Хрестоматия по истории СССР. Том 1

Акинфий все те слова игумена Царка передал митрополиту. Потом игумен Царко выздоровел и, прийдя, сказал самому митрополиту все то, что наказывал митрополиту с Акинфием.

Потом я, Киприан, митрополит всей Руси, расспросил во Владимире своих бояр, Михаила Биреева, Юрия Протопопина, своего повара Ивана о том, как было исстари в монастыре, и о праздничной яловице, и они мне то же сказали, и об озерах, об источниках и о ловле бобров. И Киприан, митрополит всей Руси, так сказал игумену и монастырским крестьянам: поступайте же все по моей грамоте: игумен крестьянами управляй, а крестьяне слушайте игумена и работу монастырскую делайте; если и какой-другой игумен будет после этого игумена, тот пусть поступает по этой моей грамоте.

Эту грамоту я велел игумену и людям положить в церкви, и пусть никакой игумен этой грамоты из монастыря не выносит; а если вынесет, то не будет ему милости божией и моего благословения.

Дана грамота в Москве, в 6900 году (1391 г.) месяца октября в 21 день.

73. ЖАЛОВАННАЯ ГРАМОТА ЗВЕНИГОРОДСКОГО КНЯЗЯ ЮРИЯ ДИМИТРИЕВИЧА САВВО-СТОРОЖЕВСКОМУ МОНАСТЫРЮ ОБ ОСВОБОЖДЕНИИ ОТ ДАНИ И ПОШЛИН ЖИВУЩИХ НА МОНАСТЫРСКИХ ЗЕМЛЯХ ЛЮДЕЙ И О НЕПОДСУДНОСТИ ИХ КНЯЖЕСКИМ НАМЕСТНИКАМ И ВОЛОСТЕЛЯМ (1404 г.)

Князь Юрий Димитриевич, сын Димитрия Донского, княжил в Звенигороде от 1389 г. до 1434 г. Его грамота Савво-Сторожевскому монастырю перепечатывается из книги «Акты исторические», собранные и изданные Археографической комиссией, т. I, № 15. СПБ 1841.

Пречистый ради милости и честнаго ея рождества, се яз князь Юрьи Дмитреевичь, что яз дал Пречистой в дом, на Сторожи, отцу своему игумену Саве с братиею, или кто по нем иный игумен будет, села свои в Звенигородцком уезду, село Белгина и с деревнями, деревня Тимонина, деревня Павликова, деревня Козин-ская, да Клодубацынское, да деревню Гледеновскую, да деревню Еремееву, да селцо Усть Развадни, да к тому селцу придал есми Патрикеевьской земли, дал есми в Рузском уезду, в За-мошьи, село свое у Василья святаго и с деревнями и с прудом и со всем с тем, что к тому селу изстари потегло, а что собе отець мой игумен Сава с братьею прикупят земель, или что им дадут земль по души в моей вотчине: и который люди имуть жити на тех землях монастырских, и тем людем ненадобе моя дань, ни я [94] ни подводы, ни мыт, ни тамга, ни писчея белка, ни осьмничии, ни костки, ни явка², ни иная которая пошлина ни города не делают, ни двора моего не ставят, ни коня моего не кормят, ни сен моих не косят, така ж ни к сотцкому, ни к дворскому, ни десятскому, с тяглыми людмц не тянут ни в которые проторы и в размет, ни в иные, в который пошлины. А наместницы мои Звенигородцкии и волостели Звенигородцкии, и Рузский мои наместники и волостели мои Рузский и их тиуни на тех хрестьянех на монастырских кормов своих не емлют, ни всылают к ним ни по что, а праветщики и доводщики³ поборов не берут, ни въежщают; а ведает игумен Сава сам свои люди во всех делех и судит сам во всем, или кому игумен прикажет, оприче душегубства. А случитца суд сметной⁴ городцким людем или волостным с монастырскими людми, и наместницы мои Звенигородцкии и Рузский и их тиуни тех людей судят, а игумен с ними судить, или кому прикажет в свое место. А прав ли будет или виноват монастырской человек, и он прав и виноват монастырю, игумену с братьею, а наместники мои и волостели и их тиуни в монастырского человека не вступаютца, ни в правого, ни в виноватого; а ведает игумен в правде и вине своего человека сам, а истцево заплатят на обе стороны. А прав ли, и виноват ли городцкий или волостный человек будет, и он в правде и вине наместником моим и волостелем и их тиуном, и им истцево заплотят; а игумен с братьею или их приказщик в городнаго и волостного человека не вступаютца. А пятенщики мои, Звенигородский и Рузский у манастырских людей коней не пятнят, а таможники мои тамги не емлют на монастырских людях: яз князь Юрьи Дмитреевичь Пречистой дал пятно и тамгу, на темиян ⁵ дал игумену Саве с братьею: держит игумен в монастыре свое пятно. Которой хрестьянин манастырской купит или меняет, и он пятнить в монастыре; а которой хрестьянин манастырской продасть в торгу или в селе, и они тамгу платят игумену Саве в монастыре, а которой пропятнитца или протамжитца⁶ манастырский, игумен Сава вину возмет на монастырь, а таможники мои Звенигородцкии и Рузский в монастырского человека не вступаютца. Да дал яз князь Юрьи Дмитревичь отцу своему игумену Саве борть свою по речки по Иневи и от суходола по Покров Святей Богородици, от Покрова по Нару вверх до Ваишева, до реки Москвы, а по другую сторону, по, правую по Олександрова село по Шубина, да по слободкы по Дмитреевой, да по Нахабну к реце Москве; дал яз князь Юрьи Дмитреевичь отцу своему игумену Саве бортника Ондрейка Телицына с деревнею, в которой живет на Репищи, и он те борти манастырский делаеть. А через сю мою грамоту кто их чим изобидит, быти от меня в казни. А грамота писана в лета 6912, месяце майя 10 день.

94

Ям — ямская повинность. 2 Ни осьмничии, ни костки, ни явка — торговые пошлины. 3 Праветщики и доводщики — судебные пристава. 4 Суд сметной — т. е. суд между монастырским и посторонним человеком. 5 Темиян — ладан. 6 Пропятнитца или протамжитца — не уплатит пятна или тамги.

74. ГРАМОТЫ БЕЛОЗЕРСКОГО КНЯЗЯ МИХАИЛА АНДРЕЕВИЧА О ПОРЯДКЕ ОТКАЗА СЕРЕБРЕНИКОВ (около 1450 г.)

Грамоты напечатаны в «Актах Археографической экспедиции», т. I, № 48.

I. От князь Михаила Андреевича Федору Костянтиновичу. Присылал ко мне игумен Еким и старець Мартемьян Ферапонтовы пустыни и вся братья, старца Еустратья, а бил ми челом о том, а сказывает, что являл им староста Волоцкой мою грамоту такову, что им примати к себе в волость, в твой путь [95] , на Волочек, из Мартемьяновских деревень монастырьские половники в серебре, межень лета и всегды, да кто деи выйдет половник серябряник в твой путь, ино деи ему платитися в истое² на два года без росту: и яз пожаловал игумена Екима и старца Мартемьяна и всю братью, и ты бы манастырьских людей серебреников от Юрьева дни до Юрьева дни не принимал, а принимал бы еси серебреники о Юрьеве дни о осеннем, и которой пойдет о Юрьеве дни манастырьских людей в твой путь и он тогды и денги заплатит, а ту есми полетную подернил³, а игумену есми и всей братьи от Юрьева дни до Юрьева дни из своих деревень серебреников пускать не велел, а велел есми им серебреников отпускать за две недели до Юрьева дни и неделю по Юрьеве дни; а которые будут вышли в манастырьском серебре в твой путь, и они бы дело доделывали на то серебро, а в серебре бы ввели поруку, а осень придет, и они бы и серебро заплатили. А прочет сию грамоту да отдай назад игумену Екиму и старцю Мартемьяну и всей братьи.

95

В волость, в твой путь — в волость, находящуюся в твоем ведении. 2 Платитися в истое — уплачивать только самый долг. 3 Подернил — отменил.

II. От князя Михаила Андреевича, на Белоозеро, к наместнику, и ко всем бояром и детем боярьским, и околичником и поселским моим, ко всем без оменки. Бил ми челом отець мой игумен Касьян Кирилова манастыря, а сказывает, что у него отказываете людей манастырских сребряников, и половников, и рядовых людей и юрьевских, а отказываете не о Юрьеве дни, иных о Рожестве Христове, а иных о Петрове дни. И вы бы так серебреников, и половников, и слободных людей не отказывали, а отказати серебреника и половника о Юрьеве дни, да и серебро заплатит, а после Юрьева дни отказа от серебреника нет, а коли серебро заплатит, тогды ему и отказ; а игумну есми серебреника после Юрьева дни пускати не велел. А кто сей моей грамоты ослушает, быти от меня в казни.

ГРАМОТЫ БЕЛОЗЕРСКОГО КНЯЗЯ МИХАИЛА АНДРЕЕВИЧА О ПОРЯДКЕ ОТКАЗА СЕРЕБРЕНИКОВ (около 1450 г.) (Перевод)

I. От князя Михаила Андреевича Федору Константиновичу. Присылали ко мне из Ферапонтовой пустыни игумен Иоаким, старец Мартемьян и вся братья старца Евстратия, и бил он мне челом, сказывая: объявил им староста волоцкий такую мою грамоту: что принимать к себе волость твоего ведения, в Волочек, из деревень мартемьяновских монастырских половников и серебреников посреди лета и во всякое время, а если какой половник и серебреник уйдет в «твой путь», то уплачивать ему только самый долг без процентов два года.

И я пожаловал игумена Иоакима, старца Мартемьяна и всю братью: ты бы монастырских людей серебреников от юрьева дня (26 ноября по ст. стилю) до юрьева не принимал, а принимал бы серебреников около юрьева дня осеннего, а кто из монастырских людей около юрьева дня придет в твой путь, тогда он и деньги заплатит, и ту «полетную» отменил, а игумену и всей братье от юрьева дня до юрьева дня из своих деревень серебреников отпускать не велел, а велел им серебреников отпускать за 2 недели до юрьева дня и неделю спустя после юрьева дня. А кто вышли в монастырском серебре в твой путь, они бы работу доделывали за то серебро, а за серебро бы дали поручителей, а, когда придет осень, то серебро бы заплатили.

Прочитав эту грамоту, отдай ее назад игумену Иоакиму, старцу Мартемьяну и всей братье.

II. От князя Михаила Андреевича на Белоозеро, к наместнику, ко всем боярам, детям боярским, околичникам и посельским моим, ко всем без изъятия. Бил мне челом отец мой Касьян, игумен Кириллова монастыря, сказывал, что вы отказываете у него людей монастырских серебреников, половников, рядовых людей и юрьевских — не в юрьев день, а одних — на рождество христово, а других — на петров день.

И вы бы серебреников, половников и слободных людей таким образом не отказывали, а отказывать серебреника и половника — на юрьев день, да и то пусть серебро заплатит; а после юрьева дня отказа от серебреника не принимать; а если заплатит серебро, то ему и отказ. А игумену серебреника после юрьева дня отпускать не велел.

Кто не послушает этой моей грамоты, будет от меня в наказаньи.

75. БОРЬБА ВАСИЛИЯ ТЕМНОГО С ДИМИТРИЕМ ШЕМЯКОЙ ЗА ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕНИЕ

Отрывок о борьбе Димитрия Шемяки с Василием Темным взят из летописи по «Воскресенскому списку» («Полное собрание русских летописей», т. VIII, СПБ 1859).

Повидимому, этот отрывок первоначально представлял собой особую повесть о поимании великого князя Василия и об его ослеплении.

ПОЕЗДКА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВАСИЛИЯ В ТРОИЦКИЙ МОНАСТЫРЬ

0 великом князи из ы мани и, как пойман бысть князем Иваном Андреевичем [96] у Троици в Сергиеве монастыре. В лето 6954². Князю же Дмитрею Шемяке вложи диавол мысль хотети великого княжениа, и начят посылати к князю Ивану Можайскому с тем, что, рекши, царь на том отпустил великого князя, а он к царю целовал, что царю сидети на Москве и на всех градех Рускых и на наших вотчинах, а сам хочет сести на Твери. И тако по дьяволю научению обьсылающися и здумавшеся с своими съветники злыми иже не хотящей добра своим государемь и всему христианству, и посылают с предреченными речми к великому князю Борису Тверьскому³; он же слышав то убояся, и бысть единомысленик с ними. Мнози же и от Москвичь в думе с ними бяху, бояре же и гости; бе же и от чернцов в той думе с ними. И тако начяша князи и с своими съветники безвестно въоружатися и искати подобна времени, како бы изгонити великого князя. Усмотрив же сии таков получен подобен их злому съвету, въсхотевшу великому князю итти и поклонитися Живоначялной Троици и мощем чюдотворца Сергиа: пошедшу же ему и с своими благородными чады, с князем Иваном и с князем Юрьем, и с малыми зело людми, ничтоже иного чаа, но токмо накормити сущую тамо братью великиа тоя лавры; а к князю Дмитрею Шемяке и Ивану Можайскому вести по все дни посылаеми бяху с Москвы от изменников, а они съвокупившеся стояша в Рузе, готови суще яко пси на лов или яко дивии зверие хотяще насытитися крове человеча. Бывши же к ним вести той, что князь велики изыде из града, они же часа того поидоша изгоном к Москве и приидоша февраля месяца в 12 день, в субботу, в 9 час нощи, противу недели иже о блудном сыну⁴, и взяша град: не бяше бо в нем противягдагося им и никому ведущу сего, токмо единомыслеником их, иже и град отвориша им; они же вшедше в град великих княгинь изнимаша, Софью и Марью⁵, и казну великого князя и матери его разграбиша, а боар сущих ту изнимавше и пограбиша, и иных многих и горожан. И тоя же нощи пакы отпущает князь Дмитреи Шемяка князя Ивана Можайского на великого князя Василья к Троици изгоном с многими людьми своими и с его.

96

Иваном Андреевичем — князь Иван Андреевич Можайский. 2 В лето 6954 —в 1446 г. 3 Борису Тверьскому — князь Борис Александрович княжил в Твери с 1425 по 1461 г. 4 Противу недели иже о блудном сыну — под воскресенье, предшествовавшее масленице. 5 Софью и Марью — княгиня Софья Витовтовна, мать Василия II, княгиня Марья Ярославна, его жена. 6 Литургия — обедня. 7 В неделю — в воскресенье. 8 Не ят ему веры — не поверил ему. 9 боря — река, недалеко от Троицкого монастыря. 10 Яша — взяли. 11 С плъстми — с полостями. 12 Климентьевскому — село Клементьевское было под самым монастырем. 13 Никита Костянтиновичь — боярин Димитрия Шемяки. 14 Заразися — расшибся. 15 Въспи — воскликнул. 16 Не вем — не знаю, 17 Твоего окупа — выкуп, который должен был выплачивать отпущенный из казанского плена Василий II. 18 Ят — взял. 19 К князю Ивану Ряполовскому; князь Иван Иванович Ряполовский — боярин Василия Темного. 20 Мясопусная неделя — масленица. 21 Углече Поле — город Углич. 22 Князь Василей Ярославичь — брат жены Василия II. 23 Дьбрянеск — город Брянск. 24 Король — польский король и великий князь литовский Казимир IV. 25 Гомей — Гомель. 26 Понеже — так как. 27 С лестию — с коварством, обманом. 28 Выняти — освободить. 29Петров день — 29 июня старого стиля. 30 Василий Вепрев — сын боярский. 31 Федор Михайлович — боярин. 32 Всех святых — село на Шексне

ПЛЕНЕНИЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВАСИЛИЯ

В самую же литургию⁶ пригонил к великому князю, в неделю⁷ о блуднем, Бунком зовут, поведая ему, что идут на него князь Дмитреи Шемяка да князь Иван Можайской ратью, и не ят ему веры⁸, понеже бо тот Бунко за мало преже сего отъехал к князю Дмитрию, и рече: «сии смущают нас, а яз с своею братьею в крестном целовании, то как может то быти так?» и повеле того ис манастыря збити и назад воротити его; и ако бывшу тому на Вори⁹, яша¹⁰ его ратнии сторожи и биша его. А князь велики хотя ему не имя веры, а единако посла сторожи к Радонежу. Они же пришедше сташа на горе над Радонежем стеречи, и познаша их ратнии сторожи издалеча, а си тех ратных не усмотриша, и не имяху веры тем вестем; а те сторожи и сказаху князю Ивану, что есть сторожи за Радонежем на горе, он же повеле сани многи изрядити как возы с рогозинами, а инии с плъстми¹¹, а в них по два человека в доспесе, а третий после идет как бы за возом; и как предние уже минуша их, и тако выскакаша вси из саней и изнимаша их, а убежати им некако бяше, понеже бо тогда снег был девяти пядей. И тако въскоре поидоша к манастырю, и как явишяся скачюще на конех з горы тоя к селу к Климентьевскому¹², якоже на лов сладок, и ако увидев их князь велики потече сам на конюшенной дворец, и не бе ему коня уготована; сам бо се яко лож вмени, надеяся на крестное целование, и не повеле себе ничего уготовати, а люди вси в унынии быша и в торопе велице яко изумлени. Видев же князь велики, яко несть ему никакие помощи, скоро поиде на манастырь к церкви святыя Троица каменыя; пономарь же, имя-немь Никифор, инок, притек и отмче церковь, князь же велики вниде в церковь, и он замкнув его отшед схоронися. А они убийци якоже сверепии влъци възгониша- на манастырь на конех, прежде всех Никита Костянтиновичь¹³, и на лесницу на коне к предним дверем церковным, и ту пошедшу с коня ему и заразися¹⁴ о камень, иже пред дверми церковными възделан на примосте, и пришедше прочия взняша его; он же едва отдохнув, и бысть яко пиан, а лице его яко мертвецу бе. Потом же и сам князь Иван взгони на манастырь и все воинство их, и начят въпрошати князь Иван: «где князь велики?» Князь же великий внутрь церкви услыша князя Ивана глаголюша, и въспи¹⁵ велми глаголя: «брате! помилуйте мя, не лишите мя зрети образа божиа и пречистая матере его и всех святых его; а не изыду из манастыря сего и власы главы своея урежу зде». И шед к дверем южным отпре их сам, и взят икону иже над гробом святаго Сергиа, явление святыя богородица с двема апостолома святому Сергию, и срете в тех же дверех церковных князя Ивана, глаголя: «брате! целовали есмя животворящий крест и сию икону в церкви сей живоначалноа Троица, у сего же чюдотворцова гроба Сергиева, яко не мыслити нам, ни хотети ни которому же от братьи межу себе никоего лиха; а се ныне не вем¹⁶ что есть на мне». Князь же Иван рече к нему: «господине государь! аще ли ти въсхощем коего лиха, буди то над нами лихо; но се творихом христианства ради и твоего окупа¹⁷: видевшие бо се татари пришецши с тобою облегчать окуп, что ти царю давати». Князь же велики поставль икону на месте своем и паде ниць у гроба чюдотворцева Сергиева, слезами обливаа себе и велми въздыхаа кричанием моляся захлипаяся, яко удивитися всем сущим ту и Слезы испустите и тем злодеем противным; а князь Йоан мало поклонся в церкви изыде, рече Миките «възми его». И князь великий много молився въстав от нечяаниа своего и възрев рече велми: «где брат князь Иван?» Приступль же злый раб гордых и немилосердых мучитель Никита, ят¹⁸ за плечи великого князя, глаголя: «пойман еси великим князем Дмитреем Юрьевичем». Оному же рекшу: «воля Божиа да будет», он же злодей выведе его из церкви и с манастыря сведе и цосадиша его в голый сани, а противу его черънца, и тако отъидоша с ним к Москве; а бояр его всех поимаша, а прочих всех пограбивше нагих попущаша.