Хранители миров
Шрифт:
– Не стесняйся, мой мальчик, это твой дом, уж здесь ты точно имеешь право делать, все, что только вздумается.
– Неус накинул на себя и на Кирта простенькое заклятие, замаскировавшись под двух нищих оборванцев.
В город они вошли пешком. Все это время так надеющийся, что на его родине хоть что-то изменится к лучшему, Кирт глубоко ошибался. Не изменилось ничего. Те же грязные, отвратительные улочки; те же выцветшие и покосившиеся дома; та же мерзкая пыль под ногами и, что пугало больше всего, те же озлобленные люди, косо смотрящие в их сторону и посылающие безмолвные проклятья.
Они вышли на большую площадь с колодцем и тут же наткнулись на целую кучу стоявших друг напротив друга детей.
У Кирта перехватило дыхание. Прямо перед ним, сильно сжав кулаки, стоял Волчонок. Он почти не изменился за эти три года - такой же худенький, с тонкими ногами и руками, в какой-то изодранной мешковине. В сознание маленького мага хлынули старые, уже почти забытые, воспоминания и переживания - единственное светлое, что было в его прошлой жизни.
– ...Вы чего, тухлой требухи обожрались?
– Один из здоровых парней схватил какого-то маленького мальчика за грудки.
– Или не одному из вас в прошлый раз я сломал ногу?
Кирту не понадобилось много времени, что бы узнать в верзиле своего старшего брата. Руками же Блевотина вцепился в рубашку подросшего Мотылька. Присмотревшись получше, маленький маг разглядел и остальных ребят. Тут были почти все, кого он знал раньше.
Кулак Дролла взмыл вверх, чтобы в следующую секунду столкнуться с носом брата Волчонка.
– Не сметь!
– Быстро подскочивший Кирт ловко перехватил руку брата, и, развернув того на сто восемьдесят градусов, плотно пнул коленом под зад.
Маленький маг никогда не считал себя особенно сильным в рукопашке, однако же любой человек, хотя бы мельком взглянувший на тренировку Джимми, легко бы урыл целую армию подобных Дроллу. Кирт же наблюдал за действиями друга целыми днями и ночами.
Ошарашенный Блевотина долго всматривался своими вылупившимися зенками в своего нежданного обидчика, пока лицо его, наконец, не скривилось от злости.
– Подбросок!
– Прохрипел он.
– А я думал, тебя сгноили на рабском рынке еще три года назад. Ты зря вернулся, я буду бить тебя долго, слышишь...
– Заткни свою поганую пасть.
– Спокойно, словно обращаясь не к человеку, а к ретивому поросенку, произнес Киртлан.
– С тобой я разберусь потом.
Маленький маг показательно развернулся и встретился глазами с Волчонком. Такая грусть царила в тех глазах.
– Кирт.
– Прошептали тонкие детские губы.
– Ты вернулся... Но зачем? Зачем... Беги отсюда, слышишь.
– Да ты что, друг, перестань!
– Маленький маг схватил Волчонка за плечи.
– Ну как ты тут?! Рассказывай!
Лучший друг Киртлана изо всех сил впился глазами ему в лицо, а потом вдруг резко заплакал.
– Плохо, Кирт, хуже некуда.
– Сквозь слезы пролепетал он.
– Пошлину опять увеличили, а папа и так едва справлялся... совсем сломался. Пришлось работать на этих... за кусок хлеба... Молоток все время в поле, чуть живой возвращается. Тройняшки переехали, и нас совсем не осталось, а эти меры же не знают, они... они не просто бьют, они... Кирт, как со скотиной, как с собаками... даже Сойку, - и как-то совсем уж загробно закончил он, -
– Ладно, достаточно этих соплей!
– Кто-то ударил Кирта в спину, и он, врезавшись в невесомое тело Волчонка, повалил того на землю.
– Давай, бей их!
Глаза маленького мага заполнил непроглядный мрак. Зрачки вспыхнули кровавой бездной. Еще никогда, никогда в жизни не было ему так обидно. Вся злость, вся боль и страдания, копившиеся в нем годами вырвались на свободу, сплетясь в одно единственное заполнившее всю его сущность чувство - великую ненависть!
Кирт содрогнулся от собственной силы, хлынувшей к его ладоням. Не выдержавшее такого напора заклятие Неуса разлетелось в мелкие клочья, открывая миру истинный лик маленького мага. Гигантские крылья махаона сейчас горели не золотом, а перламутровым огнем, и даже солнечные доспехи светились с каким-то неуловимым мраком.
– Тихо, Кирт, успокойся.
– Прозвучал приятный добрый голос Неуса в последний момент.
И только это спасло жизнь Дроллу и его мерзким дружкам.
Кирт уже не смог полностью нейтрализовать пущенную в ход энергию. Лес вокруг города взорвался алчущем пламенем, в почерневших небесах заметались гигантские молнии. Судорога, прошедшая по земле, посбивала с ног почти всех детей. А маленького мага по-прежнему трясло от ненависти.
– Убирайся с глаз моих, мразь.
– Сквозь зубы простонал он Дроллу, чуть было вновь не врезав по ублюдку всей своей силой.
Завизжавший от ужаса Блевотина уполз за угол, и больше Кирт его никогда не видел.
– А теперь слушай меня ты.
– Маленький маг повернулся к Волчонку.
– Этот город будет полностью уничтожен, и пусть не останется о нем даже воспоминаний. Ты же, возьмешь всю свою семью и немедленно отправишься в другой мир. Там живут хорошие и очень добрые люди, тебя примут, как своего друга и сына. Там нет ни голода, ни страха, ни болезней. Тебя накормят и оденут, и будут там тебя любить. И будешь ты счастлив, и проживешь ты долгие века, и будешь не скотом ты, а будешь человеком!
И Кирт открыл портал, ведущий в замок Тирр...
В замке же Тирр творилось неописуемое. Все, что можно было понюхать, отведать, покушать, что пенилось и плескалось, текло и журчало, а главное, все, что горело, - начисто выпотрошили из уходящих в неведомые глубины погребов и, аккуратно нарезав и разлив, поставили на многочисленные столы. И без того безумная атмосфера обители Хранителей, теперь являла собой что-то среднее между сумасшедшим домом с запущенным в него веселящим газом и разграбленным винным магазином. Да, праздновать здесь умели.
Но все эти бедламы, бузоны и прочая развлекательная канитель сейчас совершенно не интересовали лишь одного человека - Джимми. Юный император бежал по узким коридорам, бесцеремонно расталкивая попадавшихся под ноги людей, и безжалостно разрывая бесчисленные паутины окутавшего замок серпантина. Джимми с трудом представлял, в каком направлении ему стоит продвигаться дальше, ориентируясь лишь на зов сердца, и оно не подвело...
Юный император свернул в безлюдный холл и ворвался в одинокую полуоткрытую дверь. В центре небольшой комнаты стоял Фатих.