Хранители Мира

– Я хочу, чтобы ты, меня здесь оставил, – тихо продолжил он, – мне не дотянуть до поселения.

– Не могу, – искренне ответил я, – мне нужно вас доставить к вашему племени.

– Нет, оставь…

Старик опять потерял сознание.

– Вот чёрт! – выругался я, – не дай бог умрёт!

Надо было облегчить доставку северянина домой, и желательно, не доставлять ему при этом дополнительных страданий. И вдруг меня осенила мысль, которую я воспринял, как выход. Я отправился в лес на поиски. Нашёл две идеально ровных и крепких ветки, подобрал толщину, чтоб в руку хорошо ложились, а другой конец каждой палки расширялся. После, поискав вдоль ручья вверх и вниз по течению, натолкнулся на заросли молодого ивняка. Нарубил огромную охапку и перенёс к огню.

Используя ивовый прут и две толстые ветки, сплёл носилки. Пришлось сильно попотеть. Срубил дерево, от его ствола отделил кусок бревна, толщиной сантиметров пятнадцать. Одна сторона вышла хорошо, почти ровная, а вот вторая – с конусом в центре круга. Выпуклость пришлось срезать, проделал я это с помощью острого ножа Святогора и камня, которым пользовался как молотком. Работа была тяжёлой и кропотливой. Когда вторая сторона стала такой же ровной, как первая, я радостно улыбнулся и позволил себе немного расслабиться и отдохнуть. Это была самая трудная часть моего плана.

Один раз за всю работу мне пришлось отвлечься и поменять перевязку своему раненому спутнику. Старые бинты постирал и повесил сушиться у костра.

Вскоре колесо было готово, а это было ничто иное как, колесо!

Потом подобрал ветку, подходящую на роль оси и срубил её. С двух концов сделал срезы, на треть толщины, отступив от края, на пять сантиметров, и то же самое проделал с одного края носилок, где ручки были потолще. Приложил сверху в пазы, – ось вошла туго. Мне это понравилось. Снова снял, сделав две насечки по окружности оси. Оставил между ними расстояние, равное ширине колеса. Намазав это место медвежьим жиром, надел колесо на ось. В прорезанные канавки намотал и хорошо закрепил ивовые прутики. Получилось что-то вроде стопорного кольца, чтобы колесо не бегало из стороны в сторону. И уже готовую ось вставил в пазы на носилках. Из своей котомки достал солдатский кожаный ремень и порезал его на тонкие верёвочки. Ими туго стянул соединение оси с носилками.

Опробовал своё изобретение – работает! Но что-то ему мешало ехать. Оглядев еще раз колесо, нашёл свою ошибку: надо было ободрать кору с колеса, чем я и занялся. Еще каких-то пару минут – и всё было готово. Время перевалило далеко за полночь. Пошёл проверить Святогора. Старик заснул. Я смочил ему губы водой и протёр лицо. Осмотрел повязку – она была вся пропитана кровью.

Если кровь не остановить, то он истечёт кровью. Нет, пожалуй, спать не надо, нужно двигаться. Время – это его жизнь.

С этой мыслью я подошёл к тачке-носилкам, еще раз оглядел их, проверил на прочность и надёжность конструкции, добавил в трущиеся части колеса медвежьего сала и положил на повозку раненого.

Мне надо было найти тропу, по которой мы шли утром. Как я ни пытался, ничего не получалось. Всё время натыкался на всевозможные преграды и снова возвращался на поляну. В холодных лучах луны она выглядела сказочно!

Приходилось всё начинать сначала. Находил то место, где напал на нас медведь. Вроде бы вот она. Под ногами стелется едва заметная тропинка, протоптанная маленькими лапками и небольшими копытцами. Вот тропа заходит в лес. Доходит до дерева с раздвоенным стволом у корня. Она его огибает и продвигается на север, подхожу к камню, торчащему из земли, а дальше всё испаряется! Каждый раз начинал сначала и возвращался на поляну.

– Так, с меня хватит этих фокусов! – закричал я.

Сотый раз, вернувшись на поляну, упал в траву, и устремил свой взгляд в ночное, усыпанное миллиардами звезд, небо. И стал молиться. Вспомнил много молитв, которым меня учила в детстве моя бабушка. Слова слетали с губ беспрерывным потоком; глядя на небо я все говорил и говорил. В глазах поплыл туман, я поднял руки, чтобы их протереть, так как пот тёк ручьями. Тогда я встал на колени и продолжил разговор с богом. Я просил у Даждьбога и Сварога за себя, и за скорейшее выздоровление Святогора, и за то, чтобы найти тропу, ведущую в деревню, и ещё много чего. Выбившись из сил, я замолчал, и опустился в траву, лёг на живот и принялся шумно втягивать воздух. В нос ударил запах свежей травы.

Чуток полежал, успокоился и со свежими силами подошёл к тропе, уходящей куда-то в лес.

– Да вот же она! – удивлённо закричал я, не веря своим глазам, и побежал по ней.

Мои глаза видели её отчетливо, словно кто-то её подсветил. Я был сам не свой от радости. Вдруг засосало под ложечкой и заныло в груди. А вдруг исчезнет!? Что тогда делать? Надо проверить, сильно зажмурил глаза, выждал минуту, резко открыл, отчаянно волнуясь. Тропа виднелась отчётливо. Опять зажмурился и прикрыл глаза руками, а через мгновение вновь открыл. Она на месте! Моя радость была неописуемой, я бегал от дерева к дереву, прячась за ними, и снова выходил на тропинку. Я радовался, как пятилетний ребёнок, которому на новый год Дед Мороз подарил желанную игрушку. Светясь от радости, я взялся за ручки смастеренной мною тележки и потащил Святогора дальше.

Лес был влажным, тёмным и таким огромным! Временами мне казалось, что кто-то за мной идёт. Я проверял – никого не было, но это ощущение не проходило до конца путешествия.

То филин фыркнет, то заяц из-под ног вскочит. Вроде ничего такого, а страшновато. Сердечко ёкало не раз, будоража мою нервную систему, впрыскивая большие дозы адреналина в кровь.

Ближе к утру меня окутала сонливость, деревья стали расплываться. Ноги заплетались и при каждом удобном случае спотыкались о камень или корень, торчащий из земли. Неожиданно для себя заснул на ходу. Такое у меня было впервые. Потом, на фронте, это со мной много раз случалось, особенно в первый год войны.

Сильная боль пробудила меня ото сна. Мой лоб встретился с деревом, ствол которого в диаметре был чуть более метра, шишка от этого столкновения вскочила просто огромная, величиной с грецкий орех! Сон как рукой сняло, появилась бодрость, зато звездочки принялись плясать и кружить вокруг меня, заполнив собой весь лес.

– Чёрт, как больно!

– Что… там… случилось… – заговорил Святогор.

– Да так, мелочи! Стукнулся о дерево.

– Больно?

– Терпимо. Поесть не хочешь или воды?

– Немного.

Я подошёл к раненому, на ходу доставая из дорожной сумки самый лучший кусок жареного мяса, специально припасённый для него. Отрывая по маленькому кусочку, вкладывал ему в рот. Убедившись, что он проглотил его, клал ему следующий.

– Теперь воды.… Если можно, – попросил он.

– Можно, – ответил я, улыбаясь, и поднёс к его губам кожаную флягу с водой. Святогор пил медленно, но большими глотками. От холодной воды, на лбу выступили капельки пота. Я всей душой сочувствовал старику, и пытался угодить ему.

– Спасибо! – оторвавшись от кожаной баклажки, спросил он, – как мои дела?

– Я не врач, не могу ничего сказать, мне кажется, нужен лекарь, а то будет плохо.

– Кх – кх! …скоро будет поворот…. фуф…. тропа поведет налево…. поверни туда….

– Хорошо, а теперь отдохните, а мне пора сделать перевязку.

Когда всё было закончено, двинулись дальше в путь. Телега работала исправно, лишь Святогор постанывал, когда колесо наскакивало на кочку и прыгало на ней. Тогда приходилось замедлять ход, чтобы дать успокоится ране, хотя не уверен, что это помогало. Ведь, по сути, я ничем не облегчал ему боль. «Крепкий мужик, – подумал я, – вряд ли я смог бы столько же продержаться!»