаешь, что это такое!

— Так объясни?

— Это не прибор для слежки, это ауроскоп, дубина. С его помощью я мог узнавать о твоих эмоциях и даже мыслях!

— Наивный малыш Поттер, — Драко брезгливо поморщился. — Как всегда последним узнает новости.

— Какие новости, Малфой?

— А такие. Ауроскопы, как ты их называешь, в Министерстве применяются уже лет сто.

— Неправда! Моуди сам его сконструировал, он сказал, это единственный экземпляр…

— И просил беречь, как зеницу ока, да? Никому не показывать, наверное? Это же секрет, тс–с–с, — Малфой приложил палец к губам. — Я же говорю, тупица.

Гарри не мог поверить. Невозможность увидеть лицо оппонента буквально выводило его из себя. Он, щурясь, огляделся.

— Ты это ищешь? — Луна протянула руку, взяла с противоположного конца столика и подала ему очки.

— Спасибо.

Фигура Малфоя сразу обрела ясность и четкость. Слизеринец ухмылялся, наклонив голову набок. Теперь Гарри показалось, он читает в его лице все: от издевательской снисходительности и до напоминания о пережитом в подземелье унижении.

— Ты врешь, — выдохнул Гарри обессиленно.

— Упертый, как всегда, — Малфой пожал плечами. — Я уже говорил, что ты не видишь дальше своего знаменитого носа, а? Так вот у моего отца таких штук было несколько, а в Хогвартсе они есть практически у каждого преподавателя, за исключением, разве что, этой кикиморы Трелони: у нее и без того три глаза, — Малфой засмеялся. — Стоят в гостиных факультетов и в некоторых комнатах, в ванных. Могут быть замаскированы подо что угодно. Как, ты думаешь, Снейп всегда оказывался в нужном месте и в нужное время?

— И Моуди дал его мне…

— Чтобы быть в курсе событий, — Малфой удовлетворенно кивнул. — И не пропустить ничего интересного.

Гарри поглядел на ауроскоп: прозрачное стекло, стилизованный глаз в середине. Перевел взгляд на Луну и вдруг почувствовал, как краска приливает к щекам. Девушка смотрела на него пристально, понимающе. Он подумала о том же.

— Вот сволочь, — пробормотал Гарри, отчаянно пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями. От слабости голова вновь начала кружиться, а перед глазами все поехало. Он постарался расслабиться.

— Потом, увидев, что для обряда все готово и даже жертва доведена до кондиции, он прихватил с собой здоровенную ловушку и приволок ее сюда, — как ни в чем не бывало продолжил Малфой. — Вот это уже точно его личное изобретение.

— Ловушку? — Гарри отвлекся от мыслей о том, как бы поубедительнее донести до Моуди, что тот козел.

— Теперь отец действительно сгниет в Азкабане, — задумчиво произнес Малфой. Гарри показалось, слизеринец не испытывает по этому поводу никаких сожалений. — Но я тут ни при чем. Ритуал выполнен, — Малфой развел руками.

— Так Моуди поймал хранителя, говоришь. Зачем?

— А Мерлин его знает, этого психопата. Может, в зоопарке выставит детишек пугать? Или в Министерстве — министра?

— Он мог сказать мне, — проворчал Гарри.

— И что бы ты сделал тогда? Согласился послужить наживкой?

— Нотс, Брустер, Блейз, — Гарри покачал головой. — Получается, они на его совести? Получается, Моуди скормил их твари. Получается, он с самого начала знал, что кто-то умрет, видел в ауроскопе и ничего не делал? Ждал, пока не будет проведен какой-то гребаный ритуал? А если бы, — Гарри задохнулся, стиснул в кулаках простыню. — Если бы мы все здесь погибли? Если бы тварь сожрала всех до одного?! Он бы запустил новую делегацию стажеров? Как пушечное мясо, да?

— Поттер, ваши вопли слышно даже на улице!

Дверь распахнулась, и через порог шагнула зловещая фигура аврора. Стуча металлической ногой, проковыляла к камину, опираясь на посох, и остановилась.

— С возвращением, сынок.

— Вы… — Гарри подавился словами. Их вдруг стало слишком много — и ни одного. — Вы… вы… — он жалко разевал рот, силясь сказать хоть что-нибудь, не мог ничего придумать.

— Тебе сейчас вредно напрягаться, парень, — заметил Моуди, наблюдая за его убогими попытками возмутиться и наорать. — Неровен час, опять грохнешься в обморок, а нам уходить пора. Скоро прибудет следовательская группа из Отдела Правонарушений и Контроля Преступлений, и если не хочешь подвергнуться десятичасовому допросу прямо сегодня, лучше поторопиться.

— Я думал… Брустер говорил, нам нельзя покидать поместье, — пробормотал Гарри.

— В исключительных случаях можно. Я разрешаю. Так что одевайся и пошли.

Моуди сгреб со столика ауроскоп, затолкал его в обширный карман своего древнего как мир потасканного плаща и заковылял обратно к двери.

— Сэр, — позвал Малфой. Его голос в присутствии Грозного Глаза растерял все свое презрительное высокомерие и уверенность. — Я тоже могу идти?

— Еще чего, — рыкнул Моуди. — Ты остаешься, гаденыш. И проведешь здесь еще много незабываемых часов, поверь мне!

Довольно хохотнув, Моуди скрылся за дверью.

— Пять минут, Поттер! — донесся из коридора его бодрый голос. — Жду вас с Лавгуд в каминном зале.

Какого черта?! – взвыл Малфой и с остервенением грохнул чашкой об стол. – Он же получил все, что хотел! Я оправдан, я теперь свободен!

— И не надейся, что я стану свидетельствовать в суде в твою защиту, — с мстительным удовольствием усмехнулся Гарри. – Разве что ты очень–очень попросишь.

Малфой заскрежетал зубами, но язвительную реплику проглотил.

Луна встала с кровати и принялась собирать вещи и рассовывать их по рюкзакам. Гарри медленно сел, прислушиваясь к ощущениям: по телу разлилась чудовищная слабость. Неужели он в таком состоянии был способен подняться с постели и еще куда-то идти? Или, не дай бог, аппарировать?

Малфой окинул его полным отвращения взглядом: голая грудь с высохшими разводами пота, грязи и крови, глубокие царапины от ритуального перышка с насохшей кровавой корочкой, застегнутые — слава Мерлину! — брюки с красноречивыми белыми следами. Тьфу, пакость! Он не мог здесь больше оставаться.