Хранители

— Ты не видел его, — нахмурился Гэндальф.

— Не видел, и не хочу, — воскликнул Фродо. — Да какая разница? Ведь ты же не хочешь сказать, что после всего ты и эльфы оставили его в живых! Ведь он же не лучше любого орка, он — вражий прихвостень! Он заслуживает смерти!

— Верно. Заслуживает. И не только он. Многие из живущих заслуживают смерти, а многие из умерших — жизни. Ты можешь вернуть ее им? То–то же. Тогда не спеши осуждать и на смерть. Никому, даже мудрейшим из Мудрых, не дано видеть все хитросплетения судьбы. Вряд ли Горлум исправится прежде, чем умрет, и все же такая возможность есть. Его судьба не случайно переплелась с историей Кольца и, сдается мне, роль свою он сыграл не до конца. А коли так, еще неизвестно, чем обернется простая жалость хоббита Бильбо для судеб всего этого мира, а для твоей собственной судьбы — тем паче. Горлум стар и очень несчастен. Нет, мы не убили его. Эльфы Сумеречья стерегут его, но им не занимать мудрости, и обращаются с ним мягко.

— Ладно. Пусть Бильбо не должен был убивать Горлума. Но зачем он взял Кольцо? Лучше бы он не находил его, тогда бы оно и мне не досталось. А ты? Зачем ты позволил мне держать его у себя? Почему не заставил выбросить такую страшную вещь?

— Позволил? Заставил? Да ты, видно, не слушал меня или вовсе голову потерял? Выбросить, значит? Такие кольца легко находятся, как ты мог заметить. В недобрых руках Кольцо способно принести большие беды. Но горшей беды, чем возвращение к Врагу, и придумать нельзя. А так наверняка и случилось бы. Враг напрягает всю свою мощь, всю волю, чтобы найти его и притянуть к себе.

Эх, Фродо, Фродо, конечно, оно опасно, и мне беспокойно за тебя. Но ты даже не представляешь, как много поставлено на карту. Только поэтому я рискнул. Да, я был далеко, но ни дня за все эти годы Шир не оставался без надежной охраны. Я был уверен, что ты не станешь пользоваться им часто, а до тех пор и бояться особенно нечего. К тому же, девять лет назад я еще не все знал, а с той поры мы с тобой и не виделись.

— Значит, надо было уничтожить его, — не унимался Фродо. — Ты ведь сам сказал, что это нужно было сделать давным–давно. Хоть бы предупредил меня, хоть бы весточку послал, уж я бы с ним разделался!

— Интересно, как? — устало усмехнулся Гэндальф. — Ты пробовал?

— Нет, но… — уверенности у Фродо поубавилось. — Ведь можно же как–то разбить или расплавить его…

— Ну что ж, — рассудительно произнес маг. — Попробуй! Прямо сейчас.

Фродо как–то нехотя достал Кольцо и взглянул на него. Оно снова стало гладким, сияющую поверхность не портила ни одна щербинка, ни одна отметинка. Фродо невольно подумал о том, как красиво и совершенно Кольцо. Сразу чувствовалось, что перед тобой драгоценная вещь. Еще минуту назад он собирался швырнуть его в огонь, в самый жар, и вдруг понял, что не в силах этого сделать. Нерешительно покачав Кольцо в руке, словно взвешивая, Фродо припомнил все ужасы, услышанные от Гэндальфа, пересилил себя и взмахнул рукой… но в итоге положил Кольцо в карман.

Гэндальф невесело рассмеялся.

— Вот видишь, — сказал он, — теперь и ты боишься расстаться с ним. А если бы я «заставил» тебя, ты бы не вынес принуждения. Разбить его нельзя. Самый тяжелый молот тут бессилен. В твоем камине и обычное–то золото не расплавить, но здесь и кузнечный горн не поможет. Говорят, Кольца Власти горели в драконьем огне, но вот беда, драконы перевелись нынче. Впрочем, даже Анкалагон Черный, дракон из драконов, не справился бы с Кольцом Всевластья. Его ведь ковал сам Саурон.

Есть лишь один способ избавиться от твоего Кольца: бросить в жерло Ородруина. В недрах Огненной Горы даже Врагу не достать его, там оно сгинет. Если, конечно, ты действительно хочешь уничтожить его.

— Да хочу, конечно, хочу! — вскричал Фродо. — То есть не я, я ведь не смогу… Но пусть оно пропадет пропадом! Почему оно меня–то выбрало?

— На этот вопрос никто тебе не ответит, — покачал головой маг. — Не думай, заслуг у тебя особых нет, ни силы, ни мудрости. Но ты избран, значит, не о чем говорить, придется обходиться теми силой, сердцем и разумом, которыми располагаешь.

— Да на что я гожусь! Вот ты — сильный и мудрый. Может, ты и возьмешь его?

— Нет! — воскликнул Гэндальф, поспешно вставая. — С его силой мое могущество станет ужасным. А от меня и сила Кольца удесятерится! — Глаза мага горели, лицо словно осветилось внутренним огнем. — Не надо испытывать меня. У Гэндальфа Серого нет желания превращаться в Темного… Властелина. Да, Кольцо легко найдет дорогу к моему сердцу, хотя бы через жалость. Велика моя жалость к малым мира сего, и великая сила нужна мне, чтобы творить добро. Но я не возьму его, не возьму даже на хранение. Моих сил может не хватить, чтобы побороть искушение. Оно слишком необходимо мне, ибо впереди я предвижу великие опасности.

Маг резко повернулся, подошел к окну и распахнул ставни. В комнату хлынул солнечный свет. Невдалеке, посвистывая, шел по дорожке сада Сэм.

Некоторое время Гэндальф смотрел в окно, потом повернулся к Фродо и сказал:

— Решать придется тебе, но какое бы решение ты ни принял, на меня можешь рассчитывать. Я помогу тебе нести это бремя, но у нас мало времени. Враг не медлит. Он действует.

В комнате снова надолго установилась тишина. Гэндальф давно сидел в кресле, задумчиво разглядывая дымные кольца и завитки, возникавшие над трубкой, но из–под полуопущенных век в то же время внимательно наблюдал за Фродо.

Хоббит сидел, сгорбившись, не сводя глаз с догорающих углей в камине. Постепенно ему стало казаться, будто взгляд его погружается в какой–то огненный колодец, и он тут же вспомнил об огнедышащем жерле Ородруина.

— Ну, — прервал его мысли Гэндальф, — что ты надумал?

— А? — вздрогнул Фродо, с трудом возвращаясь к действительности. — Я не знаю еще, — проговорил он, удивляясь солнечному свету, заполнившему кабинет. Ведь только что в его мыслях царил мрак, перемежаемый огненными сполохами. — Хотя, подожди. Если я правильно тебя понял, сейчас главная моя задача — сохранить Кольцо.

— Ну что ж, — медленно произнес Гэндальф, — храни. Если твоя цель будет состоять только в этом, особого вреда от Кольца не будет.

— А ты тем временем, может, найдешь кого–нибудь более подходящего, — быстро сказал Фродо. — А сейчас пока… я ведь стал теперь опасен, ну, для тех, кто рядом со мной, правда? Значит, мне нельзя оставаться в Шире. Придется бросать Засумки, бросать все и уходить. — Он тяжело вздохнул. — Как бы я ни относился порой к нашим глуповатым пустомелям, но я должен спасти их. Хотя, знаешь, я иногда подумывал, что небольшое землетрясение или нашествие драконов пошло бы им на пользу. Но сейчас я так не думаю. Пусть все здесь останется уютным и безопасным — мне от этого легче будет. Хорошо знать, что где–то кто–то уверенно стоит на собственной земле, даже если этот кто–то–не я.

Помнишь, я собирался уйти с Бильбо, да и потом тоже… но я представлял себе, понимаешь, такие каникулы, или вот как у Бильбо… даже поинтересней и обязательно с хорошим концом. А теперь получается чуть ли не изгнание, бегство от одной напасти к другой, может быть, еще худшей, отныне опасности так и будут таскаться за мной хвостом. И, наверное, идти мне придется одному, правда? Я ведь… маленький, слабый, а Враг — он такой могучий и ужасный!

Фродо замолчал, но мысли его продолжали лихорадочно нестись вскачь. Он ощутил вдруг жгучее желание уйти как можно скорее, уйти вслед за Бильбо и, может быть, — кто знает? — вновь встретить его. Желание это было таким сильным, что даже страх отступил. Фродо чуть не кинулся к дверям, забыв о шляпе, как некогда Бильбо не вспомнил о носовом платке.