Хранители равновесия. Дилогия
Шрифт:
– Мы умерли, - прошептала девушка.
– Здесь такая тишина, Ар Том, такая страшная тишина...
Артем не выдержал: обнял девушку, прижал к себе... Ее тело было вялым, незнакомым... Только запах остался прежним.
– Дашенька... Любимая...
Он обнимал ее, укрывал, защищал, прятал, как прячут в ладонях слабенький зарождающийся огонек. Он осторожно пил ее дыхание - и возвращал его, наполнив собственной жизнью.
– Я здесь, здесь, с тобой...
– шептал Артем.
– Дашенька, проснись, ты нужна мне, нужна...
Он обнимал ее - и белое пламя, рожденное в глубине времен, просыпаясь
Артем вспомнил все.
Все, что с ним было там, в прошлом.
Но это было не главное.
В какой-то чудесный миг Артем понял: их уже не двое.
– Единство...
– прошептал Грива.
«Где двое собрались во Имя мое - и Я там...» - вспомнилось давнее, из детства.
Там, в прошлом, он не понимал, что это такое. Наверное потому, что там не было Бога. Или Артем так и не смог Его почувствовать. Здесь Бог был с ними.
В какой-то ничтожно краткий миг Артем очень четко ощутил Присутствие. Это было, как... Нет, этому не существовало аналогий. Что-то подобное мог бы чувствовать управляющий контур штурмового крыла, когда пальцы пилота касаются активирующего сенсора. Священный трепет Близости...
Сознание Артема было слишком крохотным, чтобы осознать сколько-нибудь заметный фрагмент Мироздания. И познать он успел лишь крохотную частицу его. Крохотную, но важную. Получить ответ на один-единственный вопрос. Тот, который, не ослабевая, жил в нем с того момента, когда он, Артем Грива, заглянул в прожженное в броне отверстие и встретился взглядом с существом, которое примитивные и слепые представители человечества назвали «пессимистом».
Теперь Грива знал, кто пришел в мир иллюзорного будущего, сотворенный пентагоновскими умниками. Теперь Артем знал это совершенно точно. Но, увы, он понятия не имел, что делать с этим знанием. И не знал никого, с кем мог бы им поделиться.
Кроме Даши.
– Я тебя спасу, девочка, - пробормотал он по-русски.
– Еще не знаю как - но спасу.
– Не меня - нас, - тоже по-русски ответила Даша. Это было так естественно - слышать, как его любимая говорит на его языке, что Грива почти не удивился.
– Нас, - согласился Артем.
– Только пожалуйста, говори на своем языке. Нас не должны понимать чужие.
– А на каком языке я говорю?
– удивилась Даша. И Грива понял, что ошибся. Даша и говорила на своем языке. Ему показалось.
– Дашенька...
В словах не было необходимости. Они понимали друг друга без слов. Больше, чем понимали. Артем чувствовал то же, что и тогда, в Реке. Нечто третье. Нет, не третье. Оно не участвовало в их единении. Оно было его основой. Как тогда... Нет, по-другому. Совсем не так. Не было страха. Не было желания выжечь огнем леденящий холод чужого. Здесь оно было своим.
«Потому что здесь - мой дом, - подумал Грива.
– Звезды, под которыми я родился».
А как же Даша?
Но когда, открыв глаза, Артем посмотрел на ее лицо, то понял: ее дом - тоже здесь. Будет здесь, когда родится их сын. Если родится...
На краткий миг перед Гривой открылось будущее. Страшное будущее, наполненное войной и огнем... И сравнительно мирное: без пылающих континентов, но тоже страшное, беспощадное к Хранителю Равновесия, который не справился...
«Не надо меня пугать!
– мысленно произнес
– Я и так напуган до смерти!»
Это была правда. Но еще он знал, что страх - не беспределен. Где-то там, за его границами, таится понимание. И для того, чтобы выйти за эти границы, ему нужна Даша. Вся. Полностью.
Но сейчас это невозможно.
Где-то там, по ту сторону стекла - специальный координатор Хокусай. И тщедушный «умник» за консолью. И «глазки» камер. Все, что здесь происходит, будет записано и дотошно изучено множеством враждебных или равнодушных людей...
Невероятным усилием Артем отпустил девушку и поднялся. Даша осталась сидеть. Но глаза ее больше не были пустыми. Они сияли. Неважно, что он уходит. Она была счастлива. Он вернется. Даша тоже видела будущее. Грива знал это наверняка. И еще знал, что ее будущее - не то, что открылось ему. Но оно - будет.
Хотя до него еще предстоит дожить. Нет, не дожить, не ждать - драться!
– До свиданья, родная, - негромко сказал он.
– Береги себя и его.
И Грива покинул искусственную лужайку, созданную дизайнерами Комитета внутри секретного оборонного комплекса «Алладина» в самом сердце Запад-Европы.
Да, теперь Артем точно знал, где он. В подземной цитадели, расположенной на полмили глубже тоннелей парижского метро. Знал, но понимал, что об этом следует помалкивать. Хотя бы потому, что объяснить, откуда взялось это знание, Грива не смог бы.
– Почему вы так на меня смотрите, Танимура-сан?
– спросил Грива.
– Я не спятил. И не умер.
– Красивый у вас язык, - после небольшой паузы произнес Хокусай.
Артем посмотрел на охранников за его спиной и увидел, что линзы их импульсников смотрят на него.
– У нас?
Хокусай смотрел ему в глаза. Так пристально, словно хотел сквозь них проникнуть в его мозг. И хотел, наверное...
Грива, наверное, должен был что-то делать, что-то говорить, оспаривать дурацкую мысль о том, что он - не он, а какой-то там пришелец...
Но Артему было трудно перевести сознание в режим спора. Ему было слишком хорошо от того, что в этом мире есть Даша. Вот только недавно ее не было, а теперь - есть.
В груди Артема было слишком много счастья и слишком много любви. Так много, что она не умещалась внутри и часть ее выплескивалась наружу. В том числе - на специального координатора Хокусая. Сейчас Грива был просто не в состоянии бороться...
Артем улыбнулся. Широко и радостно.
– Танимура-сан, честное слово - я не шпион «ифрита»!
Почему, откуда выскользнул этот «ифрит», Грива и сам не знал, но уголки губ безупречно владевшего собой Хокусая на миг приподнялись.
И Грива вдруг ощутил то, что чувствовал там, в прошлом, когда людоедский шаман вот так же сверлил его взглядом. Будто внутри сознания Артема упала какая-то заслонка, и Хокусай увидел нечто...
И противостояние кончилось. Хокусай расслабился, тоже улыбнулся, похлопал Артема по руке, повернулся и двинулся к выходу. Молчание и жест. Этого было достаточно, чтобы Грива вздохнул с облегчением. Хокусай Танимура не видит в нем чудовища, «носителя чуждой программы». Грива может ему доверять. В определенных пределах, разумеется. Но это уже лучше, чем ничего. Намного лучше.