Хранители равновесия. Дилогия

– Не понял? А «Головастый»?

– «Головастый» либо заблокирован, либо уничтожен. Никакой связи с базой больше нет. Весь персонал мертв. Поступление информации прекратилось через четыре минуты после его пробуждения. Мы видели, что происходило на базе. Я просмотрел все, кроме его записи.

– Почему - кроме?

– Ему больше не нужен прямой контакт, Артем. Восемь наших сотрудников, просмотревших запись пробуждения, покончили с собой.

– Я хочу видеть эту запись!
– заявил Грива.

– Мы ее привезли, - с готовностью ответил Хокусай.

Грива активировал компьютер. Вложил в щель «таблетку» с записью. Помедлил немного... Все-таки это могли быть последние минуты его жизни.

«Царю Небесный, Утешителю. Душе истины, Иже везде сый и вся исполняли, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны. И спаси, Блаже, души наша...»

Раздался легкий хрустальный звон.

Грива открыл глаза.

Вызов. По закрытому правительственному каналу. Адресат не опознан.

Немного поколебавшись, Артем открыл доступ. Наверное, ему просто хотелось чуть-чуть отложить опасный просмотр.

На экране возникло бородатое лицо. Миша Лебедкин. Вернее, тот, кто скрывался под его именем. Парализованный китаец. Интересно, как...

– Здорово, Темка!
– с бодростью, удивительной в парализованном человеке, сказал...

Черт! Это был настоящий Лебедкин.

– Мишаня, это ты?
– Грива немного растерялся.
– Живой?

– А почему я должен быть мертвым?

– Видишь ли, дорогой, - Грива уже взял себя в руки, - совсем недавно кое-кто, очень на тебя похожий, попытался меня прикончить.

– Разбудить, - сказал Лебедкин.

– Что?

– Если бы шифу хотел тебя прикончить, он бы так и сделал. Он хотел тебя разбудить. У него получилось?

– Затрудняюсь тебе ответить.

– А сам он что говорит?

– Он не говорит, - с долей сарказма ответил Артем.
– Извини, дорогой, но я ему шею сломал.

– Вот даже как?
– Миша Лебедкин ухватил себя за бороду, нахмурился.
– Он жив?

– Жив. Насколько я знаю, его готовят к операции. Прогноз благоприятный...

– Никаких операций!
– воскликнул Лебедкин.
– Он - сам! Прикажи, чтобы его не трогали!

– Миша, я не собираюсь заниматься твоим шифу, - холодно произнес Грива.
– Видишь ли, у меня есть другие дела...

– Какие дела!
– перебил его Лебедкин.
– Он тебя разбудил! Ты еще не понял?

– Как ты подключился к защищенному каналу?
– спросил Грива.

– Это не важно!
– отмахнулся Лебедкин.
– Ты должен...

Что он должен, Грива узнавать не стал. Коснулся сенсора - и Лебедкин пропал.

Еще одно прикосновение - и на экране появилась знакомая комната-капсула, заполненная гелием. И стандартная больничная койка, на которой лежал он. Ничего не изменилось с тех пор, как Грива видел его в последний раз. Неподвижное тело. Два глаза закрыты, а третий закрывает фиксирующая повязка.

Артем испытал мгновенное облегчение от этой безмятежной картины...

А потом «картинка» на мониторе мгновенно изменилась. Узкое нечеловеческое лицо заполнило экран так внезапно, что Артем невольно отшатнулся. Но выпуклые жуткие глаза чужака «не отпустили» его. Сердце пропустило удар, когда Грива увидел, что его собственное лицо отражается в темно-зеленых зрачках чудовища.

Белое пламя...

Жил-был мастер. И жила-была птица. И влетела однажды птица в дом мастера, и заметалась по комнате, хлопая крыльями, сбрасывая рукописи и опрокидывая предметы. Однако мастер не стал ее ловить.

Подождал, пока птица оказалась напротив раскрытого окна, и громко хлопнул в ладоши. Испуганная птица метнулась прочь, в распахнутое окно - и обрела свободу.

«Спаси меня...» - прошептало чудовище.

«Спаси его...» - прошептал кто-то внутри Гривы.

Чудовищная боль - в двух зеленых глазах. И бездна - в третьем, черном...

Грива коснулся сенсора, и лик чудовища исчез с экрана.

Но остался в сознании Артема, запечатленный с голографической точностью.

– Ладно, - сказал Артем по-русски.
– Уговорил, черт языкатый. Я лечу к тебе.

– Я - с тобой, - раздался за спиной мелодичный голос.

Грива обернулся, как ужаленный. Даша!

– Доброе утро, Артем.

– Доброе... Ты... Давно ты...

– Извини. Я думала, ты слышал, как я вошла, - виноватым голосом произнесла Даша.

– Ты... Ты его видела?

– Конечно, милый. В твоих снах.

– В моих... Что?

– В твоих снах, - повторила Даша с очаровательной улыбкой.

– Ты можешь видеть мои сны?

Воистину, сегодняшнее утро принесло Гриве много нового.

– Я - нет. Он - может, - Даша легонько коснулась живота.
– Ты не знал?
– И другим, озабоченным тоном: - Когда мы вылетаем? Я успею немного поплавать? Это полезно маленькому...

* * *

– Извини, Юджин, я тебя не возьму!
– непреклонно произнес Грива.
– Это не твоя операция.

– Арти!
– На Ирландца было больно смотреть.
– За что, Арти?

Он не понимал. Юджин остался за бортом, когда Грива отправился в прошлое. Это можно было понять. Место только на одного... Приказ командования... Но - теперь? Почему? Хокусай сказал: Грива сам решит, кто пойдет с ним. О'Тулл был готов умереть за Артема. Он был готов умереть вместо Артема.

И - вместе с ним.

Грива смотрел на своего давнего напарника и думал: «Почему я раньше его не понимал?»

Партнер, напарник. Умелый, сильный, надежный... Напарник. Не друг. Так думал Грива. Раньше...

– Брат, - сказал Артем тихо.
– Поверь мне. Я знаю.
– Он взял Ирландца за руку.
– Вдвоем мы погибнем. Оба. Верь мне. Ты - можешь!

Юджин выдернул руку, резко повернулся и выбежал из салона.

Грива не окликнул. Он знал: Ирландец поймет. И простит. Если только Грива вернется.